Поэтому я допила кофе и сказала Эдику следующее:
– Эдвард, я прошу меня простить, но в данный момент мне действительно уже пора идти. Мне надо купить кое-какие продукты в магазине и … – я замолчала, но потом все-таки решила сказать правду: – я сегодня встречаюсь со своими родителями.
– Поздравльяю! – воскликнул мой собеседник. – Это так здорово, что вы решили помирится (да, именно так он и произнес – без мягкого знака) с родительями (а сюда он его вставил зачем-то).
– Мне очень нелегко это далось и я хочу быть полностью сконцентрированной и готовой к этой встрече. А с Вами мы можем встретиться завтра, если вы не возражаете?
– Эта была бы прелесна! – воскликнул он.
– Тогда до завтра. В этом же кафе, в час дня, договорились?
– А ви оставите мне свой телефон? – он так жалобно на меня посмотрел.
Я продиктовала ему свой номер телефона, он сразу защелкал по клавишам своего мобильного и набрал мой номер. Удостоверившись, что я его не обманула, и мой телефон жалобно пропищал полонез Огинского, он пожал мне руку и сказал «До завтра».
И я поехала домой. Таша все еще лежала в моей постели, но уже не спала, а читала мою дежурную книгу, которая всегда находится на моей тумбочке. На сегодняшний день это был роман Достоевского «Преступление и наказание».
– Я так и думала, что ты не выдержишь и сбежишь с этого супермаркета, – даже не отрывая глаз от Достоевского сказала она. – Могла бы для приличия хоть где-то посидеть и прийти домой к десяти…
– Зачем? Я его встретила, мы мило побеседовали и договорились на завтра.
– Что? – она вскочила с постели и стала расстегивать пуговичку на моей кофте.
– Да нет там никакой записи!
– Как нет?
– Я приехала с этот магазин в восемь, потому что кое-кто выгнал меня с постели! – я сделала паузу, чтобы позлить Ташу, но она смотрела на меня с открытым ртом, что мне стало ее жалко, и я продолжила: – И чтобы не торчать у прилавка, зашла в Кафе Хауз, села у окна и решила его выловить так. А оказалось, что он сидел прямо позади меня. И он подошел и сказал, что рад меня видеть. Потом я сказала, что мне надо идти и он предложил встретиться завтра.
– То есть вот так? – она поставила руки в боки.
– Что так?
– Сразу увидел и давай встретимся, да?
– Да, – спокойно ответила я.
– Ага, значит так, – Таша стала нервно прогуливаться по спальне.
– Что тебя беспокоит? Да, я его заинтересовала. Впрочем, как и ты моего Кирилла.
– Сладко поёшь!
– Таш, что ты хочешь?
– Я хоть раз пришла к тебе без записи?
– Так мы проговорили всего пару минут.
– То есть ты даже кофе не выпила?
Я вздохнула:
– Выпила.
– Значит не пару, а как минимум минут десять. И что? За это время нельзя было зайти в туалет и включить камеру?
– И как бы это выглядело?
– А может ты вообще зашла туда пописать. Кому какое дело?
– Таша, не дави на меня. Когда я его встретила, я совсем растерялась. Потому что не помню нашего плана вообще, понимаешь? И все, что хотелось – это быстро договориться с ним на другую встречу и прибежать к тебе, чтобы мы заново повторили все, что я должна делать.
– Ну ладно, ладно, я и сама забыла…
– Вот! А у меня еще родители в голове сидят. И совсем мне сейчас не до твоего Эдика.
– То есть ты в него не влюбилась? – Таша заискивающе посмотрела на меня.
– О, да, по самые колени. – И я показала ей насколько.
Она засмеялась и мы пошли на кухню пить чай.
За маковым рулетом с ароматным чаем я прочитала Ташин новый рассказ:
Коммунальная квартира
Поник вскочил по будильнику. С восхищением посмотрел на свое нагое, накачанное тело в большом, овальном зеркале, натянул с вечера приготовленные треники, обул кеды на босу ногу и направился на пробежку. Проходя мимо комнаты брата, он несмело постучался и спросил:
– Воник, ты сегодня как?
– Никак, – ответила за Воника Седа.
– Сед, я не тебя спрашиваю. Брат, ты же вчера обещал! – жалобно пропищал Поник.
Воник поцеловал в ушко Седу, нехотя встал с кровати и принялся искать в шкафу спортивный костюм.
Седа зевнула, потянулась и откинула от себя одеяло. Воник сначала посмотрел на ее черный бермудский треугольник, потом на белую, пошарпанную дверь и одним прыжком оказался рядом с подружкой.
– Завтра, братело. – Кинул он Понику и уже обращаясь к Седе спросил, – так на чем мы остановились?
Поник чертыхнулся, откинул со лба еще не уложенные волосы и недовольно побрел по длинному коридору.
Когда он вернулся, Седа хозяйничала на кухне.
Поник принял контрастный душ, побрился, уложил волосы, вылил на себя пол-литра парфюма и, надев парадный костюм, направился на кухню готовить завтрак. Он перемолол овсянку, залил ее кипятком и, помешивая, чтобы она не пригорела, добавил несколько изюминок.
– Смотри аккуратней с изюмом, он очень калорийный, я бы на твоем месте им не увлекалась, – хихикнула Седа, снимая кофе с плиты.
– Тебе это не грозит. У тебя нет изюма – ни в нутре, ни в хозяйстве.
На кухню зашел Воник.
– Опять ругаетесь? – хмуро промычал он.
– Кто? Мы? – Седа удивленно подняла левую бровь, – Что ты, Вонь! Нам нечего с Поником делить.
– А меня? Вы же все никак не можете меня поделить, – недовольно буркнул Воник и уселся за стол.
– Овсянка, сэр, – отрапортовал Поник и насыпал брату целую тарелку.
Седа ухмыльнулась и поставила перед Воником круасан с сыром.
– Еще могу пожарить яичницу, – проворковала она и налила любимому кофе.
Воник невольно вздохнул, глядя на тарелку с овсянкой, и подвинул ближе к себе блюдце с круасаном.
– Ну и не надо! – обиделся брат, – ну и жри свое тесто.
– Я завтра. Честное слово! – начала оправдываться Воник, – обещаю.
Поник обречено махнул на него рукой и принялся тщательно разжевывать кашу.
В дверь позвонили.
– Чет, это наверное твой доставщик! – громко, в никуда, закричала Седа.
Из коридора послышались торопливые шаги, и вскоре в дверях появился Чет с шикарным букетом цветов.
– Шоб я так убивалась, как говорит наша Суба, – протянула Седа.
– Что ви понимаете в любви? – философски произнес Чет, и потянулся к круасану.
– Муси-муси, пуси-пуси, миленький мой, – послышалось из коридора, – я горю я вся в укусе, рядом с тобой.
– Проснулась! – Чет обнял букет и закрыл от удовольствия глаза.
Через несколько секунд на кухню зашла Пята в одном нижнем белье. Слабые тесемки прозрачного лифчика едва сдерживали ее волнующую грудь и, казалось, что они вот-вот сдадут оборону и рухнут на руки обалдевшему от счастья Чету.
– Как я вам сегодня? – Пята кокетливо покрутилась вокруг себя.
Чет, как во сне, протянул ей букет цветов, а Седа только зло облизнулась и, подтерев слюни у Воника, растеряно прошептала любимому:
– Рот закрой, пожалуйста.
– Пят, вот объясни мне, – Поник встал из за стола и подошел к ней ближе, – ты жрешь все подряд, приходишь ни свет ни заря домой, иногда покуриваешь с Воскриком марихуану, а выглядишь… лучше меня?
– Я люблю и я любима, – прошептала ему Пята и нежно погладила по бритому подбородку. – Сегодня я встречаюсь с Мартом!
– А мне что делать? – Чет недовольно захныкал.
– А ты сходи в гости к Февралю, достань чернил и поплачь. – Пята подошла к Чету, погладила его послушные волосы и вернула подаренный букет. – Навзрыд.
За этой милой картиной их и застала Суба.
– О! Два придурка в три ряда! Как ви сами себя имеете?
– Суб, ну скажи хоть ты ей, – продолжал хныкать Чет. – Объясни ей, что я ее люблю.
– Ой, Не делайте мне беременную голову! Купите себе петуха!
– Ты же ее лучшая подруга! Неужели Март лучше меня?
– Почему да?
– Субик, если ты не повлияешь на нее, я повешусь!
– Дешевле утопиться.
– Думаете я шучу? Я сделаю это! Сегодня же!
– Я себе имею представить! Чет, не делайте мне смешно! – и, отмахнувшись от него, она направилась к Понику.