— Куда вы ее повезете?
— В больницу Отель-Дье. Так положено.
— Почему? Разве американской больницы больше не существует?
— Разумеется, существует, месье. Но она находится в Нейи, и это роскошное заведение.
— Значит, туда вы ее и отвезете. Мы, Белмоны, всегда обеспечиваем своих слуг самым лучшим!
Дюмулен нахмурился и произнес:
— Сейчас не время думать о роскоши, мы не знаем, довезут ли ее живой. В Отель-Дье, — решительно приказал он медбратьям, взявшимся за носилки. — Мы не имеем права обмануть ожидания главного комиссара господина Ланглуа, который прибудет туда с минуты на минуту.
Морозини усмехнулся. Похоже, дурное настроение шефа распространилось не только на него одного.
— Поезжайте вместе с ней на «Скорой», — посоветовал он Белмону, — я буду там через несколько минут, вот только позвоню домой, чтобы не ждали, и заберу свою машину на улице де ла Пэ.
— А я что говорила! — грозно провозгласила Мари-Анжелин, разворачивая салфетку. Они сели за стол после того, как Сиприен сообщил им о звонке Альдо. — Неприятности начались. Я так и знала, что так и будет. Как только Белмоны появляются на горизонте, надо готовиться к худшему.
— Угомонитесь! У вас предвзятое мнение, и, стало быть, вы несправедливы. Белмоны — лучшие друзья наших мальчиков в Америке. С братом я не знакома, но могу судить по сестре.
— А она очаровательнейшая женщина, мы это уже говорили.
— Я это повторяю и на этом настаиваю. Зарубите себе на носу, что вскоре вы увидите Белмонов за нашим столом. Я страстно хочу познакомиться с морским волком из Ньюпорта. И потом, все, что с ними происходит, происходит не по их вине.
— Я с вами не спорю, но предпочла бы, чтобы Альдо сел на поезд и уехал в Венецию. Мне противно смотреть, как ваша великолепная Полина пожирает его глазами.
— Выпейте чай с мелиссой или примите лаундаум, когда они к нам придут. А можете пойти и пообедать в «Рояль Монсо». Почему бы нет? Это избавит нас от ваших язвительных замечаний. Неужели вы не понимаете, к чему поведет ваше злопыхательство?
— К чему же?
— Я вам скажу! Когда Альдо будет приезжать в Париж, он ни за что не будет останавливаться у нас, а будет брать номер, как раньше, в «Рице». Вы этого хотите?
— Н-нет… Конечно, не хочу!
— Тогда сидите спокойно! И постарайтесь быть как можно доброжелательней, не забывая о моем обещании: для поправки расстроенных нервов вы отправитесь дышать горным воздухом к кузине Приске. А если вы так уж хотите вмешиваться в дела Альдо, то подумайте, чем ему помочь, а не следите за ним, как полицейский за вором-карманником!
План-Крепен возразить было нечего, она капитулировала, взяв себе еще одну порцию сладкого омлета.
Примчавшись на всех парах в больницу Отель-Дье и сразу же наткнувшись на доктора Органа, Альдо подумал, что начавшиеся сегодня встречи с прошлым уже становятся утомительными. С доктором Органом Альдо имел дело дважды, и тот, прямо скажем, его не жаловал. Нет, он не считал князя Морозини вместилищем всех пороков, он считал его несносным снобом и за это терпеть не мог.
— Вам-то что у нас опять понадобилось? — встретил он Морозини недовольным вопросом. — Похоже, вы считаете нашу больницу чем-то средним между ночлежкой и лепрозорием. И какую из язв общества явились спасать?
— Предлагаю заключить перемирие, доктор. К вам только что привезли англичанку с ножевым ранением, и я хотел бы увидеться с комиссаром Ланглуа, который, я думаю, уже успел к вам приехать.
Стоило произнести имя комиссара, как он тут же появился, словно по мановению волшебной палочки.
— Пройдемте сюда, Морозини! Я хочу задать вам несколько вопросов.
Комиссар Ланглуа открыл застекленную дверь маленького кабинетика, однако терпению Альдо пришел конец.
— Я просил бы вас, комиссар, говорить со мной другим тоном. Или у вас есть какие-то подозрения относительно меня? Уверяю вас, не по моей вине утонул «Титаник», не я убил графиню д’Ангиссола, и нож в спину несчастной мисс Адлер тоже всадил не я. Бедную мисс Адлер я увидел сегодня впервые в жизни.
Насупленное лицо комиссара мало-помалу расправилось и даже осветилось улыбкой.
— Ладно вам, не сердитесь! Примите мои извинения. Но понимаете, в чем дело: вы все же очень странный тип. Как только возникает что-то запутанное и непонятное, вы тут как тут. Скандал в Друо — и вы в Друо, убийство в «Рице» — и вы в «Рице»!
— Лучше вспомните, что мне довелось по крайней мере дважды помогать вам в ваших непонятных и запутанных делах и дважды я мог бы из-за них погибнуть. Так что прежде чем я буду отвечать на ваши вопросы, ответьте на мой: как себя чувствует мисс Адлер?
— Пока она дышит. Сердце не затронуто, но рана опасная. Как я понял, у нее к тому же здоровье не из лучших. Профессор Оланье сейчас ее оперирует.
— А где Белмон?
— В приемном покое. Я вас туда провожу, как только вы расскажете мне все, что знаете.
Успокоенный Морозини как мог подробнее и точнее описал свое утро.
— И что это была за газета, которую она так торопилась прочитать?
— Я не интересовался, мне не свойственно такого рода любопытство, я просто свернул и сунул газету ей под мышку. Однако мне кажется, что убийца унес ее, среди рассыпанных на ковре в «Рице» свертков не хватало только газеты.
— А покупки были откуда?
— Из «Гранд Мэзон де Блан», что на углу площади Опера.
— Спасибо, где находится «Блан», я знаю. Значит, газету она купила в угловом киоске. Пошлю туда инспектора Бона, пусть расспросит продавца. Кто знает, может, он ее вспомнит. Видно, какое-то фото или заголовок привлекли ее внимание.
— Позвольте мне заняться газетой. Я отвезу Белмона в гостиницу и…
— Хотите наняться ко мне в следователи?
— Избави бог! Я не из породы мучеников! Я просто подумал, что беседа киоскера со мной будет более непринужденной, чем с полицейским при исполнении служебных обязанностей. И потом, я держал в руках эту газету… И… Если понадобится, я куплю их все!
— Да, я вижу, что у нас в самом деле неравные возможности. Ищейка-люкс, так сказать. Ну что ж! Давайте, покупайте. А теперь пойдемте к господину Белмону. Он, наверное, чувствует себя одиноко.
Но господин Белмон не страдал от одиночества: рядом с ним сидела Полина… И еще неаполитанец, который, похоже, не отходил от нее ни на шаг. Открыв дверь, Альдо оказался лицом к лицу с прекрасной дамой. Он увидел, как вспыхнули ее глаза, как она готова была к нему рвануться, но тут же сдержала себя, огонь погас, и осталась только дежурная улыбка.
— Альдо! Как приятно снова увидеться с вами! Мне кажется, что прошли века…
— Но ведь прошло не так уж много времени, — ответил он, целуя протянутую руку. — Правда, моя жизнь мчится галопом. Спросите у комиссара Ланглуа, он считает, что она даже чересчур перегружена событиями.
— А как Адальбер? Как у него дела?
— Лучше не бывает. Полагаю, вы очень скоро с ним увидитесь. Но поверьте, я в отчаянии от того, что случилось с вашей горничной…
— Кто это? — осведомился обожатель Полины, не стесняя себя бесполезной вежливостью. Труд ответить ему взял на себя Белмон, который, судя по всему, не слишком одобрял присутствие здесь красавца Оттавио.
— Не вижу, для чего вам это, мы, как вы знаете, не в гостиной, но если настаиваете… Дорогой Альдо, вот граф…
— Фанкетти! — быстро подсказала явно обеспокоенная Полина.
— Вот-вот. Фанкетти, я представляю вас князю Морозини.
Альдо с удовольствием расцеловал бы Джона Огастеса: при безупречной вежливости представление «князю Морозини» было искусно нанесенным оскорблением. Не подавая друг другу рук, мужчины склонились в полупоклоне, чем-то напоминающем японский, и проговорили: «Очень приятно», что было откровенной ложью, которой, однако, неумолимо требует свет. Выпрямившись, Альдо повернулся к Белмону:
— Что вы собираетесь делать? Ждать конца операции?
— Я думаю, что нет смысла сидеть и ждать всем. Я дождусь приговора хирурга, — вступила в разговор Полина. — Хэлен моя горничная, значит, мне и ждать. Поезжайте с Альдо, Джон Огастес. Увидимся вечером в гостинице.
— Не беспокойтесь, я составлю компанию Полине, — объявил неутомимый Оттавио. — Ей не стоит оставаться одной. Особенно… если новости будут неблагоприятными.