— Где я? — выдавила из себя незнакомка, вынырнув из мира ночных грез. Я сразу же ее узнала. — Ага, припоминаю. Вчера мы пили, слушали музыку, потом ко мне пристал один хмырь, а дальше что было? Кажется, один друг довел меня до двери и пожелал спокойной ночи… Кстати, милая, ты чего шумишь? — манерно обратилась она ко мне. — Не сыпь мне соль на рану, выруби, пожалуйста, маг.
Я убавила громкость только что включенного магнитофона, но полностью не выключила — очень хотелось дослушать песню. Она упала на подушку, слезы ручьем потекли по щекам. Хлюпая носом, Нечаева вытащила из тумбочки платок.
— Маркиз де Сад — ангел рядом с тобой, — продемонстрировала она высокий интеллект и, хлюпая носом, достала из тумбочки платок.
— А ты что, будешь здесь жить? — еще не веря в случившееся, спросила я.
— А ты, я вижу, не рада?
— Ну что ты, я просто счастлива.
Мне на мгновение стало не по себе. Моя соседка, с которой мы тихо-мирно жили почти год, вышла замуж и ушла в декрет, но ее место могла бы занять любая восстановившаяся в институте двоечница. Зачем же подселять ко мне шлюху? В то время я еще верила всем сплетням о Нечаевой.
Лера протерла кулаками глаза и громко высморкалась. Пятна от синей французской туши расплывались под глазами.
— Ну, давай знакомиться, что ли? — Тут Лера почувствовала шум в голове, дурноту. Она попробовала встать. — Что-то мне так хреново, Света…
— Я не Света, я…
— Это неважно, потому что сейчас… — Лера снова сделала попытку подняться с кровати.
Что-то с ней происходило неладное, и я решила помочь. Стащила с постели, взяла под руку и осторожно повела к умывальнику. Мы успели добраться только до двери. Едва она переступила через порог, как ее начало рвать прямо на пол. Кое-как дотащив ее до раковины, включила холодную воду и вышла в коридор, почувствовав: еще немного, — и меня вывернет наизнанку.
— Я умру, я сейчас умру, — захлебываясь, стонала Лера. Из ее горла вырывались спазматические звуки.
— Может, тебе «скорую» вызвать?
— Обалдела, что ли? — Сунула голову прямо под упруго бьющую ледяную струю и, умывшись холодной водой, она отжала мокрые волосы и, намотав на голову полотенце, возродилась, как Феникс из пепла, прямо на моих глазах. — Ну и веселая ты девчонка! Кто ж после пьянки «скорую» вызывает?
Легкий шок, как это ни странно, подействовал на меня благотворно. Я перестала видеть в ней дьявола во плоти, тем более что роль падшей женщины при ближайшем рассмотрении ей плохо удавалась. Она была сентиментальна, легко ранима и становилась агрессивной лишь в целях самозащиты. Я решила, что Нечаева — существо экстравагантное, взбалмошное, ленивое, но никак не опасное, скорее напротив, совершенно безвредное существо. И поймала себя на мысли — по крайней мере, мне хотелось так думать, — что в вопросах практических я могу дать ей сто очков вперед. Я решила, что раз уж мне выпал крест жить с общежитской Марией Магдалиной, не стоит обращать это в Голгофу для себя. В первый же день мы пригубили ее домашний клюквенный ликер и стали подругами.
— Очередной поклонник? — раздался над самым ухом голос, и я слегка струхнула. Лера вертела в руках конверт письма Тома Хэдфилда. — Не надоело?
После нескольких дежурных вопросов о том, кто и как провел лето, мы принялись за чай. Как и большинство студенток-старшекурсниц, Лера нещадно курила, и на ее тумбочке валялись сигареты и спички. Из-за вечной нехватки денег бывали и проблемы, тогда Лерка опускалась до «Астры» и «Беломорканала».
— Слушай, не займешь мне денег, а то я сейчас на такой мели, — она запалила грубую папиросу и, отвернувшись к стене, стала выпускать клубы удушливого дыма. — Я верну, когда приедут арабы и можно будет шмотками спекульнуть.
— Мне самой неплохо бы заработать.
Лера раздавила окурок в блюдце и придвинулась к столу. Из огромной сумки я извлекла жестяную банку «килек в томате» и хлеб. Лера смотрела на еду жадными глазами.
— Вчера раздавили на пятерых три бутылки «Столичной», а на закуску поклевали какие-то хлопья, — пожаловалась она.
Мы нарезали хлеб, разлили по чашкам чай, вскрыли банку ножом. Граненые стаканы, чашки с отбитыми ручками, ржавый чайник — все говорило о том, что я уже не дома, а в общежитии и нужно заново привыкать к казенной мебели, колотой посуде и всему нехитрому общежитскому скарбу.
— Вкусно, — Лерка аппетитно уминала бутерброд. — Я тоже из дома варенье привезла, но его уже сожрали мои друзья. Только и ищут, где б сорвать халяву.
— Так вы что, здесь пьянствовали?
— Ну почему же сразу пьянствовали? — вяло возмутилась Лера, но ничего опровергать не стала. Поев и напившись чаю, она закурила. Ее взгляд упал на плакат Владимира Преснякова над моей кроватью.
— Все еще бредишь этим мудаком? — она ткнула пальцем на портрет поп-звезды.
— Не называй его так.
— Да не обижайся ты! — на секунду Лера почувствовала какое-то подобие неловкости. — Между прочим, все мужчины мудаки, здесь спорить бесполезно.
— Ты не можешь знать всех, — не сдавалась я.
— Достаточно некоторых наиболее ярких представителей. А ты все еще переписываешься со своими «женихами»?
Я промолчала. Лерка давно была в курсе моих дел, мы давно обсудили тему знакомства по переписке и расставили все точки над «i». Искать себе пару через службу знакомств Лерка считала невозможным, была уверена, что через газету знакомятся исключительно дегенераты и старые девы. Какое-то время она даже подтрунивала надо мной и, поглядывая свысока, пару раз предлагала свести с кем-нибудь из своих отвергнутых поклонников. Но в конце концов мы сошлись на том, что все это касается только меня, ее же задача простая — держать язык за зубами.
С поклонниками у Лерки проблем не было. Даже сейчас, после похмелья, она выглядела роскошно. «Не хуже западных звезд», — с завистью подумала я. Лера и сама знала, что красива, и о внешности не беспокоилась — в ней она была уверена всегда. Закинув длинные загорелые ноги на спинку кровати, она вслух размышляла:
— Если я не ошибаюсь, — Лера выпустила тонкую струйку дыма, — тебе пишут из-за границы?
— Да. В основном из Штатов.
— Так в чем же дело? — Подходящей кандидатуры пока не нашлось.
Меня уже начинало раздражать ее любопытство.
— Слушай, пошли на концерт! — предложила я, чтобы переменить тему разговора.
— Ах да, ты же фанатка!
— Не фанатка, а поклонница, — уточнила я.
— Извини… И все-таки у тебя нездоровый интерес к этому делу.
Лера абсолютно не интересовалась российской поп-музыкой, гораздо больше ей нравились звезды Голливуда. Она была без ума от Мерилин Монро, боготворила Элизабет Тейлор, старалась не пропускать фильмы с участием Ким Бессинджер и Шэрон Стоун.
— Да у тебя же денег нет…
— Ну, на билетик наскребу, — замялась Лерка. — Но мне нужно успеть накраситься! — Она потушила папиросу. — А тебе что, очень нравится этот, как его…
— Пресняков? Вообще-то, да.
Я собрала грязную посуду и отнесла ее в умывальник. Лера подошла к зеркалу и, увидев свое отражение, испугалась, — срочно в душ!
Пока она плескалась в ванной, я просмотрела письмо еще раз и спрятала его в папку рядом с другими письмами. «Жаль, что у меня нет компьютера, — подумала я. — Можно было бы сделать банк данных, а так во всем полный хаос».
— Я уже обожралась ими! — сморщилась Лера при виде батончика «Марс» и последний раз спросила у торгаша-одиночки, сколько стоит бледно-розовый комплект трусиков «неделька». Впрочем, денег у нее все равно не было, и покупать их она не собиралась.
Рядом с выходом из метро толпа зевак наслаждалась бесплатным зрелищем: банда наперсточников одурачивала женщину сельского вида с двумя маленькими детьми. Из толпы уже доносился истошный вопль:
— Неправда, здесь был шарик, был, ты его спрятал! — Женщина заходилась в крике, дети ревели во весь голос, а уголовного вида наперсточник привычно объяснял толпе:
— Вы же видели, что шарика не было. Я же правду говорю, вот вы, мужчина, подтвердите.
— Я видела, — почти хрипела доверчивая мамаша, — ты спрятал его в карман, там был шарик! — Ладно, ладно, успокойтесь, женщина, — наперсточник наклонился, чтобы сгрести свой инструментарий и исчезнуть навсегда.
И тут жертва с силой оттолкнула вцепившихся в нее друзей бандита и с яростью обреченной набросилась на своего грабителя, с неимоверной силой царапая и раздирая ему лицо. Тот взвыл от дикой боли.