— Сандра, свяжись с Каушальей, пусть она обо всем попросит адвоката Гупту.
— Хорошо, — вставая, пообещала Сандра. — А ты подготовь письменное извинение своей Зите и найди возможность передать мне. Я, может, сумею к тебе прорваться еще раз. Все! Целую, милый!
— До встречи, Сандра!
В камере он почувствовал, что блеснул луч надежды. Что с ним будет и что его ждет, он не знает. Неизвестность — мучительная вещь. Своим непроницаемым мраком она губит любые светлые надежды…
Голубое шоссе, залитое солнцем, быстро исчезало под колесами. Вправо шла дорога на Мадрас, обсаженная кактусами.
Путешественники молча, как зачарованные, смотрели по сторонам. Мелькали деревья белого и красного сандала. Прямо перед ними, сквозь ветровое стекло, синели в легкой дымке Западные Гаты. Слева тянулись бесконечные плантации хлопчатника, между кустами которого проглядывали бобовые культуры: архара и грэма. Сезам, лен, чайные кусты… арахис.
— Родина арахиса — Мадрасская провинция, кстати, — сообщил Рави, оглядываясь на Раку.
— Я знаю, мой учитель, — добродушно ответил тот.
— Милый, может, ты не будешь поучать моего зятя и партнера по цирку? — иронизировала Гита.
— Все хорошо, Гита, спасибо за защиту! Мы еще исполним свои главные роли в этой жизни, даю тебе слово артиста! — и он запел негромко, но задушевно и протяжно под мерный рокот мотора. Песня его лилась необыкновенно мягко, чутко гармонируя с природой и настроением новобрачных. Зита и Гита время от времени подпевали ему.
Рави снова впал в то счастливое состояние свободы и ощущения бессмертия, которое он чувствовал, когда был с Гуптой на родине Кришны, и в другой раз — когда впервые ехал с беглянкой Гитой в машине. Он не выдержал нахлынувших чувств и запел вторым голосом вместе со своим настолько родным и близким, как ему казалось, Ракой. Он любил в эту минуту всех и всех прощал. И, как иголка в стогу сена, в его голове вдруг отыскалась мысль: ему вспомнился Ранджит, — но тут же эта «иголка» затерялась вновь так же быстро, как и нашлась.
Их машину обогнал автомобиль Гупты. Адвокат и его семейство приветливо помахали им. Позади, соблюдая довольно большой интервал, плыли машины Бадринатха и Чаудхури.
— А знаете что? — подала голос Гита.
— Что? — хором спросили все.
— Лилу, нашу вторую мать, я, наверное, возьму к себе, если она согласится. Она ведь отдала мне свои лучшие восемнадцать лет.
— Разумеется, если она захочет, — отозвался счастливый Рави.
— Кстати, отчего она с нами не поехала? — спросил Рака.
— Плохо себя чувствует. Решила отдохнуть. И, как мне кажется, она просто пока не хочет нам «мешать», у нас ведь медовый месяц!..
Макаки и хануманы, сотрясая ветви и взвизгивая, сыпали на землю плоды и с любопытством, исподлобья глазели на проезжающие машины.
Автомобиль Бадринатха подал сигнал остановки. Индира и Бадринатх вышли на обочину шоссе. Следом за ними вышли и остальные путешественники. Бадринатх шел впереди и, размахивая руками, показывал им обширные плантации хлопчатника. Затем все расположились в густой тени мангового дерева, чтобы утолить жажду и немного поесть.
В стороне от них, высоко в небе, вытянув длинные белые шеи, пролетели аисты…
За последние дни Каушалья сильно изменилась. Вся ее неуемная отрицательная энергия, щедрым потоком лившаяся на мужа и племянницу, иссякла. И она почувствовала, что стареет. Судьба Ранджита ее, конечно, беспокоила. Но, зная его заносчивый характер, его коварство и деспотизм, она нисколько не удивилась тому, что с ним произошло.
— Госпожа! — обратился к ней Раму, входя в комнату. — Вас спрашивает какая-то леди.
— Кто?.. Леди? — удивилась Каушалья.
— Да, похоже на то.
— Пусть войдет. Я сейчас спущусь.
Раму пропустил Сандру в холл и указал ей на диван. Она с удовольствием воспользовалась его предложением. Жара стояла невыносимая, а она ехала сюда автобусом.
«Теперь следует экономить каждую рупию», — думала она.
— Госпожа Каушалья? — спросила Сандра внушительных размеров даму, которая появилась в холле.
— Я, с вашего позволения! — ответила та. — С кем имею честь?
— Я — Сандра, невеста вашего брата.
— Ранджита?
— Да.
— Вы его видели? Как он там? Что с ним? — заволновалась Каушалья. И приказала, воскликнув: — Раму! Чаю!
— Сию минуту.
— Садитесь, садитесь, госпожа…
— Сандра, — напомнила та.
— Госпожа Сандра, сейчас принесут чай. — Каушалья с любопытством разглядывала эту импозантную особу, назвавшуюся невестой ее брата.
«Секс-бомба, кинозвезда!» — решила она.
После того, как Раму принес чай и удалился, Сандра начала:
— Вчера у меня было свидание с Ранджитом. Он очень страдает и глубоко раскаивается в содеянном.
— Бедняга! Сколько раз я ему говорила, чтобы он взялся за ум, начал работать… — блеснув слезой, запричитала сестрица, лукаво поглядывая на гостью.
— Если бы можно было уговорить пострадавшую, то есть Зиту, вашу племянницу, и Гиту, чтобы они в суде как-то смягчили свое отношение к его поступку, то это повлияло бы на исход дела и ему дали бы минимум срока по той статье, которая ему вменяется.
— А сколько ему могут дать? — испуганно спросила Каушалья.
— Если на всю катушку, то лет десять могут влепить.
— Десять лет?! Господи, если он и останется там в живых, то вернется стариком. Вся жизнь пойдет прахом, — ужаснулась сестра.
До нее наконец-то дошло, какое несчастье постигло ее брата.
— Что я должна сделать?
— Попробуйте разыскать… одну минуточку, — Сандра достала из сумочки записную книжку, — адвоката Гупту и попросите его помочь вам.
Несколько минут женщины молча пили чай.
— Спасибо, госпожа Каушалья, что выслушали меня! И спасибо за чай. Вот вам мой телефон и адрес, по которому вы сможете меня найти, — и Сандра протянула ей свою визитную карточку.
— Да, чуть не забыла: обязательно скажите всем, что после выхода на свободу мы с Ранджитом решили пожениться и будем жить в Калькутте.
— В Калькутте?
— Да. Я переезжаю туда сразу же после суда. Буду сниматься в кино. Это займет года два. У нас будут деньги. Мы хотим купить дом.
— Это хорошо! Я тоже смогу дать ему денег. На доброе дело не поскуплюсь. Так ему и передайте.
— До свиданья, госпожа Каушалья!
— До встречи. Все, что смогу, сделаю и сразу же сообщу, — сказала Сандре сестра Ранджита, провожая ее до ворот.
Набежавшее облако ненадолго скрыло палящее солнце.
Машины медленно плыли по узкой дороге в густой и прохладной тени, словно погрузившись в глубокий поток влаги. Дышать было легко и свободно. Рака с наслаждением вдохнул целебный напиток праны. Слева от путешественников был виден ярус манговых зарослей, спускавшийся к устью небольшой речушки. В торжественной и звучной тишине, заполненной пением пернатого населения тропического леса, под сводами крон пальм, бананов и зарослей бамбука сладко замирало сердце, обнажалась истинная природа человека, его первобытная сущность.
— Здесь как в раю, — сказал Рака, вдыхая пьянящий воздух.
Впереди расстилалась зеленая возвышенность, на которой был виден небольшой двухэтажный светлый дом, покрытый красной черепицей. Невысокий портик фасада подпирали четыре белые мраморные колонны.
Машины с трудом припарковались на узкой площадке около низкого узорчатого металлического забора. Навстречу хозяевам и их гостям вышли домоправитель и слуга-садовник. Смиренно сложив руки на груди, они кланялись приехавшим, восклицая слова приветствий.
— Добро пожаловать, господа! Прошу вас, проходите! — приговаривал домоправитель, тучный мужчина лет сорока, на лице которого цвела радостная улыбка.
Усталые и возбужденные, празднично настроенные молодожены со своими друзьями и родственниками поднялись по пологим ступеням в дом.
В холле было прохладно и уютно. Со стен смотрели несколько портретов предков семьи.
— Змей нет? — быстро спросила Гита домоправителя.
— Ни одной, госпожа! — ответил тот, улыбаясь.
Рака помог водителям перенести в дом всю необходимую поклажу: запасы продуктов, прохладительных напитков и одежду.