– Надя, я ухожу от нее, – сказал Леон.
– Как? – растерялась Надя.
– Вот так. Она прекрасно себя чувствует и умирать вовсе не собирается. Я не собираюсь навязывать тебе свое общество, я уже договорился в агентстве... Сниму квартиру и буду жить там. Перетащу аппаратуру, и все такое...
– Ты уходишь от Альбины? – опять повторила Надя. – Не может быть!..
– Да, я ухожу от нее. Я ушел бы от нее в любом случае. Но это неважно... Я тебя вот о чем хочу спросить... Надя, ты меня любишь?
Он стоял перед ней – высокий, слегка сутулый, с напряженной улыбкой на лице, словно стесняясь, что навязывает свое общество Наде. Он как будто чувствовал ее неуверенность, ее нерешительность...
– Леон, милый... – она опомнилась и бросилась к нему на шею. – Леон...
Она обнимала его, лихорадочно целовала в лицо, шею, прижимала его ладони к своим губам. Она корила себя за то, что осмелилась сравнивать с ним своего бывшего мужа! Леон необыкновенный человек...
– Ну что ты! – ласково засмеялся он. – Ты вся дрожишь. Что там с твоей Лилей?
– Я же говорю – пока не знаю! – беспомощно развела она руками. – Надо ехать.
– Ну, раз надо...
Он поцеловал Надю в лоб, в щеки, запечатлел долгий поцелуй на ее губах.
– Я тебя люблю, – серьезно и печально произнес он. – Очень. Я никого не любил раньше. Я думал, что на свете есть только музыка. А теперь у меня есть ты...
– Почему ты такой грустный? Не надо... – Надя стиснула его так, что заболели руки – но, несмотря на то, что она из кожи вон лезла, чтобы показать Леону свою любовь, она все равно чувствовала себя обманщицей.
– Я не грустный, я... – он задумался. – Знаешь, у меня такое ощущение, будто ты все время ускользаешь от меня. Проходишь сквозь пальцы, словно воздух. Ты как мелодия – дивная, нежная... Она манит, завораживает, а потом тает где-то вдали, так и не дав дослушать себя до конца.
– Я не понимаю, о чем ты! – испуганно сказала она. – Леон, ты пугаешь меня. Ты говоришь так, как будто... как будто все плохо. Будто весь мир рушится.
– Я напугал тебя? Прости... я дурак. – Он снова обнял ее, и они сидели так долго, не в силах расцепить рук. – Ну все, не буду тебя задерживать.
– Леон, а что же будет дальше?
– Завтра утром я уйду от Альбины. А там что-нибудь придумаем... Я в любом случае, повторяю, хотел уйти от нее.
– Тогда до завтра? – заставила себя улыбнуться Надя.
– До завтра...
Он поцеловал ее еще раз и ушел.
Надя легла на диван и сцепила руки за головой. В самом деле, происходило что-то непонятное – то, что невозможно контролировать, то, что не зависело от чьей-то воли... «Судьба. Наверное, это называется – судьба. И я не могу ничего изменить. Леон... я от него без ума. А Егор? В общем, я к нему тоже не совсем равнодушна. Я его люблю – так же, как и раньше, и ничем эту любовь уже не вытравишь. Любовь и влюбленность. Два мужчины, и только одного я могу выбрать...»
Опять зазвонил телефон.
– Шелестова, ты едешь? – угрожающе спросила Лиля. – Имей в виду, я сейчас точно на себя руки наложу!
– Да еду я уже!
Она бросила трубку, но через минуту телефон зазвонил снова.
– Лосева, я же сказала...
– Надя, это я, – услышала Надя голос Альбины. Спокойный, даже какой-то немного сонный. – Леонтий у тебя?
– Нет, – быстро ответила Надя.
– Он сказал, что поехал к тебе.
– Да, он был у меня. Но уже уехал...
Они обе замолчали. Наде было не по себе от этой напряженной, ледяной тишины.
– Алечка...
– Надя, не надо. Все в порядке, – с досадой перебила ее Альбина. – Не стоит говорить со мной таким жалостным голосом! Я уже смирилась. Что вы решили?
– Мы? – растерялась Надя. – Мы еще пока ничего не решили...
– Разве? – насмешливо спросила Альбина.
– Ну... Лично я пока еще ничего не знаю, а вот Леон... Кажется... Знаешь, Алька, я тут ни при чем! – не владея собой, выпалила Надя. – То есть я, конечно, при чем, но Леон сказал, что решил уйти от тебя в любом случае...
– Как это?
– Ну... – Надя вдруг поняла, что не сможет произнести эти слова – «Леон никогда не любил тебя, Алька». – Ну, наверное, вы с ним не вполне сошлись характерами, что ли... Ах да – психологическая несовместимость, вот как это называется! И вообще, Леон, как и любой творческий человек, немного эгоист.
– Какая еще психологическая несовместимость? – с недоумением сказала Альбина. – Я же была идеальной женой... Леон со мной проблем не знал, я его полностью освободила от быта – твори, не хочу!
– А может быть, не стоило его совсем ото всего освобождать? – осторожно спросила Надя.
– Что ты понимаешь в семейной жизни! – недовольно заметила Альбина. – Вот погоди, еще хлебнешь с ним горя...
– Алечка...
– Ах, Надя, перестань! Ладно, мне некогда – пойду обед готовить. Я, знаешь ли, до последнего буду выполнять свой долг. Кстати, ты в курсе, что Леон уже дня два кашляет – наверное, простудился где-то...
– Нет.
– Ничего-то ты о нем не знаешь! – высокомерно произнесла Альбина. – Ты ему от кашля шалфей заваривай – это я тебе на будущее...
В полной растерянности Надя положила трубку. У нее осталось странное, тягостное впечатление от этого разговора. С одной стороны, Альбина рассуждала вполне здраво, но с другой... Было в ее словах нечто настораживающее, пугающее... Альбина словно хотела спрятаться за кастрюлями и настоями из трав и старательно не замечала главного. Но что же было этим главным?
– Любовь... – прошептала Надя. – Только в ней можно найти оправдание. Или я тоже чего-то не понимаю?
Телефон зазвонил в очередной раз. Это была наверняка Лиля! Не реагируя на звонок, Надя усилием воли заставила себя собраться и выбежала из дома.
– Как ты долго... – простонала Лиля, встретив Надю на пороге своей квартиры. Вся расхристанная, растрепанная, с глубокими черными подглазьями и покрасневшим носом, Надя с трудом узнала свою подругу. – Я тут буквально погибаю...
– Лилька, да что случилось? – всерьез испугалась Надя.
– Адам, он... Нет, я не могу... – Лиля зарыдала в голос. И столько горя было в ее плаче, что у Нади мурашки по спине побежали.
– Он здоров? С ним все в порядке? – осторожно спросила она.
– Он здоров, он очень здоров... – И тут Лиля, неземное создание, Лиля, принцесса, фея и эльфийская дева (все в одном флаконе!) – эта самая Лиля вдруг высморкалась в шикарную французскую гардину, висевшую над дверью. «Сто долларов за метр...» – вспомнила Надя цену этой гардины.
– Лиля!
– Он женится! – дрожа, возопила Лиля. – Надя, ты слышишь – он женится!
– Не может быть... – растерялась Надя. – Лилька, ты что-то путаешь...
Насколько она помнила, Адам всегда неодобрительно относился к брачным отношениям.
– Ничего я не путаю! – закричала Лиля сорванным голосом. – Он женится! На этой... на Дарине Мардарьевской! Тьфу, имя-то какое... И свадьба – сегодня!
– Господи, Лиля... – Надя обняла подругу. Лиля трепетала, словно сорванный листок на ветру, и, казалось, ее ничто не сможет успокоить. – Лиля, милая, перестань!
– Наденька, только ты можешь мне помочь, – Лиля вцепилась в нее, словно клещ. – Я ведь об этом только сегодня узнала, рано утром. Представляешь, позвонила своей парикмахерше – то да се... И вдруг Гулька упоминает об этой свадьбе! Ну, якобы она слышала от какой-то другой клиентки. Я сначала и не поняла... Да и не верила... Стала звонить потом Адаму, а он мне говорит... В общем, все оказалось правдой! Я ему: «Адам, как ты мог, почему ты не поставил меня в известность?..» А он мне: «Зачем? Лиля, ничего уже не изменишь!»
– Почему же он женится? – спросила Надя растерянно.
– Потому... потому что он негодяй и сволочь! Он скотина! Надька, он миллион раз твердил мне, что институт брака безнадежно устарел и что мы свободные люди, которые доверяют друг другу, а сам... – Лиля содрогалась от рыданий.
В первый раз Надя видела свою подругу в таком состоянии. В состоянии – вот уж точно! – близком к помешательству. Обычно Лиля Лосева контролировала свои эмоции и если расстраивалась из-за чего-то, то никогда не позволяла себе никаких диких сцен...
Надя потащила ее в ванную, умыла, вытерла полотенцем, затем заставила выпить успокоительного.
– Только ты мне способна помочь, Наденька... – прошептала Лиля, судорожно обнимая Надю. – Райке не до меня, она с дойчером своим, у Альки сердце, к ней и не подступишься... Только ты!