Гита и Зита бросились к ней и, обнимая с двух сторон ее располневшую и одряхлевшую с годами фигуру, тоже залились слезами, приговаривая ласковые и нежные слова…
Рави и Рака стояли в стороне и ждали, пока женские сердца обменивались и объяснялись в чувствах на своем, только им известном языке.
— Мама, мама, успокойся, — говорили сестры поочередно.
— Вы не оставите меня? Нет?.. — и Лила вновь зарыдала. Слезы теперь уже тихо текли по ее смуглым, тронутым морщинами щекам.
Наконец все они вошли в дом. Инициативу взял на себя Рави:
— Итак, время для сентиментальностей у нас еще будет позднее. А сейчас всем нам нужно немного отдохнуть и прийти в себя, — это во-первых. А во-вторых, свадьба наша с Гитой продолжается. Гупта, вероятно, уже связался с моими родителями и с господином Бадринатхом.
Рака! Вы теперь мой ближайший друг и родственник. Во всяком случае, я так считаю. Мы с вами вместе сражались. Вы отважный и мужественный человек.
— Вы — тоже мой родственник и друг, господин! — начал Рака, но комок, сдавивший горло, не дал ему договорить. Он встал и отошел в сторону.
«Никого у меня не было, а теперь есть друг и брат!.. Нет, стоп! Рака, возьми себя в руки!» — пронеслось у него в голове, и он вернулся к Рави и сестрам, расположившимся на циновках.
Рави продолжал:
— Так вот, Рака, ты говорил, что у вас с Зитой, как и у нас с Гитой, была назначена свадьба тоже на восемнадцатое число. Так ведь, Рака? Зита, так?
— Да, да, господин Рави, — обрадовался Рака и посмотрел на Зиту, которая, опустив глаза, с тихим восторгом произнесла:
— Да.
— Вот и хорошо! Мое предложение состоит в следующем: ты, Рака, разыщи священника, с которым договаривался, и объясни ему причины, помешавшие тебе исполнить свое намерение. А теперь, — он извлек из кармана кошелек, — возьми вот эти деньги, — но увидев, что Рака гордо выпрямился, добавил: — в долг, разумеется, и купи себе необходимую одежду для церемонии.
— А Зите ничего не надо покупать! У нее все есть! Да, сестричка? — весело сообщила Гита. — Я ведь надевала наряд, который дядя заказывал для нее, для Зиты, а не для меня.
Все повеселели.
— Да, конечно! — согласился Рави. — Но в этом вопросе вы разберетесь с сестрой. Я в этих делах ничего не смыслю. Единственное… Гита, подойди поближе.
Гиту упрашивать не пришлось. Ее изящное ушко, похожее на небольшую перламутровую раковину, моментально приготовилось к принятию тайной информации.
— Не обижайся, Гита, но Лиле надо прислать в подарок дорогое и нарядное сари, — сказал он шепотом.
— Об этом, милый, я уже подумала. Как только мы вернемся домой, Зита сразу же пришлет ей сари с Раму.
— Хорошо! Все! Время не терпит! — громко и торопливо сказал Рави.
— Госпожа Лила и господин Рака, сейчас я отвезу Зиту и Гиту в их родной дом. А тебя с тетушкой мы все ждем вечером, — закончил доктор.
— Да, мама, до свидания! Вечером мы с Гитой обязательно заедем, — заверила Зита, взглянув на Лилу сверкающими от счастья глазами.
Сестры в сопровождении мужчин направились к автомобилю.
Рака приветливо помахал рукой вслед удалявшемуся «Форду», который оставил после себя запах выхлопных газов, и, немного постояв, круто повернулся и быстрыми шагами направился вдоль улиц к дому священника.
Вечером следующего дня на белом арабском скакуне с плюмажем, в наборной раззолоченной сбруе ехал молодой раджа в свадебной короне. Это был Рака.
Перед ним в седле сидел сияющий счастьем «великий барабанщик» Чино в расшитой серебром рубашке, с гладко зачесанными и блестящими, как смоль, волосами.
Шумная толпа со всех дворов, прилегавших к дому, где обитал жених, под звуки музыки и ритмические постукивания барабанов весело кружилась в танце.
У Рави в руках был меч — символ того, что он возьмет невесту с боем, победив всю ее мужскую родню.
Бадринатх от прилива радости обрел второе дыхание, он был неутомим. Еще бы! Богатый дядя обогатился вдвойне — он обрел случайно обнаруженный клад — дочь своего умершего брата, племянницу Гиту. А если учесть, что род его увеличился на двух прекрасных молодых мужчин, отважных, умеющих постоять за себя и своих близких, то счастью Бадринатха можно было только позавидовать, пожелав ему многие лета.
И вот Бадринатх вместе с Рави и Гитой, блистающей в свадебном одеянии, и многочисленными родственниками встречал жениха Зиты, въезжающего во двор на белом коне.
Рака в полном смысле этого слова был на коне. Ему казалось, что все это сон. И он время от времени, чтобы убедиться, что все это происходит наяву, то похлопывал коня по крутой шее, то прижимал к себе худенького Чино.
Но Чино воспринимал все, что произошло, как должное. Он всегда знал, что его хозяин Рака — великий человек. И вот они с ним едут по красивой набережной Бомбея к роскошному сверкающему дому к невесте.
Бадринатх с многочисленной родней ввели жениха в дом.
Бывший собутыльник Раки, отец четверых детей, торжественно и старательно держал над Ракой зонт на длинном бамбуковом шесте.
Жениха подвели к невесте.
Зита в свадебном наряде и блестящих украшениях и казалась каким-то мифическим существом.
Можно только диву даваться, как это человек — слабое и грешное создание в своей быстротекущей жизни среди невежества, зла, грязи, подлости, убожества и бесчисленных пороков — может подняться, воспарить, создать вокруг себя такие рукотворные чудеса, такое прекрасное видение мира, которые воистину угодны Богу и природе.
В душе человека, созерцающего великолепное явление жениха и невесты, возникает чувство свободы, отсутствия смерти, «ибо века человеческой жизни блистают своим присутствием во всех символах и таинствах одежды и обряда».
— Да, русские говорят, что красота спасет мир. Это верно. Она уже его спасает, — задумчиво произнес Чаудхури, глядя на молодых.
И вот Зита и Рака под навесом пандала, как недавно были под ним Гита и Рави.
На них устремлены сияющие счастьем глаза Гиты, Рави, Гупты, родных, друзей и гостей, и конечно же, Индиры. Все радостны и свободны от суеты и смерти. Идет свадьба. Головы жениха и невесты украшают бумажно-фольгово-цветочные короны, вдоль щек свешиваются гроздья цветов, на шеях — цветочные гирлянды, бусы и подвески. Лоб Зиты смазан красным, а над линией бровей до самых ушей идет, как принято, серебряная полоска. В нос уже вдето украшение замужней женщины — довольно массивная серьга, а шею обвивает традиционная «мангал-сутрам» — нитка черных и золотых мелких бусинок с двумя золотыми полушариями посередине — это брачное ожерелье[3]. К краю сари Зиты привязан шелковый белый шарф, перекинутый через плечо Раки. На второй палец каждой ноги невесты надеты гладкие серебряные кольца. Все это говорит о том, что невеста отдана мужу и принадлежит ему до гробовой доски…
«Вы, европейцы, любите и женитесь, а мы, индийцы, женимся и любим».
Так оно и есть. Да будет так. Аминь!
После свадьбы молодые жены ждали своих мужей в специально приготовленных для них спальнях: Зита — своего возлюбленного Раку, а Гита, естественно, — Рави.
Рака, счастливый и немного растерянный, шел по коридору мимо комнат, нервно трогая рукой мраморную балюстраду.
— Да, доктор, клянусь, ничего в жизни не боялся, а вот тут дрожу, — признался Рака другу, который шел рядом с ним, в надежде на его поддержку и совет.
— Доктор, что нужно говорить в этот ответственный момент? — спустя минуту спросил он.
— И у меня это тоже первая свадьба! Разберемся! — ответил Рави, ибо и сам был растерян и испытывал то же, что и его друг и свояк Рака.
— Но в какой комнате твоя, ты, конечно, знаешь? — решил уточнить Рака.
— Вот этого-то я и не узнал, — улыбнулся Рави. — В одной из этих, наверное! — и он показал на две двери, расположенные рядом.
— А как же быть?.. — совершенно опешил Рака и засмеялся.
— Если в этой не твоя, — указал Рави на одну из дверей, — то ты мне скажешь, хорошо? — закончил Рави свою шутку.
— Так и быть! — в тон ему ответил Рака. Он набрал в легкие воздух, расправил плечи и дернул за фигурную ручку тяжелой двери. Войдя, он остановился.
На широкой нарядно украшенной кровати, под балдахином, с пологом из прозрачной ткани, вышитой яркими цветами, лежала полуприкрытая легким шелковым покрывалом, как ему показалось, Зита.