Пришелец, насвистывая, шел к дому.
— Эта проклятая псина жива? — еще издали спросил он. — До сих пор ее не прикончили? Я вижу, мне самому придется это сделать. Глупый волкодав!
Подойдя к Ноэми, молодой человек фамильярно улыбнулся и протянул руку к ее лицу, видимо, намереваясь ущипнуть девушку за подбородок. Ноэми быстро отвернулась.
— Ну, как дела, моя маленькая невесточка? По-прежнему такая же дикарка? Здорово же ты подросла с тех пор, как мы не виделись!
Ноэми смотрела на него, откинув голову и состроив преуродливую рожицу. Потом, сдвинув брови, сморщив лоб и отвратительно искривив губы, она холодно взглянула поверх его головы, и даже цвет ее лица изменился до неузнаваемости. Мягкий румянец на ее щеках пропал, лицо стало какого-то землисто-сероватого оттенка. Ноэми обладала способностью, если это было нужно, делаться на редкость некрасивой.
— Как ты похорошела за это время! — как ни в чем не бывало продолжал пришелец.
Вместо ответа девушка приказала собаке:
— Лежи, Альмира!
Пришелец уверенно, как у себя в доме, шагнул к террасе, поцеловал сначала руку хозяйке, дружески поприветствовал Тимара и галантно поклонился Эфтиму и Тимее, ни на минуту не умолкая при этом.
— Добрый вечер, милая хозяюшка! Ваш покорный слуга, господин шкипер! Приветствую вас, дамы и господа! Я — Тодор Кристиан, рыцарь и капитан, будущий зять этой почтенной госпожи. Наши отцы были неразлучными друзьями и еще при своей земной жизни благословили нас, то бишь Ноэми и меня. Я имею обыкновение ежегодно посещать свою милую избранницу в ее чудесной летней резиденции, дабы убедиться самолично в том, как выросла моя суженая. Весьма и весьма рад вас видеть здесь. С вами, господин Тимар, — так, кажется, вас величают? — я уже имел честь однажды встретиться. Чудится мне, что и другого господина…
— Он понимает только по-гречески! — перебил его Тимар и решительно засунул руки в карманы брюк, чтобы отбить у пришельца охоту обменяться с ним рукопожатием в знак радостной встречи. То, что незнакомец знал его, не удивило Тимара: со шкипером торгового судна не так уж трудно встретиться на Дунае.
Но Тодор Кристиан сделал вид, что не заметил жеста Тимара, и быстро перешел к практической стороне дела:
— О! Меня здесь как будто ждали! Превосходный ужин и четвертый прибор пуст. Поросячье жаркое! Каюсь, это моя слабость. Благодарю, благодарю, моя милая мамочка, достопочтенные дамы и господа. Я счастлив разделить с вами ужин! Весьма тронут, спасибо, спасибо!
И хотя никто из сотрапезников и не думал приглашать нового гостя к столу, он еще раз поблагодарил всех вместе и каждого в отдельности и спокойно приступил к жареному поросенку. Эфтиму он настойчиво предложил последовать его примеру и, узнав, что на земле есть христианин, который не любит свинину, несказанно удивился.
Тут Тимар поднялся из-за стола.
— Мои пассажиры очень устали с дороги, — сказал он хозяйке дома. — Они нуждаются скорее в отдыхе, чем в еде. Не будете ли вы любезны поскорей приготовить для них постель?
— Сию же минуту! — ответила хозяйка. — Ноэми, помоги барышне раздеться.
Ноэми встала и последовала за матерью и двумя гостями в заднюю маленькую комнату. Тимар тоже отошел от стола. Теперь новый гость с волчьей жадностью поедал в одиночестве все, что было на столе. Быстро двигая челюстями, он продолжал разговаривать с Тимаром, не заботясь о том, слушает ли тот его или нет. Изредка гость бросал через плечо обсосанные кости Альмире.
— Да, тяжелый, дьявольски тяжелый путь пришлось вам проделать, сударь. Погодка — не дай бог! И как только вам удалось пробиться через Демирские ворота? А Тахталинский перевал? Лови, Альмира, и заткни свою глотку! Вы помните, сударь, как мы с вами однажды познакомились в Галаце? На, это тоже тебе, черная зверюга!
Тут он обернулся и только теперь заметил, что ни Тимара, ни Альмиры поблизости нет. Все бежали от него! Тимар залез на чердак и устраивал себе царское ложе из свежепахнущего сена, Альмира спряталась в расщелину между валунами.
Незваному гостю ничего не оставалось делать, как снова приняться за трапезу. Он выпил все, что было в, кувшине, затем слил до последней капли остатки вина из стаканов и, оторвав тонкую полоску от плетеного стула, на котором сидел, принялся ковырять в зубах с таким видом, будто он один в полной мере заслужил сегодняшний ужин.
На остров уже спустился вечер. Утомленных всем пережитым путешественников быстро сморил сон.
Тимар тоже блаженно растянулся на своем ароматном ложе и с удовольствием подумал о том, что вот наконец и он сможет как следует выспаться.
Но не тут-то было! Тяжелый, полный напряжения день давал о себе знать. В утомленном мозгу, как причудливые видения, сменялись картины пережитого: фигуры преследователей, грозные скалы, водопады и пороги, разрушенные крепости, незнакомые женщины, черные псы, белые кошки — все переплелось и смешалось в одну кучу. В его ушах все еще свистел ветер, протяжно сигналил корабельный рог, щелкали кнуты погонщиков, раздавался собачий лай, звенели золотые монеты, кто-то хохотал, шептался, кричал…
Тимар тщетно смежал веки. Чем больше он силился уснуть, тем больше преследовали его видения и звуки.
Вдруг он явственно различил голоса в комнате под чердаком.
Он узнал их. Разговаривали хозяйка дома и нежданный пришелец.
Чердачное перекрытие было тонким, и каждое слово снизу доносилось до слуха Тимара так отчетливо, будто ему шептали на ухо. Разговаривали в комнате тихими, сдавленными голосами. Гость, правда, иногда переходил на высокие ноты.
— Ну-ка говори, матушка Тереза, начистоту — есть в доме деньги? — спрашивал он.
— Ты же знаешь, что нет. Тебе прекрасно известно, что я торгую только в обмен и денег не беру.
— Ну и глупо делаешь. Меня это не устраивает. Впрочем, я просто не верю.
— Чистую правду тебе говорю! Я вымениваю то, что мне нужно по хозяйству. А деньги, зачем они?
— Мне бы их отдавала. Уж я-то нашел бы им применение. Так нет же, обо мне ты не думаешь. Может быть, ты намерена дать за Ноэми приданое из сушеных слив? Плохая ты мать. Не заботишься о счастье дочери. И мне не желаешь помочь сделать карьеру, хотя, между прочим, от моей карьеры зависит и твое будущее. Вот сейчас, к примеру — я получил назначение на службу в посольство, а добраться до места не могу — нет денег на путевые расходы. Меня, видишь ли, обчистили, кошелек украли. И вот из-за такого пустяка я рискую потерять хорошую службу.
— Я не верю, чтобы тебе предложили службу, которую можно потерять, — спокойно ответила женщина. — А вот то, что ты находишься на службе, которую нельзя потерять, — в этом я уверена. Что у тебя нет денег — верю, но что у тебя их кто-то украл — не верю.
— Ну и черт с тобой, не верь! Я тоже не больно-то верю, что у тебя нет денег. Контрабандисты здесь бывают часто, платят, они щедро, так что у тебя наверняка водятся деньжата.
— Перестань кричать! Контрабандисты на остров и вправду наведываются, да только они боятся близко подойти к жилью. А уж если когда и заглянут, так чтобы соль на фрукты выменять. Может, тебе соль нужна?
— Брось издеваться! Ну, а эти богачи, которые сегодня здесь ночуют?
— Я у них денег в кармане не считала.
— А ты попроси у них денег. Потребуй! Полно святой притворяться! Одним словом, достань мне деньги хоть из-под земли. Пора кончать этот глупейший товарообмен, здесь тебе не австралийские берега. Хочешь, чтобы я от тебя отстал, добудь мне золота. А то ведь мне стоит пикнуть там, где надо, и тебе каюк…
— Тише ты, несчастный!
— Ну, вот наконец ты заговорила: «Тише, тише!» Я могу и совсем замолчать. Будь человеком, Тереза: дай деньжат.
— Ну что пристал? Говорят тебе, нет у меня ни гроша. И не нужны они мне. Будь проклято все, что с ними связано. Можешь перерыть все в этом доме, если что найдешь — твое.
Мужчина, как видно, не преминул воспользоваться этим приглашением, ибо вскоре послышался его возглас:
— Ага! А это что? Золотой браслет!
— Да. Ноэми получила его сегодня в подарок от этой барышни, что у нас в гостях. Бери, коли хочешь.
— И возьму, с худой овцы хоть шерсти клок, авось дадут за него десять золотых. Не горюй, Ноэми, когда ты станешь моей женой, я подарю тебе целых два браслета по тридцать золотых каждый. С сапфиром. Нет, с изумрудом. Что тебе больше нравится: сапфир или изумруд?