— И как это понимать? — спросила Мэнди.
— Пока никак, — ответила я, предложив подруге кружку чая, от которой она вежливо отказалась.
Внезапно я почувствовала руку Токарева на своей талии, и этот эгоистичный депутат, с залихватской улыбкой на лице, огласил присутствующим:
— Мне нравится эта женщина!
Я легонько пнула невыносимого Влада в бок:
— А мне нравится картошка с грибами. И что с того?
Мэнди жутко развеселилась и, расхохотавшись на всю кухню, покачав головой, заключила:
— Ну, надо же, два Славки!
— А ведь и правда: Мирослава и Владислав. Здорово ты придумала, Роза! — к ней присоединился улыбающийся Савелий.
— Ладно, вы тут пока определяйтесь, кто или что кому нравится, а нам пора, — сказала подруга напоследок.
— Жду всех завтра, — попрощался сосед, закрывая за собой дверь.
Мы остались с Владом наедине. На кухне было так тихо, что я слышала даже то, как передвигается стрелка на часах.
— Токарев! Не смей говорить моим друзьям того, чего нет!
— С чего ты взяла, что это неправда? — Влад осторожно приближался всё ближе ко мне, заняв наступательную позицию.
— Потому, что этого не может быть, — я вывернулась из ловких рук Влада, тянущихся ко мне, направившись в спальню. — Я спать. Не беспокой меня, пожалуйста, — попросила я депутата, скрывшись за дверью.
Влад глубоко вздохнул, наливая себе виски в прозрачный стакан. И почему она ему не верит? Сказал же нравится, значит — нравится. Женщины! Решив, что он во что бы то ни стало добьется от Миры взаимности, Токарев зашел в гостиную, увидев Григория Иннокентьевича за просмотром очередной «мыльной оперы» отечественного производства.
— Может, новости посмотрим? — предложил Ручкину Влад, уставший от мексиканских страстей, происходящих у него дома.
Дед любил новости, больше чем сериалы, поэтому сердце пожилого человека растаяло, и он вложил драгоценный «скипетр власти» в виде пульта от телевизора в руки Токарева.
Блеск софитов завораживал. В зале уже стали собираться приглашенные на конкурс, занимая стулья, обитые красным бархатом, расположенные вдоль стального цвета подиума. В отличие от меня, у который от страха тряслись коленки, Савелий был полностью собран и сосредоточен. Конкурс действительно оказался серьезным, поскольку, как мне стало известно, из целой толпы претендентов на участие в нём, были отобраны всего лишь двенадцать одаренных участников.
— Роза! Опять я тебя потеряла! — я в который раз за сегодняшний вечер натолкнулась в гримерке на подругу, не узнав её.
— Опять Роза? — уперла руки в бока, такая же уверенная, как и наш стилист, подруга, облаченная в длинное платье цвета «пыльной розы» с элегантными вставками из гипюра.
— Когда ты выглядишь ТАК, я не могу по-другому тебя называть, — посмотрела я на стоящую передо мной блондинку с пухлыми розовыми губами и замысловатой высокой прической.
— Ребятам моим ни слова, что я участвовала в этом ужасе! — прошептало розовое создание мне на ухо.
— Сегодня же вечером никому не расскажу, — рассмеялась я в ответ, после чего получила угрожающее:
— Была бы ты не в платье Савелия, точно получила бы пару оплеух, — недовольная Роза надула губы, делая вид, что страшно огорчена.
— Ты же пригласила нашего библиотекаря, — припомнила я Розе.
— Это другое. Библиотекари умеют хранить секреты, в отличие от надоедливых подруг, — бессовестно намекнула она на меня.
Савелий в последний раз расправил складки моего сине-зеленого платья, и, пожелав удачи, напутствовал:
— Девоньки мои, я на вас очень рассчитываю. Роза — молодец! Мира, что за лицо? Твой депутат будет на тебя смотреть — быстро улыбнись, чтобы в который раз его очаровать.
— Вовсе он не мой! И хватит уже весь вечер подкалывать меня Токаревым, — я запыхтела как огнедышащий дракон, но меня уже никто не слушал, поскольку конкурс торжественно начался.
Мероприятие открыла известная певица, после чего с торжественным словом выступил мэр города. Савелий показывал свои модели под восьмым номером, поэтому до нашего выхода мы успели насладиться оригинальными моделями платьев, созданными безграничной фантазией творческих личностей. Здесь было и черное платье с юбкой такого размера, что она едва не задевала сидящих на первом ряду приглашенных высокопоставленных гостей, и платья из струящихся легких тканей, шлейфы которых волной бежали позади моделей, гордо демонстрирующих эти изделия.
Наконец, под стук моего сердца, Савелий легонько подтолкнул меня к выходу на подиум, и я, набравшись смелости, вышла под яркий свет ламп, освещающих подиум так, что рассмотреть кого-то в зале было проблематично. Лишь когда я прошла пару шагов, уверенность вновь вернулась ко мне, и я, улыбнувшись, уверяя себя, что делаю это совершенно не из-за Влада, который где-то в зале смотрит на меня, шурша длинной юбкой, прошла до конца подиума, немного задержавшись перед жюри, как учил меня сосед, и в выгодном свете показала все элементы удивительного платья, над которым Савелий корпел не одну неделю.
После того, как я оказалась в объятьях довольного Савелия, на подиум вышла Роза, которая смотрелась как настоящая модель. Она могла бы много добиться в этой сфере, но на все мои расспросы отвечала, что это не её, и она всегда будет верна музыке, а не бесполезным походам среди других «вешалок». Хотела бы я сейчас посмотреть на лицо её библиотекаря, когда он увидел её!
Из остальных моделей платьев мне запомнилось одно, которое, несомненно, станет хитом завтрашней утренней прессы, поскольку бело-черное платье, дополненное лебедиными перьями, украшал «лебедь» собственной персоной, своей длинной шеей обернутый вокруг шейки модели с яркими рыжими волосами, который был скорее похож на утку, клювом упирающуюся в щеку несчастной девушки. Роза, увидев томный взгляд «лебедя-утки», рассмеялась, пытаясь отвести взгляд от роковых очей плюшевой птицы, уткнувшись мне в плечо.
— Однозначно, первое место! Интересно, кто его подстрелил? — продолжала веселиться Роза.
— Тушь размажешь — птица больше не посмотрит, — я тоже не смогла сдержать смеха от этой «лебединой песни».
Савелий, расслышавший наш диалог, сразил наповал:
— Вот посмотрите, так и будет. Между прочим, это протеже мэра.
Мы тут же прекратили смеяться, надеясь, что Савелий глубоко ошибается.
— Ну и вкусы, — только и смогла произнести подруга.
Влад был жутко нетерпелив. Он изъерзал на стуле в ожидании, когда он сможет увидеть Мирославу. Все девушки были хороши, но он ждал появления только её. Ещё Вика настроение подпортила: заявилась перед началом мероприятия и, как ни в чем не бывало, взяла его под локоток, так, чтобы все видели, что никаких размолвок между ними не произошло.
— Ты так и будешь за мной ходить? — спросил Токарев, отталкивая руку девушки.
— Сколько потребуется, столько и буду. В конце концов, ты осознаешь свою ошибку, что ты упустил такую женщину, как я, — прошептала Вика, улыбаясь в камеры фотографов.
Тяжело вздохнув, Влад последний раз предупредил Викторию, что все её попытки вернуть их отношения — бессмысленны, и направился на своё удобное кресло, стоящее в одном ряду с другими членами жюри, среди которых были известные модельеры и представители модных торговых домов.
Он уже почти заскучал, но тут на сцене появилось божественное создание, искрящееся в свете софитов, словно редкая рыбка, еще не пойманная рыболовом. Мира была великолепна: волосы объемными прядями были уложены на голове в подобие короны, украшенной шпильками со стразами и бусинами, платье изумительного цвета морской волны подчеркивало красоту девушки и изящность линий её тела. Влад даже дар речи потерял, когда она остановилась в паре метров от него, совершенно не смотря в его сторону. Судя по шепоту, пронесшемуся по залу, Токарев понял, что не он один восхищен Мирославой, отчего сердце забилось чаще, и ревность тонкими иголками стала подбираться всё ближе к нему, вонзаясь в самые потаенные уголки его души. Он подозвал помощника, спросив, выполнил ли тот его поручение, после чего рядом с Владом была поставлена огромная корзина нежных цветов, которые Токарев мечтал подарить Ручкиной, отсчитывая минуты до окончания конкурса.