— Чтобы я мог переспать с тобой, дура, — ответил Гейб.
— А-а, — протянула Шарлотта. — Ну, тогда пошли. — Последняя фраза далась ей немного легче.
Секс с Гейбом сильно отличался от секса со всеми другими, кого она знала. Так она ему и сказала, когда они лежали потом, несколько отстранившись друг от друга, только держась за руки и изредка целуясь.
— Не то чтобы у меня был такой уж колоссальный опыт, — поспешно добавила она.
— А чем именно отличается? — поинтересовался он. По голосу чувствовалось, что он весьма доволен собой.
— Не знаю… трудно сказать. Он какой-то… очень целеустремленный. Ей часто приходила в голову эта мысль: когда Гейб поворачивался к ней (сняв перед этим часы), то выражение у него бывало в точности такое же, как когда он набрасывался на свой компьютер; в такие моменты на лице у него была написана какая-то свирепая, почти яростная целеустремленность, глаза загорались и темнели, начинали смотреть пристально, испытующе, — чувствовалось, что он твердо знает, чего он хочет, что и зачем делает.
— Ну, ты бы ведь не хотела, чтобы я в этот момент думал о чем-то другом? Например, о работе, а? — Он вдруг рассмеялся. Смеялся он нечасто; как ни странно, но Шарлотте нравилась в нем эта его особенность, она как-то прибавляла целостности его натуре. Шарлотта тоже улыбнулась.
— Нет, конечно же нет. Гейб…
— Да, Шарлотта?
— Гейб, извини, если я… ну, если…
— О господи. — Голос у него был искренне удивленный. — О чем ты? Что ты хочешь сказать?
— Если я… ну, иногда немного как будто командую. Я постараюсь в будущем… быть попроще, поуступчивее.
— Шарлотта, — проговорил Гейб, — вот чего я действительно терпеть не могу, так это простых и уступчивых женщин. Почему я в тебя влюбился, как ты думаешь? Да только потому, что ты такая чертовски своенравная, вот почему.
— А-а, — кротко ответила Шарлотта.
Фред III стал вдруг выглядеть совсем стариком, хрупким и слабым. «По-видимому, это из-за опасения потерять Бетси», — подумала Шарлотта. Сама же Бетси выглядела сейчас гораздо лучше его: к ней почти вернулся прежний цвет лица, и всякий раз, когда заходила сестра, чтобы проверить у нее пульс, давление, осмотреть ноги или поглядеть, как заживают ссадины и шишки на голове (она сильно ударилась, когда упала), всякий раз при виде сестры в глазах Бетси загорался боевой огонек; из всех этих наблюдений Шарлотта сделала для себя вывод, что бабушка чувствует себя лучше и что моральный дух у нее крепче, чем можно было бы предполагать.
Бабушка проводила дни главным образом в солярии: читала, разговаривала с Фредом или вышивала. Шарлотте она очень обрадовалась, сказала, что та прекрасно выглядит, только немного похудела.
— Пока ты здесь, дорогая, мы тебя подкормим.
— Как банк? — спросил ее за обедом Фред. — Все хорошо? С Дрю поладила или как? Этой осенью заберу тебя назад в Нью-Йорк.
— Ты это говоришь уже с весны, — заметила Шарлотта.
Фред сверкнул на нее глазами и налил себе виски.
После обеда Бетси отослала Фреда подремать.
— Несчастье, которое со мной случилось, подкосило его, дорогая, — сказала она, — и, должна тебе честно признаться, я стала от него уставать. Он все время чем-нибудь недоволен. По-моему, было бы гораздо лучше, если бы он ездил в банк хотя бы пару раз в неделю. Но он и слышать об этом не хочет.
После ужина, пока сестра устраивала Бетси на ночь, Фред налил себе и Шарлотте по рюмке арманьяка и закурил сигару.
— Очень она плоха, — сказал он. — Я сильно переживаю за нее. Конечно, мне скучно без банка и хотелось бы наезжать туда хотя бы пару раз в неделю. Но я не могу оставлять ее одну. Во всяком случае, не сейчас. Я ей нужен, ей нравится, что я здесь.
К концу своего пребывания Шарлотта сумела организовать компромисс: с начала октября Фред снова станет два дня в неделю проводить в банке.
— Надо мне навести там порядок, — мрачно проговорил он. — Обязательно надо. Я не вечен. А банк в трудном положении. Надо установить такой порядок, чтобы банк мог функционировать успешно до тех пор, пока ты и Фредди не сможете его возглавить.
— А… Крис Хилл твердо вернулся? — спросила Шарлотта. — Больше не ищет возможностей куда-нибудь перейти?
— Нет, не ищет, — ответил Фред, и по нему было видно, что он весьма доволен собой. — Молодец. Конечно, то, что пришлось дать ему эти акции, не самый удачный выход, я и сам понимаю. А ты, наверное, решила, что я это все плохо продумал, да?
— Да нет, что ты, — возразила Шарлотта.
— А с Фредди вы хорошо ладите? — поинтересовался он после небольшой паузы; лицо его скрывалось за облаком сигарного дыма, как всегда, когда то, о чем он спрашивал, было для него почему-то важно.
— Да, — кивнула она. — Да, хорошо.
— Ну и славно. Я рад, что он приобретает там опыт, в Лондоне. Ему это полезно. В общем, через неделю или около того я вернусь на Пайн-стрит, а потом, когда я там все улажу, мы с бабушкой отправимся в кругосветный круиз. Она об этом всю жизнь мечтала, и я хочу, чтобы она наконец получила такую возможность. У меня уже даже билеты куплены. Я решил, что это будет у нас нечто вроде второго свадебного путешествия. Отплываем пятнадцатого октября.
— Как здорово, — вежливо проговорила Шарлотта.
— Да, я тоже думаю, что будет здорово. Конечно, сам я терпеть не могу эти туристические поездки, но, как я уже сказал, считаю себя обязанным сделать это ради бабушки. Она в свое время тоже кое-что для меня сделала.
— Безусловно, — согласилась Шарлотта.
В воскресенье к ним на обед приехал Гейб. Шарлотта по секрету призналась Бетси, что влюблена в него, и Бетси, которую всегда заводили сообщения о любых романах, настояла на том, чтобы его пригласить. Шарлотта нервничала, не представляя себе, как отреагирует дед, когда узнает, что у нее роман с кем-то из «Прэгерса», но он, напротив, очень трогательно обрадовался, что ее избранником оказался именно Гейб.
— Твой дед был в банке одним из самых первых партнеров, — сказал он Гейбу, — и я хочу, чтобы эта традиция продолжилась. Все эти годы я очень полагался на поддержку со стороны твоего отца. Он очень толковый банкир. Мне его будет сильно не хватать.
Шарлотта и Гейб с трудом могли себе представить, что именно Фреду III будет не хватать Пита Хоффмана, а не наоборот, но оба они и бровью не повели.
После обеда Шарлотта и Гейб отправились прогуляться вдвоем вдоль берега.
— А ты у нас совсем маленькая девочка, голубоглазая и наивная, да? — проговорил он. Тон у него был угрюмый и мрачный.
— Брось ты это, Гейб, бога ради, — ответила Шарлотта. — В тысячный раз тебе говорю, я ничего не могу поделать.
— Зато я могу, — возразил Гейб.
— Что ты хочешь сказать?
— Меня там может не быть.
— Гейб, ты о чем? — спросила Шарлотта.
Гейб повернулся и посмотрел на нее:
— Не знаю, как я смогу работать в «Прэгерсе», когда руководить им станешь ты. Ты и Фредди. Для меня это будет… тяжеловато.
— Не понимаю почему.
— Значит, ты совсем дура. — Голос Гейба был неподдельно сердитый. — Как я смогу работать в банке, пусть даже в качестве партнера, в котором моя… в котором ты станешь председателем? Это же будет невыносимо. Я этого не выдержу.
Он остановился, бросил несколько камешков в набегающие на берег волны. Шарлотта посмотрела на него. Лицо его потемнело и было очень сосредоточенным. Она вдруг улыбнулась, припомнив, при каких других обстоятельствах она видела у него точно такое же выражение. Потом взяла его за руку и потащила в сторону дюн.
— Пойдем. Вон туда.
Он пошел за ней, все еще продолжая сердиться; дойдя до дюн, Шарлотта обернулась, обняла его, притянула к себе и прижалась к нему лицом.
— Я люблю тебя, — сказала она. — Все остальное не будет иметь никакого значения.
— Будет, — ответил Гейб, — но я тебя тоже люблю.
Он стал целовать ее, жадно, страстно, потом не спеша, но решительно опустил ее на песок.
— Люди идут. — Шарлотта показала в сторону берега, казавшегося бесконечным. — Вон, смотри. — В их направлении медленно, но неуклонно продвигались три, нет, четыре маленькие фигурки.
— Значит, мы должны успеть, пока они не дошли, — заявил Гейб. Он уже лежал на песке рядом с ней, голова Шарлотты покоилась на его согнутой руке, а другая его рука трудилась над молнией ее джинсов. Он расстегнул и приспустил их, Шарлотта чуть изогнулась, приподнимаясь от земли, и выскользнула из них совсем. Песок под обнаженными ягодицами оказался мягким и довольно прохладным.