Наталия Доманчук - Золотая Серединка

Как потом мне объяснил мой психолог – Руслан не видел во мне искренность, спонтанности и живого общения. Я казалось ему очень скучной и нудной. Я прекрасно повторяла чужие высказывания, копировала интересные фразы из мультфильмов, а раскрыть свою индивидуальность у меня не получалось.

Моя вторая любовь, уже в девятом классе, звалась Алешей. И любимой песней на пару месяцев у меня была «Алешкина любовь». Этот парень был вполне доволен моим чувством юмора, моими театральными данными – ему было со мной интересно. Но повстречавшись пару недель он стал меня раздражать: я увидела возле себя безалаберного и приземленного подростка, который не мог выполнить простое задание по математике, но что самое главное, даже не стремился узнать чему равен тангенс.

И чем больше я заставляла его образумиться и увлекала учебой – тем сильнее он сопротивлялся и наконец, через месяц, сказал мне «бай-бай». С английским у него тоже были проблемы, но такими простыми словами он кидался направо и налево.

Потом был институт. Там тоже отношения с парнями никак не складывались – почти все парни меня раздражали, а те, кто не раздражал – бежали от меня, как от огня.

На третьем курсе я поняла, что самой мне с этой проблемой не справиться и обратилась к психологу. Он и поставил мои мозги на место и научил обращаться с мужским полом.

Ровно через месяц я познакомилась с Кириллом.

Встреча не была романтичной – мы познакомились в компьютерном магазине. Он мне понравился сразу. Еще из окна Рив Гоша. Да, это была любовь с моего первого взгляда. Я побросала все бутыльки парфюма и кинулась в магазин компьютерной техники, чтобы привлечь понравившегося парня.

Как он потом мне признался, я была в его вкусе, поэтому и он сразу на меня клюнул: ему очень нравились высокие, элегантные брюнетки с длинными волосами. Не знаю что я такого ужасного сделала за семь лет сожительства с ним, что ему стали нравиться худющие блондинки в порванных джинсах? Надо будет спросить у психолога, кстати. Ведь мой брак с Кириллом все семь лет держался только на ней. Иногда мне хотелось разорвать его на мелкие, гадкие кусочки, но я звонила ей и она стальным голосом мне советовала:

– Выдохните, посчитайте до десяти, вспомните его самый лучший поступок, представьте, что он ваш сын, вам не жалко его?

И мне сразу становилось его жалко.

– Что будьем делать? – Эдвард смотрел мне в глаза.

– Я думаю, что нам надо сделать пару дней перерыв.

– Так говорят, когда хотьтят расстаться, – он загрустил и опустил голову.

– Нет. Честное слово – нет. Я не хочу с тобой расставаться. Ты мне очень нравишься. Я просто прошу пару дней, чтобы прийти в себя…

Боже, какую чушь я говорила! Это ему надо было пару дней, а то месячишко, чтобы прийти в себя о того, как я с ним поступила. А я собираюсь взять тайм-аут потому что сама поступила гадко!

Эдвард не поверил моим словам.

– Давай прям сейчас договоримся о встрече. В следующую пятницу. Давай прямо здесь. Или нет. Давай в субботу. Приходи ко мне домой. На обед. С родителями.

Эдвард сразу повеселел и удивленно спросил:

– Знакомство с родительями?

– Да. Надеюсь вы друг другу понравитесь…

– Уверен! – убедительно ответил Эдвард и поцеловал мне руку.

Это был тяжелый день. Хотя бы потому, что ночью я совсем не спала. Самое интересное, что я сама себе не могла объяснить почему я так нервничаю и с таким страхом жду встречи с Кириллом.

Я сама себе уже миллион раз задала вопрос: «Люблю ли я его?» и сама сто пятьдесят раз ответила: «Нет»

Тогда почему трясутся мои руки? Почему в голове только его имя?

Я взяла мобильный телефон в руки и набрала номер своего психолога:

– Валерия Иосифовна, доброе утро.

– Здравствуйте, Ирочка! – защебетала моя наставница.

– Простите, что отвлекаю Вас, но мне сейчас очень нужна ваша помощь!

Через полчаса я уже сидела, а вернее лежала на кушетке, а Валерия Иосифовна наяривала круги вокруг меня и отчеканивала то, что я должна была понять сама:

– Вы занялись самобичеванием! Зачем? Опять этот Ваш перфекционизм! У вас был муж. Сейчас не будем разбирать каким мерзавцем он оказался. Пороемся в Вас! Вы сразу поставили себе планку, что у Вас все будет вот так, – и она показала рукой чуть выше своей головы. – А сейчас вы пришли ко мне и что говорите? Вам кажется, что вы не дотянули? Недопрыгнули? Вы казните себя за это?

Я немного приподнялась на кушеточке и только хотела ответить на четко поставленные вопросы, как за меня на них ответила сама Валерия Иосифовна:

– Да, безусловно, иногда полезно себя критиковать. Но эта критика не должна переходить в самобичевание – иначе можно убедиться в собственной никчемности и растерять внутренние ресурсы.

Все ее слова были вполне доступны для понимания, но я ничего понять не могла, поэтому я приподнялась и прямо спросила:

– В чем моя ошибка, и что мне надо сделать, чтобы перестать дрожать – мне сегодня с ним надо увидеться и не потерять свое лицо.

– Ваша ошибка в том, что вслух вы считаете виноватым его, а в душе – виноватой себя. Что вы все-таки не сделали все возможное, по максимуму, чтобы сохранить семью.

Я опустила ноги на пол и уселась поудобнее:

– А кто виноват?

– В том то и дело, что может быть никто! А вы вините себя. Вы ищите проблемы в себе! А их и нет вовсе! Вот Вы считаете, что он ушел от Вас потому, что Вы перфекционистка?

– Не знаю. Скорей всего, ему просто стало со мной скучно. А может он и не любил меня никогда…

– Но вам страшно идти на встречу?

– Да.

– Почему? Чего Вы боитесь?

Я пожала плечами.

Я действительно не знала, чего я боюсь. Просто боюсь и все!

– А я Вам отвечу. Вы боитесь… – Валерия Иосифовна подошла ко мне ближе, наклонилась и почти шепотом проговорила: – что Ваш бывший муж во всем обвинит Вас!

Я молчала. Смотрела на свои ногти и обдумывала то, что сказала мне психолог.

– А почему Вы этого так боитесь? А все из-за этой планки, которую Вы сами себе поставили.

– И что мне делать?

– Опустить планку. Это первое. Второе – смириться, прям здесь и сейчас, что даже если в вашем разводе виноваты Вы – то прямо тут и сейчас вы на это плюнете и разотрете. Три раза! Вы человек, а не робот. И вам свойственно ошибаться! Надо прийти спокойно на встречу, послушать его доводы, аргументировать свои, не стесняясь, спокойно, но без особого энтузиазма и самое главное без унижений, спокойно встать, попрощаться и поехать домой. Там уже сделать выводы, но опять же без особого самобичевания…

– Я знаю, что он мне скажет. И я хочу быть готовой к этому ответу. Помогите мне, Пожалуйста, Валерия Иосифовна!

– Конечно, дорогая, моя. – Она села со мной рядом на кушетку и приготовилась слушать.

– Он мне скажет, – я набрала побольше воздуха и тихо произнесла: – что он меня никогда не любил.

– Это не так. Он любил Вас. Может быть он просто сейчас не любит, и ему кажется, что никогда не любил. – Она положила меня на кушетку, а сама стала прогуливаться и рассказывать мне сказки о любви.

– Вы думаете, что местом обитания любви считается сердце? На самом деле сердце – не источник, а индикатор любви. И любовь живет не в сердце, а в голове…

Я лежала с закрытыми глазами и с удовольствием слушала ее лекцию на тему любви. Вспоминала, что я чувствовала, когда только познакомилась с Кириллом, как меня бросало то в жар, то в холод от его первых прикосновений. А так же сравнивала эти ощущения с нынешними, когда я находилась рядом с Эдвардом.

– Вы не заснули, Ирина? – Валерия Иосифовна дотронулась до моей руки.

– Нет, что Вы!

– Так вот, страдание возникает из-за недостатка серотонина. Что же касается главного «виновника» – дофамина, то он дает полную концентрацию на предмете страсти. Он властно понуждает добиваться цели, стремиться к обладанию столь желанным предметом.

– И как долго может длиться любовь?

– Состояние пылкой влюбленности длится в среднем 12–17 месяцев. Этого в принципе достаточно, чтобы добиться взаимности или получить окончательный отказ. Если бы огонь страсти пылал дольше, он просто сжигал бы нас дотла, что явно не входит в планы природы. Счастливые любовники умирали бы от истощения, а отвергнутые – от невыносимых страданий. Но нет правил без исключений. В отдельных случаях любовь может длиться очень долго. Особенно, если это любовь несчастная.