– Тебе следует первый раз сказать ему, что ты занята. А во второй раз согласиться встретиться и поразить его чем-нибудь.
– Чем?
– Не знаю еще. Надо подумать. Пусть все идет, как идет. А сейчас самое время идти делать чебуреки и поговорить о том, как ты познакомишься с моим мужем.
– Ты уверена, что ты этого хочешь?
– На все сто! Видела бы ты испуганные глаза своего благоверного! Хочу, чтобы у моего тоже были такие глаза!
Мы решили не давать тесту и фаршу испортиться и направились к Таше, чтобы приготовить и побаловать себя чебуреками. Мы сразу прошли на кухню, я стала учить Ташу – как лепить чебуреки, и по ходу мы продолжали с ней обсуждать мою предстоящую встречу с Ташиным мужем.
– Мой не дурак. И тебе так прямо вести себя не стоит. Надо растянуть хотя бы на три встречи. На первой встрече просто надо строить из себя интеллигенцию.
Я ее перебила:
– Что значит строить?
– Я имела в виду, – улыбнулась Таша, – просто быть собой. Чтобы он клюнул.
– Согласна.
– На второй встрече стоит ему указать на несколько недостатков.
– Например?
– Можно спросить мыл ли он руки, можно постоянно принюхиваться и через минут десять, когда он уже заметит это, спросить: а ты носки часто меняешь?
– Грубовато, Таш.
Таша скривилась:
– Ну тогда… не ты ли испортил воздух?
– Это еще грубее!
– У меня голова слабо соображает… после шикарного кофе, – засмеялась Таша, – предложи ты.
– Ну, – я стала думать, – может просто заметить, что эта рубашка не сочетается с этим галстуком?
– А откуда ты знаешь, что он носит галстуки?
– Понятное дело – раз интеллигенция, значит, просто обязан.
– Мне нравится ход твоей мысли.
– Еще можно сказать, что ненавижу рестораны.
– Кстати! Получается, что встретить друг друга вы должны где угодно – только не в ресторане.
– Может в магазине? Я буду стоять и капризно выбирать обезжиренные продукты?
– Отличная мысль! – Засмеялась подруга.
– И еще ему предложу какой-нибудь противный йогурт.
– Соевый! – воскликнула Таша.
– Он предпочитает соевые йогурты? – удивилась я.
– Представь себе.
– Это же такая…
– Бяка, – закончила за меня фразу Таша, но почему посмотрела на меня с такой хитрецой в глазах и спросила: – Ты ведь тоже покупаешь соевые йогурты?
– Да. Потому что они полезны.
– Какой бред, – покачала головой Таша, – питаться надо тем, что тебе нравится.
– И тем, что полезно тоже!
– Ой, не знаю…
– Хватит ныть. Лучше скажи, как я узнаю твоего Эдика? Тебя уж точно не должно быть рядом.
– Мы можем проследить, как он выйдет из подъезда. Он ходит по магазинам по выходным, с утра.
– Надеюсь, что в субботу мы его и выловим. А теперь самый главный вопрос: он по-русски понимает?
– Еще как! Три года учил. Он вообще помешан на России, на истории, географии и еще кучей всего российского! А ты на английском не говоришь, разве?
– Говорю, конечно. Но все-таки описать в деталях мою тонкую душу хотелось бы на русском.
– А чё ее описывать? Она у тебя, как на ладони.
– Или как на лАдане, – пошутила я, – в смысле, что от нее уже почти ничего не осталось.
– У тебя все в полном порядке! – уверила меня Таша.
– Раз так, то у меня есть к тебе просьба. Хотела попросить почитать хоть один твой рассказ.
Таша засмущалась:
– Может не стоит? Понимаешь, если еще хоть один человек скажет, что я гоню пургу, мне…
– А ты еще кому-нибудь давала читать кроме Эдика?
– Своей сестре давала, – призналась Таша.
– Это той, которая панк?
– Ага, – Таша улыбнулась.
– Неси сюда свои рассказы, – ласково приказала я.
Таша побежала в комнату и принесла всего три листочка.
– И это все?
– Если ты поймешь этот рассказ я дам тебе другой.
– Ах, тут еще и понимать надо? Это я люблю. Значит так, под руку смотреть не надо, я пойду в гостиную, а ты пока делай чебуреки, договорились?
Таша кивнула.
Я взяла три листика и пошла в гостиную.
Рассказ назывался:
Вера, Надежда, Любовь
Верочка Вопрошайко работала в библиотеке уже более десяти лет. Она очень любила свою пыльную конторку, но больше всего она обожала вторник и пятницу, когда работала «раздавалкой книг». Вечерами она возвращалась в свою одинокую комнату в коммуналке, листала любимые книги и мечтала о чем-то великом. В тот самый вторник она сидела в приемной и раздавала книги жаждущим знаний посетителям. Его она заметила, как только он вошел в просторный холл библиотеки, снял кепочку и встал в очередь за белокурой красавицей, которой нужна была книга о венерических болезнях. Верочка Валерьевна с неприязнью взяла у блондинки библиотечную карту и указала на полку, где хранились вожделенные знания. Следующим был он – смуглый брюнет с монголоидными глазами. «Какие умные глаза! Вот бы с ним вместе написать диссертацию…» – подумала Верочка и поправила ярко фиолетовый берет на голове.
– Объектом моего исследования является судьба человека как субъект-объектная феноменальная реальность. – С волнением произнес брюнет, снял очки, но потом опять нацепил их себе на нос.
Верочка кокетливо, насколько ей позволяла врожденная скромность и воспитание, улыбнулась, и спросила:
– Вы имеете в виду ценностно-смысловую структуру судьбы человека и ее отражение в гуманитарном самосознании?
Брюнет опять снял очки, широко, на сколько ему позволяла природа, распахнул свои монголоидные глаза и, кивая, от радости, что его понимают, затараторил:
– Да, философско-антропологический анализ судьбы человека, как фундаментальная категория гуманитарного знания, а так же познание сущностной характеристики философско-антропологического подхода к судьбе человека – это очень интересный аспект, Вы не находите?
Верочка встрепенулась и, понимающе кивнув брюнету, побежала куда-то к полкам с книгами, прихватила с верхней три тяжелых тома и, указав своему новому знакомому на выход, сообщила своей напарнице:
– Я буду завтра.
– Сомневаюсь, – прошептал брюнет Верочкиной напарнице и, смущаясь, опустил свои монголоидные глаза.
Любочка Сердцеедочка относилась к тем женщинам, которые любили деньги и красивых мужчин. А так как эти две составляющие не являлись ей в одном флаконе, как любимый шампунь и кондиционер Голова и Плечи, она довольствовалась ими поодиночке: сегодня деньги – завтра красивый мужчина, или наоборот. Она не обладала таким широким запасом слов, как негр из людоедского племени Тумбо-Юмбо, но зато ее словарный запас более чем в три раза превышал запас Эллочки Людоедки. В основном, она высказывалась междометиями, а то, что не могла выразить словами, заменяла взглядами: пылкими, жаркими, или, наоборот, снисходительными и пренебрежительными.
Так, буквально на днях, ее кошелек заметно прибавил в весе от нового знакомства с греческим господином пенсионного возраста, и, тем самым, баланс в ее непростой жизни был слегка нарушен. Она решительно направилась на пляж. За красотой.
И сразу нашла ее. Он шел: стройный, накаченный, грациозный, элегантный.
Его монголоидные глаза и местами обесцвеченные жарким солнцем темные волосы, выгодно оттенял шоколадный загар. Он сразу взял ее за руку, она прижалась к нему всем телом и на выдохе вымолвила только обреченное «О, боже!». Его губы пахли кофе, а маленькие шоколадные кубики на упругом торсе вызвали такую бурю восторга у Любочки, что она, раскрыв свой потрясающий мягкий и теплый ротик, и вытянув губки в дудочку, принялась считать кубики на торсе красавца:
– Ох, Ах, Ух, – ее тонкий пальчик слегка прикасался к накаченному торсу незнакомца. Незнакомец улыбнулся и томным голосом произнес:
– Восемь.
Любочка произнесла мягкое «Вау!» и протянула ему свою ручку. Мужчина поцеловал протянутую для поцелуя конечность и, вытащив из кармана упругий, кожаный кошелек, предложил:
– Могу я угостить даму коктейлем?
Про себя Любочка подумала о том, что с таким мужчиной она готова всю жизнь пить коктейли в ресторане на Монмартре, слушать прибой океана на балконе его шикарной виллы… Много о чем подумала Любочка, но озвучить смогла только:
– О, создатель!