Владимир Андреев - Зита и Гита

Зита, вся дрожа, стояла у перил моста. Ее почти не видящие глаза были обращены к закату. Легкий ветерок колебал края белого сари. Она остро чувствовала пустоту вокруг себя. В ней окончательно переломилась та твердая вера в счастье и жизнь, которая была прежде.

— Боже, у меня никого нет, никого, кроме тебя! Мне… мне остается только одно… — Это были последние слова Зиты.

Плача, она склонилась над широкой равниной воды и закрыла глаза…

— Вот это прыжок! Сразу видно, классный пловец! — проговорил Рака. Но, наблюдая, как пловец «вошел» в воду, Рака понял, что это не пловец и это не просто прыжок.

— Хозяин! Тонет! Похоже, «классный пловец» ко дну идет! — испуганно воскликнул Чино.

Рака вскочил на ноги.

— Эй, постой, постой! Я сейчас, сейчас! — закричал он и стремительно, как торпеда, бросился в воду. В считанные секунды Рака достиг того места, куда упала Зита, и увидел ее плавно погружающееся тело в белом сари, которое мягко колебалось под водой, как плавники тропических рыбок. Он схватил утопающую левой рукой за талию, а правой за тугую косу, в мгновение ока вынырнул на поверхность и поплыл с ней к берегу. Здесь осторожно положил девушку на землю и только теперь увидел, кому спас жизнь. Его удивлению, смешанному с радостью и болью, не было предела.

— Господи, да это же Гита! — только и мог произнести он.

Зита не успела наглотаться воды: она упала в реку, находясь в обморочном состоянии, поэтому бедняжка быстро пришла в себя.

Вода несколько отрезвила Зиту, произошло как бы стрессовое лечение.

— Это Гита! — в изумлении воскликнул Чино и, сорвавшись с места, стремглав помчался к ее дому.

— Тетушка, беда, беда случилась! — кричал он, — Гита… Гита… — запыхавшись, он не мог сразу выговорить все, что хотел.

— Что, что с ней?! Говори, что такое? — взволнованно восклицала Лила.

— Она бросилась, бросилась с моста, — наконец-то закончил Чино.

— Как?! Где она? С какого моста? Боже мой! Боже мой! — в истерике запричитала Лила, уронив чашку с кислым молоком.

— Скорее, скорее пойдемте! — в смятении звал ее мальчик. И они побежали.

Навстречу им шли мужчины. Они несли на плечах деревянные носилки, на которых навзничь лежала Зита. Их окружала толпа любопытных.

Рака шел рядом с носилками, расталкивая назойливых зевак.

— Разойдитесь, разойдитесь, дайте пройти! — сердито восклицал он.

— Жизни себя лишила! Мать виновата! Она ее била, я сама видела! — раздавались в толпе голоса женщин.

— Тише! Разойдитесь, уйдите с дороги! Она жива! — успокаивал Рака толпу.

Не в силах вынести этого зрелища, Лила бросилась к носилкам и дико закричала:

— Что с тобой?! Что с тобой, дочка?! Ну приди же в себя, Гита!

Толпа загудела еще сильнее.

— Да не галдите, не галдите вы все! — прикрикнул Рака.

— Что с тобой, что с тобой, доченька? Ну приди же в себя, Гита, — причитала Лила сквозь слезы.

Подойдя к дому, мужчины опустили носилки с Зитой у порога.

— Ну почему она молчит? — сокрушалась Лила, склонившись над Зитой.

Губы Зиты зашевелились, послышались какие-то нечленораздельные звуки.

— Очнулась! — обрадовалась Лила.

— Мне… мне… — бормотала Зита чуть слышно.

— Что тебе? Я все для тебя сделаю! — с болью и раскаянием в голосе воскликнула Лила.

— Мне не хочется жить. Не надо меня спасать, — наконец-то внятно произнесла Зита.

— Что ты смерти просишь? Тебе ли, молодой, не жить? Как ты могла наложить на себя руки?! — увещевала Лила свою Гиту, не подозревая, что это вовсе не она, а ее сестра-близнец — Зита.

— Из-за простой перебранки жизни себя лишить! — с укором сказал Рака. — Кто бы мог подумать! Хорошо, что все обошлось, — с облегчением заключил спаситель Зиты.

— Где я? — спросила Зита, обведя блуждающим взглядом присутствующих. — Как много людей.

— Тут все свои, доченька, и мама твоя с тобой, Гита.

— Гита? Гита?! — удивленно спросила Зита, слегка приподнявшись на носилках. — Меня зовут Зита.

— Она даже имя свое забыла, бедняжка, от такого ужаса! Это пройдет, все будет по-прежнему, — приговаривала Лила, нежно поглаживая мокрые волосы Зиты своей шершавой ладонью.

— Обижать и ругать тебя больше никто не будет, обещаю, — твердо и убедительно продолжала она, — люби только свою маму, доченька! Ты больше не покинешь меня? Не покинешь? — почти кричала Лила с мольбой в голосе.

В ней, как никогда ранее пробудилось искреннее, глубокое чувство материнства. Она совершенно забыла, что не родная мать Гите. Ведь все произошло так давно… Никто ни о чем не знает и ничего не помнит. Она воспитала ее, как свою дочь. Она ей родная мать, родная…

— Я буду тебя любить еще сильнее, еще сильнее, — повторяла Лила, обливаясь слезами.

— Кто вы, госпожа? — медленно и тихо спросила Зита.

На некоторое время воцарилось молчание. Никто не смел произнести ни слова.

— Никого не узнает, — испуганно прошептал Чино.

— Гита, милая, я твоя мама! — промолвила Лила голосом, который, казалось, идет из самой глубины сердца.

— Мама? — спросила Зита.

— Да, мама, твоя мама! — сквозь слезы твердила Лила. Волосы ее растрепались, и их пряди, смоченные слезами, заслоняли ей глаза.

— Мама! Мама! — шептала Зита.

— Ну, вот и прошло. Прошло все, раз ум прояснился, — вздохнув, отметила Лила.

Зита, приподнявшись, склонилась к Лиле. Та, обнимая и поглаживая по щеке Зиту — это неотличимое подобие Гиты, ее сестры-близнеца, приговаривала ласковые слова, какие может сказать только мать своему спасенному дитяти.

«Мать» и «дочь», обнявшись, плакали. Материнские горючие слезы ручьями орошали щеки дочери. Слезы их соединились.

Гита, притаившись, как мышь, лежала на заднем сиденье «форда».

Кузов машины настолько раскалился, что в салоне было душно и жарко.

Она осторожно опустила стекло. Стало немного легче дышать. Ветерок проникал в открытое окно и освежал разгоряченное лицо девушки; ею стало овладевать дремотное состояние, но вдруг послышались шаги.

Молодой человек в светлом пиджаке подошел к машине, открыл дверь и, сев за руль, включил мотор.

Машина, дав задний ход, выехала на дорогу.

Через несколько минут Гита увидела, что они едут по Марин-драйв. Свежий ветер с моря взбодрил красавицу и вернул ей природную смелость, которая на некоторое время покинула было свою обладательницу.

Гита, мягко разогнувшись, бесшумно выпрямилась и уселась на сиденье, слегка откинувшись. С обворожительной улыбкой и с детской лукавинкой в широко раскрытых глазах она смотрела в аккуратно подстриженный затылок молодого мужчины.

Рави, увидев в смотровом зеркале очаровательное отражение, слегка смутился от неожиданности; но это было лишь краткое мгновение, которое, пожалуй, и не зафиксировал его мозг.

Достаточно было взглянуть на эту девушку с детским выражением лица и непосредственными манерами, как все подозрения снимались, как рукой.

— Интересно все-таки, как это вы, юная госпожа, оказались в моей машине? Что за чудо? — с притворной сдержанностью и спокойствием спросил Рави, хотя в душе его, непонятно откуда, поднималась теплая волна веселости.

— Как я оказалась в вашей машине? Так же, как и вы! — кокетливо ответила Гита.

— По-видимому, я неправильно поставил вопрос. Как вы сюда сели? — снова спросил Рави.

— Обыкновенно! — засмеялась Гита. — Нагнулась и села! Нет, остановитесь, я покажу вам, как я села.

— Ну зачем же показывать, — тоже смеясь, ответил Рави. — Я уже представил себе, как это было, — и он слегка притормозил, увидев, что Гита пытается открыть дверь.

Рави не мог унять смеха. Его лицо, разогретое солнцем, блестело. Взгляд, скользнув по дороге, вновь и вновь возвращался к неожиданной пассажирке. Он давно так не смеялся — легко и беззаботно.

Неужели эта девушка так заворожила его? И вдруг он с удивлением осознал, насколько за последние три-четыре года работы в клинике он загнал вглубь свою жизнелюбивую и отзывчивую натуру. Он скучен и однообразен.