Дело с том, что приоткрыв один глаз, она узрела склонившуюся над её лицом страхолюдную харю. Огромные желтые глаза с вертикальными зрачками сияли потусторонним пламенем. Абориген преисподней трясся, как припадочный, и периодически что-то вонзал ей под ключицу.
"Так вот откуда у Степана эта привычка", - отстраненно подумала она. - "Не иначе, как они ближайшие родственники".
Сложить все составные элементы своего "послесмертия" Ева смогла только через несколько минут. Она, не обращая внимания на боль и головокружение, резким рывком поднялась и сорвала с глаз повязку. Степан, не ожидавший от хозяйки такой подлости, мгновенно прекратил мурлыкать, зашипел, оттолкнулся от живота Евы мощными задними лапами и, оставив ей на память несколько шикарных кровоточащих царапин, оскорбленно скрылся под кроватью.
- Блин, так реально окочуриться можно... Все, с сегодняшнего дня полный сухой закон! Линка, зараза, ты зачем мне глаза с ушами заткнула и в простыню замотала?! - крик, в силу её плохого самочувствия, получился негромким, но впечатляющим. Ева с трудом выковыряла затычки из ушей и кинула их в появившуюся на пороге комнаты сестру.
- Затем, что иначе тебя бы ещё на подвиги потянуло, а так пролежала всю ночь спокойно, даже не пошевелилась ни разу! - Линка легко увернулась от "снарядов" и присела рядом с всклокоченной Евой.
- То-то у меня все тело так затекло, - страдальчески прошептала старшая, похрустывая суставами пальцев. Она скривилась от приступа тошноты и постаралась улечься обратно, но её отвлекло какое-то неприятное ощущение под попой.
- Ты что, ночью в кровати сухари ела?
- Во-первых, это были не сухари. Во-вторых - не я, а ты сама. Хотя, нет, "это" вы вкушали вместе со Степаном, - доложила Линка, стоически пытаясь не рассмеяться.
- Да? А что это тогда было? По ощущениям и виду, как ржаные сухарики, только пахнут странно. И во рту у меня привкус какой-то...
- Какой?
- Такое впечатление, что там переночевал весь Московский зоопарк вместе с охраной и посетителями...
Линка, выслушав такое богатое сравнение, уткнулась лицом в подушку и начала плакать от смеха.
- Прекрати ржать! Мне и так плохо, а ты кровать трясешь... - застонала страдалица. - Так что это было-то?
- "Вискас"...
- Ты хочешь сказать, что я вчера поужинала кошачьим кормом?! Бе-э-э-э...
- А вчера ты было совсем другого мнения, если отобрала у тебя пакет... - продолжала веселиться Линка, вытирая простыней выступившие слезы. Она успокоилась, только когда получила по голове подушкой, но все равно периодически начинала подхихикивать, чем весь день вызывала у Евы желание придушить свидетельницу своего позора.
- Пойдем, я тебя хоть нормально покормлю, горемычная моя, - миролюбиво предложила Линка.
Ева отчаянно покачала головой, крепко зажмурившись, не разжимая челюстей. На лице разлилась нездоровая бледность. Одна только мысль о том, что она откушала кошачий деликатес, заставила неугомонного желудочного ежика завозиться ещё интенсивнее. Какой завтрак?! Она теперь до вечера на кухню зайти не сможет...
- Ты хочешь сказать, что я зря с утреца по холодку моталась в супермаркет за продуктами?! - уже менее доброжелательно поинтересовалась Лина, пододвигаясь ближе к сестре. - Не тряси головой, поверь моему врачебному опыту, после завтрака все сразу изменится!
- Потому что я, наконец, подохну? - с затаенной надеждой приоткрыла один глаз Ева, продолжая цепляться скрюченными пальцами за матрас. - А врачом ты станешь только через два года...
- Ну, два года с похмельем ты точно не протянешь... - задумалась младшая, не обращая внимания на панику, отразившуюся при этой мысли на лице страдалицы. - А помирать нам всем когда-нибудь придется, но сегодня сыграть в ящик я тебе не позволю.
- Ты слишком жестока, - измученно пробормотала Ева, понимая, что Линка, на которую напал внезапный и почти нежеланный припадок любви к ближнему, просто так не отстанет. - Только я есть ничего не буду... - она с неимоверным усилием соскребла своё несчастное дрожащее тельце с простыни.
- Не боись, я приготовила тебе специальный коктейль, называется 'Студенческое утро'.
- Это ты так культурно 'Ерш' обозвала? - невероятным образом расстояние от кровати до ванной комнаты с каждым шагом не только не уменьшалось, а скорее увеличивалось. Ева уже практически решила, что умыться можно и на кухне, авось, туда сестра её под белы рученьки доведет, но слова Линки:
- Это питательная смесь из двух сырых яиц, молока, щепотки соли и пятидесяти грамм водки! - придала ей такое ускорение, что обои мелькнули перед утомленными глазами единым разноцветным пятном.
- Эй, ты чего?! Да пошутила я, пошутила!
Двадцать минут наедине с собой и последующий холодный душ придали Еве немного сил для того, чтобы попытаться жить дальше. Но с каждым пройденным мгновением желание сделать какую-нибудь пакость сестре становилось всё острее.
Звонок мобильника раздался как раз в самый разгар сестроненавистнических терзаний. Ева уже хотела было послать попавшего под горячую руку абонента дальним лесом, но, увидев на экране имя вызывающего - "Стас", решила совместить приятное с ещё более приятным - пожаловаться на свою нелегкую женскую долю и, заодно, сдать все не очень тщательно охраняемые Линкины секреты. Ибо она была уверена, что отнюдь не желание узнать, сколько его дорогая подруга выпила накануне и какого цвета похмельные черти посетили её поутру, заставило Стасика возжаждать общения.
- Ну? - говорить громко и многословно она ещё опасалась, поскольку головная боль полностью ещё не прошла.
- Ева, что же ты такая недружелюбная сегодня? - ласковым голосом стоматолога, предлагающего ребенку конфетку в обмен на желание "просто посмотреть на шатающийся зубик", поинтересовался Стас.
- Плохо мне, друг, - почти прослезилась Ева, злорадно представляющая, какие муки испытывает сейчас парень - и об объекте страсти узнать хочется, и женскими стенаниями мозг сейчас вынесут. - Но я знаю, что ты мне всегда посочувствуешь и пожалеешь...
Следующие пять минут она испытывала на прочность его терпение, рассказывая о своих нечеловеческих страданиях, опустив, правда, факт позорного приобщения к клубу любителей "Вискаса". Потому что в некоторых аспектах вредности характера Стас не только не уступал Линке, но и существенно её превосходил.
Стас молча терпел словоизлияния Евы, потому что четко знал - она в курсе зачем он звонит, но по привычке не может не поглумиться над его горем. Он так увлекся своими мыслями, что едва не пропустил мимо ушей Евин вопрос:
- Так чего ты звонишь-то?
- Неужели я не могу просто поговорить со своим другом?
- В половине десятого утра в воскресенье? - хрипловатый голос Евы был полон сарказма и не скрываемой насмешки.
- Уела. Сама-то как думаешь?
- Я не думаю.
- Оно и заметно... - не смог сдержаться Стас.
- Ты у меня сейчас дочирикаешься.
- Ладно, посмеялись и хватит. Я тебя слушаю.
- Тебе спеть али стих рассказать? И не нужно так угрожающе сопеть! Парня у неё сейчас нет.
- Это радует. Кстати, а откуда ты знаешь, что я тебя об Ангеле расспросить хочу?
- Женское чутье. И заканчивай её так называть, Линку это реально бесит.
- Учту. Что она ещё не любит?
- Когда к ней относятся как к ребенку, попсу и манную кашу.
- Понятно, только я и не собирался кормить её манкой с ложечки под хиты группы "На-На".
- А кто тебя, извращенца, знает...
- Что ещё ценного поведаешь?
- Хватит с тебя и этого. Остальное узнаешь непосредственно у неё самой.
- А подсказать?
- Вот что ты со мной, нехороший такой, делаешь?! У меня сейчас желание сделать тебе приятное борется с женской солидарностью!
- И что побеждает?
Ева горестно вздохнула и, услышав легкие шаги сестры, направляющейся в спальню, скороговоркой выпалила в трубку:
- Сегодня у неё торжественный переезд на новое ПМЖ. Если хочешь произвести хорошее впечатление или заработать грыжу, будь после двух на улице Кропоткина, дом во дворе главного офиса "Ростелекома"!