– Ты сделала это, – говорит он, всё ещё не смотря на меня.
– Да, я сделала это, – повторяю я. И скриплю зубами. Во мне вспыхивает ярость, я поднимаю свою сумку и вытряхиваю из неё всё на стол. Мой кошелек, помаду, мобильный телефон, а также сотни помятых кусочков бумаги, что падают поверх всего. Все люди в кофейне на время замолкают, но лишь на секунду. Я отпускаю свою сумку и сажусь на место, прежде чем скрестить руки и ноги. Очень холодно.
Он смотрит на кусочки бумаги, но всё равно делает маленький глоток своего кофе. Я обращаю на него ледяной взгляд, которым не так давно наградила Гвен, но, когда наши глаза встречаются, я не могу подпитывать свою эмоциональность дальше. Он настолько равнодушен, словно я не смотрю на него вовсе.
– Что это? – спрашивает он.
– Что это?! – удивляюсь я. – Как думаете, что это, мистер Пирс? Маленькая записка, что вы послали мне.
– Как по мне, это выглядит, как куча бумажных ошметков.
– Это была записка, которую вы передали мне сегодня через мою помощницу, мистер Пирс, – сквозь зубы хриплю я его имя. – Я не знаю, что за игру вы ведёте, но, надеюсь, это не ваш ход.
Он пожимает плечами и отклоняется от столика. Он не выглядит впечатлённым. И это лишь… делает всё хуже. Помолчав немного, он ставит кружку с лёгким звоном на керамический столик и щурится, смотря на меня.
– Я понятия не имею, о чём вы.
Я встряхиваю головой. Хватаю горсть бумажек из кучи и нахожу один кусочек, где есть штамп его бланка.
– Здесь есть ваш штамп. Не надо меня наёбывать.
Он отталкивает всё от себя.
– Я этого не посылал, – что-то мелькает в его глазах. Я скатываю все кусочки бумаги в маленький шар и зажимаю в кулак. – Вы не сможете ничего доказать с помощью мусора, который притащили сюда. Звучит так, будто у кого-то проблемы с самообладанием.
– Вы… – начинаю я говорить.
Он наклоняется ближе и, обрезав меня на полуслове, грубо шепчет.
– Ты выглядишь так, словно нуждаешься в хорошем, жёстком трахе, – мужчина напротив меня не выпрямляется после, он просто даёт всему этому просочиться в моё сознание. Как камень погружается в болото.
– Что? – спрашиваю я резко, пытаясь в конце концов привлечь внимание бариста. В этот раз никто не поворачивается в нашу сторону. Я уже исчерпала все возможности. В любом случае, это жалко. Опираюсь на локти, прежде чем переплести пальцы. Пока я так делаю, чувствую запах его одеколона. Это зимний аромат, сочетающий в себе табак, древесину и что-то ещё. Он выглядит слишком умиротворённо, и мне хочется просто поднять руку в кольцах и врезать ему по челюсти своими драгоценностями.
Спустя момент мы отдаляемся друг от друга. Я облизываю губы, решая, как лучше ответить ему. Чтобы выбить его из колеи так же, как он пытается сделать это со мной. Он ухмыляется, слишком удовлетворённо, так и прося дать ему отпор. Может я смогу это сделать.
– Хороший... жёсткий... трах? – повторяю я, стуча языком по зубам, чётко проговаривая каждое слово. – Вот чего ты хочешь, Джеймс? Это заставит тебя отступить?
– Вовсе нет, – шепчет он. – Это сделает меня только более настойчивым в развале твоей компании.
Приподнимаю брови, изображая, что мне больше нечего сказать. Он начинает отклоняться на спинку сидения. Я не выдерживаю.
Набрасываюсь на него и хватаю за галстук. Он удивляется, а я притягиваю его к себе через стол, лишая равновесия и заставляя грудью удариться о край стола, а подбородком о керамическую поверхность. Он кривится. Я наматываю галстук вокруг руки, чтобы удерживать его натянутым.
– Ты, слушай сюда, мелкий долбоёб, если ты ещё когда-нибудь хоть раз пришлёшь подобную записку мне или ещё кому-то в моем офисе, я сделаю так, чтобы ты был наказан. У меня есть связи. Я знаю людей, которые будут более чем счастливы превратить тебя в урода для цирка, – скалюсь я на него. Его глаза сосредоточены, но лицо краснеет от напряжения, обездвиженности и гнева. – Некто, кто получит огромное удовольствие от того, чтобы появиться у тебя и отрезать парочку частей от твоего тела.
Он ухмыляется и весь его гнев сходит на нет. Я ослабляю хватку от удивления, и он, выдернув свой галстук из моего кулака, садится обратно.
– Некто? А их имена?
– Это не имеет значения, ты хоть слово понял?
Он пристально смотрит, читая меня. Его взгляд скользит по моим глазам, затем спускается к шее, а потом и к груди. Я закипаю, а моё лицо горит. Он вообще слушал меня?
– Никаких имен? Тогда это ложь, – он отмахивается руками так, будто я докучающее ему насекомое. На его подбородке отпечатался небольшой след от столкновения со столом из керамической плитки. Его галстук стал короче и выглядит потрёпанным, но сам он собран. Спокоен. В порядке. Я же нет.
Ни капли спокойствия.
Он отталкивается от своего дивана и встает рядом со мной. Ненавижу, когда они становятся вот так вот, возвышаясь надо мной. Я могу чувствовать, как он глазами раздевает меня, срывает каждую деталь моей одежды и заглядывает внутрь. Закипаю ещё сильнее, и следующие слова проговариваю с запинкой, пытаясь выпроводить его вон.
– Что? Уже уходишь? Мне казалось, нам нужна эта встреча.
Он открывает кошелек, его глаза всё ещё направлены на моё тело, и хватает две купюры. Я бы сказала, наугад, ведь он даже не проверил. Бросает их на стол.
– У меня есть дела, которые нужно сделать. Это было... по крайней мере, очень познавательно. Мисс Стоун, – он кивает мне и выходит из кафе.
Я окончательно закипела. Что сейчас, блядь, произошло? Разве я не запугивала его?
Он запугал меня первым.
Я его будто бы даже не встревожила. Неужели он просто притворился, что взволнованность имела место быть, как сделала я, когда мы впервые приблизились друг к другу? Не хочу такое повторить. Я всё ещё ощущаю его присутствие. Словно диван всё ещё занят. Будто его взгляд всё ещё на мне, как и его руки.
Щупают меня. Трогают. Убирают в сторону мою юбку и трахают пальцем, пока я не кончу. Просто уничтожают меня в этом кафе. Никто не смотрит, никто бы не обратил внимания или запомнил, как мы выглядим. Мы бы просто ушли и всё.
Что?.. Я ёрзаю на сидении и пытаюсь отогнать прочь блудливую похоть, бегущую по моим венам. Я сжимаю ноги вместе. Всё находящееся на столе я отправляю в распахнутую сумку, включая обертки и крошки. Мне плевать. Мой разум в смятении.
Солнечный свет проникает сквозь окна и кажется слишком ярким. От пронзительно белого света болят глаз. Слишком много серого неба тому виной. Я тяжело выдыхаю и пытаюсь взять себя в руки.
Руки вместе на столе. Холодные плиточки стола впитывают тепло от моих мизинцев и безымянных пальцев. Я наклоняю голову и смотрю на своё тело. Вот что он раздевал. Чего он хотел.
Устроить мне хороший, жёсткий трах.
Я и так получаю его каждую неделю. Иногда, когда я требую, чаще. Или если Незнакомец требует этого. В любом случае, я его получаю. Какого хера он смеет вести себя так, будто знает меня? Я сдержу слово. Если он предпримет что-то в этом роде снова, я уверена, Незнакомец будет более чем согласен разобраться с этим дерьмом.
Если не он, уверена, у него есть... другие связи. И я сама смогу найти нужные. Я бы не смогла занять своё положение, при этом слегка не запачкав руки. Джеймс, вероятно, тоже. Во всяком случае, мне больше нравится так думать о том, как он взобрался по карьерной лестнице на вершину, ведь у него слишком много самомнения и опыта для занимаемой позиции, чтобы быть правдой. В итоге всё сведется к тому, у кого же руки чище.
Его кутикулы на мой взгляд слишком ухоженные.
Даже если его слова были самым грязным из того, что я когда-либо слышала.
Хороший, жёсткий трах.
Я возвращаюсь в офис, слабого тепла от солнца болеё чем достаточно, чтобы заставить меня вспотеть в зимней одежде. Лоб весь покрыт каплями влаги. Из-за солнца ли это? Или из-за мечущихся мыслей и пульсирующей головной боли?
Я прохожу мимо Гвен, входя в офис, и направляюсь к двери своего кабинета. Когда приближаюсь, она выглядит так, словно хочет о чем-то спросить, но я не даю ей этой возможности. Открываю двери кабинета и внутри обнаруживаю Стэйси, сидящую в моём кресле и расположившую свои ноги на столе.