— Обещаете?
— Да.
По движению людей, окружавших дилижанс, Франческа и Питер поняли, что настало время отправляться в путь. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом Питер поцеловал девушку так крепко, что Алетта и Сибилла раскрыли рты от изумления. Франческа обняла и расцеловала сестер, не забыв дать им последние распоряжения. Питер помог ей зайти в дилижанс.
Франческа села так, чтобы видеть, что происходит на улице. Кучер взмахнул кнутом, и колеса застучали по булыжной мостовой, увозя юную девушку от родного дома. Алетта и Сибилла побежали следом за дилижансом, и только Питер неподвижно стоял на мостовой и махал ей рукой. Сестры кричали слова прощания, и Франческа махала им рукой в ответ, пока дилижанс не переехал через мост, где за стоявшими в ряд амбарами девушек и Питера уже не было видно.
Франческа сразу же стала искать безопасное место для фиалок. Рядом с сиденьем была небольшая щель, куда она и поставила перевязанные лентой цветы. Вскоре она поняла, что поступила разумно, так как дорога была очень плохой, и дилижанс подскакивал на каждой кочке. Высокие колеса грохотали по дороге, а на крыше были подняты маленькие кожаные паруса, чтобы попутный ветер помогал четверке лошадей, впряженных в повозку, бежать еще быстр. ее. Пассажиров бросало во все стороны, и они испуганно вскрикивали, когда дилижанс опасно наклонялся, катясь по глубокой колее. Лихой кучер щелкал в воздухе кнутом и издавал победный крик при обгоне каждого попутного дилижанса.
Иногда они останавливались у придорожных гостиниц и постоялых дворов, чтобы сменить лошадей и дать возможность пассажирам немного перекусить или сбегать по нужде. Так как стоянки были очень короткими, сочетать два этих удовольствия никому не удавалось. Кучер дул в рожок, подавая сигнал к отправлению, и не ждал зазевавшихся. Мужчины, давясь, запихивали в себя последний кусок, быстро допивая содержимое огромных пивных кружек. Некоторые бежали вслед за дилижансом, завязывая на ходу тесемки бриджей.
Франческа взяла в дорогу пакет с едой, завернутый в белоснежную салфетку, и фрукты, которые ей принесли друзья накануне отъезда. Большую часть подарков она оставила домашним. Во время путешествия у Франчески несколько раз менялись попутчики, все они оказались людьми разговорчивыми, что сильно скрасило долгую дорогу.
Уже было далеко за полдень, когда дилижанс наконец прибыл в Делфт. Франческа с любопытством рассматривала улицы незнакомого города. Своим процветанием этот красивый старинный город был обязан мануфактурам, пивоварням и судоходству. С помощью каналов он соединялся с портами на реке Мае. За последние сто лет в Делфте получило развитие гончарное дело, здесь выпускался знаменитый делфтский кафель, а также всевозможная домашняя утварь. Сейчас в городе работало тридцать мастерских.
Франческе показалось, что Делфт с его многочисленными мостами опутан сетью каналов еще больше, чем Амстердам. По обе стороны улицы стояли средневековые дома с серыми или коричневато-красными крышами. Девушка также заметила дома, построенные в готическом стиле, и здания, относящиеся к эпохе Ренессанса. Казалось, прошедшие века их нисколько не изменили. Оконные стекла ярко сияли на солнце, а старинные двери скрывались в нишах. Ставни окон были выкрашены в голубой, зеленый или коричневый цвет, а в некоторых домах — в темно-красный. Цветущие деревья, покрытые молодой листвой, и многочисленные клумбы с великолепными тюльпанами делали этот старинный город еще более прекрасным. Трудно выбрать более подходящее время для приезда в Делфт, чем этот солнечный майский день!
Дилижанс остановился на многолюдной улице рядом с гостиницей. Франческа вышла, держа в одной руке букет фиалок, а в другой — дорожную шкатулку. Ее сундук выгрузили и поставили рядом с ней. В этот момент среди толпы она увидела даму средних лет, которая была похожа по описанию на фрау Вольф. Вдова тоже увидела девушку и направилась к ней. Она была в коротком плаще, накинутом на черное платье с белым воротником, и простой шляпе без перьев и ленточек. Несмотря на строгую одежду в этой женщине чувствовалась природная элегантность, которую не мог скрыть ее чопорный вид. Фрау Вольф была женщиной сорока с небольшим лет, с прекрасной фигурой и не лишенном привлекательности лицом, которое сужалось к подбородку. Она приветливо улыбалась Франческе, но ее серые глаза оставались холодными и блестящими, как стекло. Казалось, она хотела ими заглянуть девушке в самую душу.
— Вероятно, вы и есть юффрау Виссер? — спросила она, слегка приподняв черные брови.
— Добрый день, фрау Вольф. Зовите меня просто Франческой.
— Поскольку я собираюсь опекать вас как собственное дитя, это, пожалуй, будет вполне уместно. Это что, весь ваш багаж? — она пренебрежительно посмотрела на старый, видавший виды дорожный сундук, стоявший на земле около ног Франчески, и на шкатулку в руках девушки.
— Да. Я найму носильщика.
— Не нужно. Я уже это сделала. — Фрау Вольф помахала молодому человеку с ручной тележкой.
Когда багаж был погружен, она приказала носильщику пройти вперед, вероятно, считая, что тот может удрать вместе с добром, если его оставить позади себя. Франческе и в голову бы не пришло усомниться в честности носильщика, однако вскоре ей предстояло узнать, что Гетруд Вольф вообще мало к кому относилась с доверием.
И вот они оказались на извилистой улице Кромстрат, где в пятиэтажном доме жила Гетруд. Этот дом когда-то был покрыт гудроном, чтобы кирпичи не разрушались из-за влажного климата, и сейчас, благодаря этому, узор из песчаника смотрелся гораздо красивее. Створчатые окна нижнего этажа были снизу до середины прикрыты желтыми ставнями, которые не давали прохожим заглядывать в окна, но хорошо пропускали свет. Входная дверь с железной ручкой было толстой, как в старинной церкви. Внутри дом показался Франческе мрачным, возможно, это впечатление усиливали темные стены. Однако девушка сразу же обратила внимание на красивую мебель и делфтскую керамику.
Служанка по имени Вайнтье проводила носильщика в дом, и он втащил дорожный сундук Франчески наверх. Планировка комнат была примерно такая же, как и в доме Виссеров. Гетруд стала подниматься впереди Франчески наверх. Перила лестницы были украшены искусной резьбой. Все это время хозяйка не спускала глаз со служанки и носильщика.
— Ох уж, эти старые дома, — бросила Гетруд через плечо, — в них так много комнат. Несколько лет назад я решила поправить свои дела и стала пускать постояльцев, когда гостиницы в городе были переполнены. Теперь у меня постоянная клиентура. В основном это купцы, котооые часто приезжают в Делфт. Они всегда могут рассчитывать на спокойный ночлег, приличное общество и сытный завтрак. — Гетруд стала проворно подниматься на следующий этаж.
— И много у вас останавливается гостей?
— Нет. Обычно два-три человека, самое большее — четыре. Я пускаю только тех, кого хорошо знаю, хотя иногда хозяин таверны «Мехелин» просит меня сдать комнату своим посетителям. Но я знаю, что он никогда не пошлет ко мне людей недостойных. Постояльцы мне совсем не мешают, так как внизу есть четыре больших спальни. Завтрак им подается прямо в комнаты, поэтому ко мне в столовую они не приходят.
— Я заметила, что наверху у вас тоже есть несколько гостиных.
— Да, три гостиных и мой кабинет, где я храню книги и работаю с документами, связанными с моей благотворительной деятельностью. Ведь я регентша комитета по благотворительным заведениям для престарелых.
Это должность говорила о безупречной репутации, которой она пользовалась в городе. Поднявшись на второй этаж, Гетруд быстро пошла по коридору к комнате, из которой выходил носильщик. Франческа подошла к нему и хотела дать ему на чай, но Гетруд сделала протестующий жест рукой и заплатила носильщику сама.
— Мне выдали деньги на оплату ваших расходов, — объяснила она и обратилась к Вайнтье, которая отступила в сторону, чтобы дать пройти хозяйке: — Принеси вазу, чтобы юффрау Виссер могла поставить свои цветы.
Франческа размышляла над тем, кто оплатил ее расходы. Она решила, что это Виллем предложил отцу дать ей денег на расходы, так как Хендрик сам никогда бы до этого не додумался. Во всяком случае, он не сказал ей ни слова, когда дал кошелек с деньгами, сказав только, что сюда входит доля Франчески из денег, полученных за портрет Людольфа. Кошелек был тяжелым, и Франческа рассчитывала найти там стиверы. Однако, открыв его, она была крайне удивлена, обнаружив флорины.