Я даже не подумал о том, где Рут и Фрэнки собрались переодеваться. Мало ли — может, в машине или за деревом. Поэтому, когда они пошли к машине за своими вещами, мы с Патриком проводили их беззаботными взглядами.
Девушки обменялись какими-то словами, Рут кивком указала на ближайший отель, отстоявший от нас на добрых полмили, после чего обе вдруг, словно сговорившись, захихикали.
Фрэнки крикнула:
— Мальчики! Вы нам поможете?
В два прыжка мы очутились рядом с ними.
— Расс, — попросила меня Фрэнки, — вы сможете подержать надо мной полотенце, пока я переоденусь?
— А вы — мне, — сказала Рут, протягивая полотенце Патрику.
— Разумеется, милая. Где вам удобнее?
— Вон там, — сказала Рут, кивком указав на капот "мерседеса".
— А я переоденусь прямо здесь, не сходя с места, — заявила Фрэнки. Вы не против?
— Категорически против, — сказал я, сделав страшные глаза.
Фрэнки кокетливо изогнула бровь и бросила мне полотенце. Я развернул его во всю длину, растопырив руки. Полотенце закрывало девушку от шеи до колен.
— Чур, не подглядывать, — улыбнулась она.
— За кого вы меня принимаете? — обиделся я.
Чик-чик, и её блузка, как по волшебству, слетела вниз и — Фрэнки предстала передо мной обнаженная по пояс. Мое сердце заколотилось, как пулемет. Я быстро — но не совсем быстро — приподнял полотенце, успев, однако налюбоваться очаровательными грудками, такими же загореленькими, как и все тело. Фрэнки набросила блузку на полотенце, отчего оно вновь нырнуло вниз.
Скинув сандалии, девушка расстегнула брючки, стянула и переступила через них. Брючки легли поверх блузки на полотенце. Под ними на Фрэнки оказались только крохотные белые и абсолютно прозрачные трусики, сквозь которые проглядывали загар и золотистый треугольничек. В следующую секунду трусики присоединились к остальной одежде, а Фрэнки потянулась к бикини, оставленному на крыше "мерседеса". Секунд пятнадцать она стояла голышом, повернувшись спиной ко мне и пытаясь определить, с какой стороны натягивать купальные трусики. Я всласть любовался её прелестным задиком, не в силах поверить в реальность происходящего. Кинув взгляд на Патрика, я увидел, что он стоит с раскрытым ртом. Рут тоже была в чем мать родила. Ее упругие груди оказались даже красивее, чем я предполагал, когда разглядывал каталог.
Я снова перевел взгляд на Фрэнки. Тело у неё было изумительное; кожа гладкая, как у ребенка. Осиная талия, точеная попочка и безупречные длинные ножки.
Внезапно она повернулась лицом ко мне и стала натягивать трусики, балансируя на одной ноге.
— Вас не смущает моя нагота? — игриво спросила она. — Мы привыкли раздеваться перед мужчинами. Когда во время показа меняешь одежду по двадцать пять раз, тебе уже не до скромности.
— Замечательно. У вас великолепная фигура, Фрэнки.
Она встала на обе ноги и подтянула трусики кверху.
— Спасибо. Жалко только, что здесь маловато… — она легонько приподняла обе грудки. — Но все остальное, кажется, в порядке.
— А, по-моему, они прекрасные.
— Спасибо. А вы уже видели, какая грудь у Рут?
— Э-ээ, да. Мельком подсмотрел.
— Вот они совершенно идеальные. Особенно для рекламы бикини. Хотела бы я иметь такие.
— Не надо, у вас все великолепно, — прохрипел я.
Продев руки в бретельки бюстгальтера, Фрэнки взяла у меня свою одежду вместе с полотенцем и перебросила через дверцу машины. Потом повернулась ко мне спиной.
— Застегните, пожалуйста.
Я скрепил застежку, прикоснувшись к нежной коже.
— Спасибо, — сказала Фрэнки, поправляя чашечки. Затем приняла грациозную позу, полусогнув одну ногу в колене.
— Так сойдет?
— По десятибалльной шкале я бы выставил вам все двенадцать.
Телфер приблизился к нам.
— Пошевеливайтесь, девчата. Оставьте ребят в покое. Еще успеете с ними наиграться.
Патрик и Рут присоединились к нам. В белоснежном бикини и с золотой цепью вокруг талии Рут выглядела совершенно умопомрачительно.
— Идите туда, к деревьям, — указал Телфер, снимаясь с места. Девушки последовали за ним — золотистые нимфы с развевающимися от легкого бриза волосами.
— Ты когда-нибудь видел нечто подобное? — с придыханием спросил Патрик. — Когда она скинула белье и предстала передо мной в костюме Евы, я испугался, что отдам концы. Не грудь, а песня! А лобок — райские кущи…
— Им, похоже, наплевать на нас.
— А что тут такого? Нормальное, здоровое отношение. По мне, так пусть все молодые и красивые женщины последуют их примеру — тогда все распутники и насильники быстро канут в Лету. Черт возьми, я до того завелся, разглядывая её тело, что теперь две недели все будет болеть.
— А ведь у нас впереди ещё целая неделя. Представляешь, что останется от нас в конце…
— Ничего, в неделе целых семь ночей. Если я не пересплю с этой брюнеткой сегодня же вечером, то меня зовут не Патрик Гиллхули О'Коннелл Холмс. Кстати, если ты проболтаешься про мое имя хоть одной живой душе, я тебе все кости переломаю.
Добрых пятнадцать минут мы следили за тем, как Телфер снимает девушек во всех мыслимых и немыслимых позах. Затем он отправил их к машине переодеваться, громко выкрикнув вдогонку:
— Теперь попробуем в зеленом. Только пошевеливайтесь.
Патрик поспешно отошел на прежнее место. Я взял полотенце и развернул его. Фрэнки рассмеялась:
— Я вижу, вам не терпится.
Лифчик и трусики повисли на полотенце и Фрэнки снова предстала передо мной в чем мать родила. У меня перехватило дыхание. Просто невероятно.
В течение следующего часа они переодевались ещё дважды. Наконец, все уселись в машину, и мы покатили в Пагуэру.
— По-моему, получилось здорово, — довольно произнес Телфер, перезаряжая оба фотоаппарата. — Спасибо вам, ребята. Вам не слишком тяжело пришлось с этими полотенцами? — Он застенчиво посмотрел на меня.
— А что нам оставалось делать? — вздохнул я. — Мы ведь пообещали помочь. Удовольствия, конечно, никакого, но слово есть слово…
Патрик громко заржал, а Фрэнки легонько шлепнула меня по шее.
— Целиком с вами согласен, — с серьезным видом кивнул Телфер. Обнаженные женщины способны внушить отвращение любому…
Эх, бедняга!
В Пагуэре мы остановились всего минут на пять. Кроме такого же пляжа там ничего особенного нет. А вот в Камп-де-Маре, заросшем пушистыми сосенками, Телфер оживился, и все повторилось снова — полотенца, переодевания, колотящееся сердце, готовое выпрыгнуть из груди…
К концу съемок Патрик прошептал:
— Боюсь, к концу недели я протяну ноги.
На обратном пути за руль сел он, а я устроился сзади между девушками. Сначала мы заехали в Сольер и пообедали, а потом двинули через горы в сторону Пальмы. В "Сан-Педро" мы вернулись в пять часов вечера.
— Замечательный день, — произнес Телфер. — Просто бесподобный. — А какие у вас планы на завтра?
— Я предлагаю поехать на восточное побережье, — предложил Патрик. Там много красивых бухточек, гротов и гор.
— Прекрасно, прекрасно…
Телфер попрощался с нами и, позевывая, зашагал к лифту.
— А у вас какие планы? — обратился я к Фрэнки.
Она пожала плечами и перевела взгляд на Рут. Та тоже пожала плечами.
— Сначала — горячая ванна, — сказала Фрэнки. — А потом — понятия не имею.
— Тогда мы предлагаем, — сказал Патрик с горящими глазами, — сначала выпить у меня по рюмочке, а потом прокатиться в Пальму. Там мы поужинаем в одном приятном и тихом заведении, а далее — по вашему усмотрению… — Он покосился на меня. — Верно?
— Прекрасный план, — с готовностью подтвердил я.
— Мы заедем за вами в семь, — сказал Патрик.
— Я не знаю… — неуверенно протянула Рут. — В том смысле, что мы ведь с вами едва знакомы. Лишняя осторожность девушкам никогда не повредит. Откуда мы знаем, что вам можно доверять?
— Не ломайте себе головы, — утешил её Патрик. — Доверять нам не следует ни на йоту.
— Тогда ждем вас в семь, — сказала Фрэнки.
Все это случилось неделю назад. Завтра Рут и Фрэнки улетают в Англию, а нам останется только предаваться сладостным воспоминаниям. Неделя была сказочная. Волшебная. Погода стояла безоблачная и мы исколесили весь остров. А каждый вечер мы ужинали, танцевали и… И что еще? Ах, да, я встретил вторую группу туристов — тридцать шесть голов — и все прошло без сучка, без задоринки. Сезон ещё толком не начался, поэтому, в основном, прилетели старички, но среди них затесались и три молоденькие секретарши. Не высший класс, но вполне… Впрочем, лиха беда начало.