Проводив Корнелиуса к причалу, где его дожидалась гондола от «Даниели», Альдо заглянул в кабинет Ги Бюто, который был когда-то его наставником, а теперь стал управляющим всеми делами. В кабинете Ги он застал Лизу. Она пришла в кабинет Ги, чтобы попросить его достать из сейфа ожерелье из аквамаринов с бриллиантами. Сегодня Фоскари давали бал, и она хотела надеть это украшение, а поскольку Альдо уезжал, собиралась взять с собой Фридриха и Хильду.
Огненно-рыжие волосы Лизы и белоснежные пряди Ги — Альдо всякий раз восхищался их контрастом. Лиза и Ги знали друг друга давным-давно, еще с тех пор, когда Лиза, дочь богатейшего цюрихского банкира, работала у Альдо секретаршей — и до чего она была компетентной! — под именем голландки Мины ван Зельден. Она носила тогда очки в черепаховой оправе, юбку, похожую на кулек с жареной картошкой, а волосы стягивала в тугой узел на затылке. Их теплая искренняя дружба с Ги завязалась еще с тех времен. Альдо подошел к креслу жены, и Лиза подняла на него свои прекрасные синие глаза.
— Ну, что твой американец? Не похож на тех, которые приходят к тебе обычно?
— «Не похож» — мягко сказано! Ты никогда не догадаешься, зачем он ко мне пришел!
— За изумрудом Нерона? За жемчугом Клеопатры — тем, который не растворился? За философским камнем?
— Почти! За химерой Борджа!
— Когда-то можно было искать и химеру, но вот уже двадцать лет она покоится на дне океана. Американцу не повезло, — вынес свое суждение Ги.
— Забавно! — откликнулась Лиза. — Надеюсь, у него это не навязчивая идея? Он сможет найти себе другую мечту?
— Он ищет ее не для себя, а для дамы сердца.
— Кто же она? Он доверил тебе свою тайну?
— Певица Лукреция Торелли.
— Твоя любимица! Та, что вообразила себя принцессой Турандот. Бедный он, бедный! А на вид очень славный. Надеюсь, ты объяснил ему, что он напрасно теряет время?
— Разумеется. Но его это нисколько не смутило.
— Неужели? — не поверил Ги. — Он что, не понимает, что найти что-либо в обломках «Титаника» невозможно?
— Он решил заказать копию… Но из тех же материалов!
Альдо был доволен произведенным эффектом и теперь любовался двумя изумленными лицами.
— Но она обойдется ему в целое состояние! Если только он найдет подходящие камни!
— Деньги его не волнуют. Мне кажется, его кошелек выдержит и более существенный урон.
Господин Бюто снял очки, протер их носовым платком и снова водрузил на нос.
— Но химера — не женское украшение. Судя по картинке, в ней есть нечто угрожающее.
— Это драгоценность из сокровищницы Борджа. Папа Александр VI заказал ее для своего сына Чезаре, на родство с которым претендует Торелли. К тому же она поклялась, что выйдет замуж за того, кто принесет ей химеру.
— А она не глупа! — звонко рассмеялась Лиза. — Конечно, она знает о судьбе химеры и нашла весьма оригинальный способ отделываться от надоедливых поклонников. Знаешь, я не уверена, что идея твоего американца так уж хороша. А кстати, как его зовут?
— Корнелиус Б. Уишбоун.
— Даже если ему удастся это безумное предприятие, Торелли тут же догадается, что химера не подлинная.
— Но камни-то будут настоящими!
— Она оставит химеру у себя, а замуж за него не выйдет. Он разорится, не получив взамен ничего.
— Разорится? Меня бы это очень удивило, моя радость. Я предложил отвести его к Картье и узнать, что думает госпожа Туссен о его пожелании, сообщив по ходу дела, что собираюсь в Париж на аукцион в Друо, где будет распродаваться коллекция ван Тильдена. Он тут же заявил, что не прочь отправиться вместе со мной, чтобы — держитесь, друзья мои! — присмотреть какую-нибудь «штучку» для своего идола, которая скрасит время ожидания.
— Господи! — жалобно воскликнул Ги Бюто. — Это же самая прекрасная частная коллекция драгоценностей Ренессанса! Погодите! Если я не ошибаюсь, в ней находится три из трех тысяч семисот восьмидесяти украшений, которые Лукреция Борджа, герцогиня Феррары, оставила после своей смерти.
— Сколько? Сколько? — переспросила потрясенная Лиза.
— Три тысячи семьсот восемьдесят. Может, на две или три больше. И даже самое незначительное из украшений будет стоить баснословные деньги.
— Я его предупредил, — подхватил Альдо. — И не произвел ни малейшего впечатления.
— И откуда же твой миллиардер качает деньги?
— Из Техаса. У него безумное количество земли, такое же количество бычков и несколько нефтяных скважин.
— Не нужны нам его истории! Если он такой богач, то, должно быть, препротивный!
— Да он чудный парень, уверяю тебя! Я повезу его к тетушке Амели. Думаю, он очень ее развлечет. К тому же мне не терпится узнать, что скажет о нем наша План-Крепен.
— А я? Я ничего интересного не увижу? — простонала Лиза. — Все это время я буду только прогуливать семейство Апфельгрюне по Венеции? Нет, это несправедливо!
— Но ты же сама их пригласила, моя радость. И сегодня вечером у Фоскари снова одержишь множество побед в ожерелье, которое делает тебя неотразимой. Бедняжка Апфельгрюне всерьез задумается, по какой такой причине он женился на Хильде.
— Он знает причину: Хильда очаровательна. А вот тебя, когда ты пускаешься в комплименты, я начинаю опасаться. Сколько времени ты рассчитываешь пробыть в Париже?
— Три-четыре дня, не больше.
— А потом? Куда ты отправишься потом?
— Что за вопрос? Разумеется, вернусь домой. А что, ты хочешь, чтобы я куда-нибудь поехал?
— Ну, не знаю… Ты без труда можешь отправиться в Тибет или на Аляску.
— Что ты! Там слишком холодно.
— Тогда в Мексику или в Колумбию за изумрудами… На Подветренные острова.
— Не надейся! Но если будешь умницей, я постараюсь познакомить тебя с Корнелиусом. Он тебе очень понравится.
— Только не в том случае, если отправит тебя на край света.
Альдо перестал улыбаться. Похоже, Лиза всерьез озабочена его поездкой. Он оставил шутливый тон и обнял жену за плечи. Ги Бюто, проявляя деликатность, вышел из кабинета.
— Что с тобой, Лиза? Почему вдруг моя поездка в Париж так тебя взволновала?
— Не преувеличивай. И все же вспомни, что в последний раз ты собирался пробыть в Египте неделю, а вернулся через четыре месяца.
— И был счастлив, что не остался там навсегда, — сухо отозвался Альдо. — Чего ты хочешь? Я занимаюсь делом, и это вынуждает меня путешествовать. И не предлагай мне отправить на этот аукцион Ги. Это очень важное мероприятие. И мне кажется, я не должен тебе это объяснять. Мина ван Зельден поняла бы меня с полуслова, не требуя никаких разъяснений.
— Я все поняла, успокойся. На обратном пути прихвати с собой Адальбера, он сейчас наверняка в Париже.
— Не уверен. У него ведь есть еще квартира и в Лондоне.
— Я очень удивлюсь, если Адальбера не будет в Париже. Ты же собираешься навестить тетю Амели, и я думаю, он постарается, чтобы вся ваша «банда» собралась вместе.
Чмокнув мужа в нос, Лиза забрала ларчик и поднялась к себе в спальню.
Она сердилась на себя за то, что невольно обнаружила перед Альдо то смутное беспокойство, какое охватило ее при известии, что он готов заняться делами американца из Техаса, каким бы славным он ни был.
Лиза ничего не имела против американцев. У нее у самой было немало друзей в Америке. Ее беспокоило другое. Находясь уже не один год рядом с Альдо, поначалу под видом очкастой секретарши, а потом как жена-красавица, она успела узнать характер своего мужа до малейших мелочей. Она понимала — в частности, на примере фантастической свадьбы в Польше, — что он, любя ее от всего сердца, может стать объектом женских посягательств, и посягательства эти могут быть весьма опасными. У нее уже был такой опыт. Когда Альдо занимался версальским делом, она получила письмо от госпожи де Соммьер. Тетя Амели шутливо ей напоминала, что даже самая любящая мамочка может иной раз вспомнить, что она еще и княгиня Морозини и составляет великолепную пару со своим мужем. Лиза тогда только что родила Марко и была занята только им, она даже спала в отдельной комнате, боясь потерять молоко. Как было бы замечательно, писала маркиза, если бы Лиза всех сразила своей красотой, внезапно появившись на вернисаже американки Полины Белмон, модной скульпторши, которая устраивала свою выставку в галерее их общего друга Жиля Вобрена, влюбленного в нее.