(Англия) Элизабет Чедвик - Зимняя мантия

Слова признательности.

Я хотела бы выразить свою благодарность коллегам, друзьям и членам семьи, которые помогали мне. Как всегда, я признательна своему агенту Кэрол Блейк и всем работникам ее агентства, потратившим столько сил, помогая мне. Я благодарна редактору Барбаре Боот за ее постоянную поддержку и за то, что она, даже будучи очень занятой, всегда находила время, чтобы ответить на мои звонки. Спасибо Джоанне Коен, еще одному моему редактору, и всем другим редакционным работникам. Я хотела бы также поблагодарить Уэнди Вуттон за заботу на моем вебсайте.

Благодаря Интернету я приобрела массу друзей во всем мире. Тереза Экфорд, основательница общества «Энтузиасты Средневековья», и Уэнди Золло, следящая за моей электронной почтой, заслуживают особого упоминания за их энтузиазм, знания и теплое дружеское отношение ко мне. Спасибо, друзья!

Как всегда, свои силы я черпала в семейном оазисе – моем верном прибежище в нашем, иногда суетливом и пугающем, мире. Мой муж Роджер понимает, что литературное творчество является моей душой, и обеспечивает мне необходимые условия. Ему также пришлось помучиться при читке первых вариантов, одновременно гладя белье, так что он настоящий романтический герой.

Наконец, мне хотелось бы сказать спасибо членам общества «Региа Англорум», как тем, с кем я встречалась лично, так и тем, с кем беседовала по телефону. Они терпеливо отвечали на мои многочисленные вопросы, проявляя остроумие и поражая глубокими знаниями. Особая благодарность Эндрю Николсону за то время, что он потратил, отвечая на мои вопросы по поводу гробов одиннадцатого века!

Крепость города Руан,

Нормандия, Великий пост 1067 года

– Весьма интересно, какие они – эти англичане, – размышляла вслух Сибилла, зашнуровывая вышитую льняную рубашку своей госпожи.

– Если судить по тем, кого мы видели раньше, то заросшие и бородатые, как стадо диких козлов, – презрительно ответила Джудит своей служанке. Будучи племянницей герцога Вильгельма Нормандского, а ныне короля Англии, она трепетно относилась к своему собственному положению в свете. – С нашими мужчинами, по крайней мере, проще: можно увидеть, что находится под всем этим, к тому же куда легче бороться со вшами. – Она взглянула на окно – с улицы доносились вопли ликующей толпы, встречающей своего герцога, с триумфом вернувшегося из Англии после победы над Гарольдом Годвинссоном.

Интерес ее служанки к англичанам, да и ее собственный, если говорить правду, был вызван тем, что дядя Вильгельм вернулся в свои владения не только с саксонскими трофеями, но и с высокородными заложниками – английскими феодалами, – не доверяя им, он не хотел упускать их из виду.

– Наверное, приятно пробежать пальцами по мужской бороде, как вы думаете? – не унималась Сибилла, поблескивая глазами, – Особенно, если мужчина молод и красив.

Джудит нахмурилась.

– Это мне неизвестно, – высокомерно промолвила она.

На служанку это не подействовало, она лишь тряхнула головой.

– Ну, теперь у вас будет возможность узнать. – Она достала из сундука самое красивое платье Джудит из шерсти кроваво-красного цвета, лежавшее среди лепестков роз и пересыпанное кусочками коры коричного дерева, и помогла ей надеть его.

Джудит ладонями провела по мягкой теплой ткани, разглаживая складки. Краем глаза она видела, как мать суетится около ее сестры Аделы.

– Не дай Бог хоть один волосок окажется не на месте, – пробормотала Сибилла и перекрестилась.

Джудит шепотом отчитала ее, увидев, что к ним подходит мать. Сибилла низко присела в реверансе и затем сразу же стала заплетать волосы Джудит в две косы. Потом накинула ей на голову шелковую вуаль.

Аделаида, графиня Омальская, оценила работу служанки глазами, напоминавшими два темных куска стекла.

– Сойдет, – заявила она Джудит и спросила: – Где твой плащ?

– Здесь, мама. – Джудит сняла плащ с крючка. Шерстяная ткань густо-зеленого цвета была утеплена мехом бобра и оторочена горностаем, как полагалось по рангу. Аделаида наклонилась, чтобы снять воображаемую пылинку, и Джудит едва сдержалась, чтобы не сбросить руку матери. Та, очевидно, почувствовала это намерение, потому что одарила дочь ледяным взглядом и заметила:

– Мы принадлежим к герцогскому двору и должны выглядеть соответствующе.

– Я знаю, мама. – Джудит благоразумно не показывала своего раздражения, но это давалось ей с трудом. К своим пятнадцати годам, достигнув брачного возраста, она уже вполне сложилась как женщина, а мать все еще обращалась с ней как с ребенком.

– Рада слышать. – Поманив дочерей, она присоединилась к другим женщинам двора герцогини Матильды, которые собрались, чтобы встретить возвращающихся мужчин.

Мужа Аделаиды среди них не было – он остался в Англии с частью нормандских войск на время отсутствия нового короля. Джудит не знала, как отнеслась мать к этому обстоятельству. Самой ей было безразлично, поскольку своего отчима, предпочитавшего воинские развлечения и редко появлявшегося на женской половине, она видела мало и практически не знала.

Встав поближе к стене, чтобы защититься от резкого мартовского ветра, Джудит прикинула, сколько им придется ждать. Ее кузены Ричард, Робер и Вильгельм Руфус, сыновья герцога Вильгельма, выехали навстречу отцу. Она бы с удовольствием к ним присоединилась, но соблюдение приличий было превыше всего – ей не пристало поступать гак по ее положению.

До них донесся рев толпы, приветствующей победителей. Сердце Джудит затрепетало от гордости. Люди приветствовали ее кровного родственника, который теперь по воле Господа и благодаря своей собственной решительности стал королем.

Под фанфары и перестук копыт во внутреннем дворе появились первые всадники. Солнце играло на их шлемах и доспехах; трепетали на ветру прикрепленные к копьям шелковые треугольные флажки. Ее дядя Вильгельм ехал на черном испанском жеребце, под развевающимися разноцветными знаменами. Доспехов на нем не было. Ветер развевал его темные волосы, закрывая орлиный профиль и прищуренные глаза. Подбежал оруженосец, чтобы взять поводья. Вильгельм уверенно спешился и повернулся к ожидающим женщинам.

Супруга Вильгельма герцогиня Матильда быстро выступила вперед и присела у его ног в глубоком реверансе. Аделаида резко дернула Джудит за плащ, и та тоже преклонила колена.

Вильгельм наклонился, поднял жену на ноги и что-то произнес, чего Джудит не расслышала, но что заставило Матильду покраснеть. Он поцеловал своих дочерей, Агату, Констанс, Сесилию, Адалу, и жестом разрешил остальным придворным подняться.

Во дворе становилось все теснее, по мере того как подъезжали новые всадники. Прибыли и английские «гости» в плотном кольце охраны. Джудит заметила длинные волосы и бороды. Она была права – англичане и в самом деле напоминали стадо диких козлов, хотя Джудит вынуждена была признать, что такой искусной вышивки, как на их одежде, ей никогда ранее видеть не приходилось.

Богато одетый священник, архиепископ, как можно было судить по резному кресту на его посохе, разговаривал с двумя юношами, по-видимому братьями, – так они были похожи друг на друга. Рядом, с недовольным видом, возвышался на гнедом в яблоках коне красивый светловолосый юноша. Судя по его одежде редкого пурпурного цвета, он принадлежал к высшей знати. Джудит смотрела на него, пока его не заслонил всадник, чьи размеры и мускулатура были под стать его жеребцу.

Всадник был без головного убора, и ветер свободно трепал его светлые волосы с медным отливом. Борода была золотистого цвета, что заставило Джудит припомнить шутливое замечание Сибиллы. Какова эта борода на ощупь? Мягкая, как шелк, или жесткая, как метла? Кто он такой?

Едва задав себе этот вопрос, Джудит тут же решила, что не хочет знать ответа. Заложник ее дяди – это все, что нужно знать. Вдаваться в детали слишком опасно. Она скромно опустила глаза и не заметила быстрого оценивающего взгляда, который англичанин на ней задержал.

Изящно повернувшись, она последовала за матерью и сестрой к замку, ни разу не оглянувшись.

Это был Уолтеф Сивардссон, граф Хантингдонский и Нортгемптонский. Он сохранил свои титулы и владения только потому, что не сражался против Вильгельма в битве при Гастингсе. Однако это не означало, что новый король доверял ему или его товарищам.