– Извини, Мило, – мягко сказал он, быстро идя мальчику навстречу с подсознательным желанием скрыть его от глаз Лидии, – сейчас не лучшее время для прогулок. Твоя мама чем-то очень расстроена. Давай перенесем верховую прогулку на завтра.
– Майлз… Мой дорогой, моя милая крошка! – закричала Лидия, поворачиваясь в кресле и протягивая руки к мальчику. – Иди же к своей мамочке, которая любит тебя больше всех на свете.
Майлз поспешно отступил назад и прижался к ноге отца. Гай, пытаясь его подбодрить, положил ему на голову свою большую руку.
– Нет! Нет же! – завопила Лидия. – Неужели ты и сына у меня заберешь, как все остальное? Как ты можешь, Гай? Как ты можешь лишать меня всего, что мне дорого?
– Даю ответ сразу на оба вопроса: Майлз останется со мной, Лидия, поскольку для этого есть все основания и так будет лучше для него. Взгляни на себя. Ты даже перед собственным сыном не можешь взять себя в руки и перестать играть выбранную роль. То, что ты пытаешься вовлечь его в наши дела, не очень порядочно.
– Папа, а почему мама все время плачет, как маленькая девочка? – спросил Майлз, глядя снизу вверх на Гая. – Она пугает меня этим. Джоджо никогда так себя не вела, даже когда ей было очень грустно.
– Я знаю, Мило, – тихо сказал Гай, склонившись к самому уху мальчика. – И раз уж ты заговорил о Джоанне, то скажу тебе по секрету, что я собираюсь уехать сейчас, чтобы попытаться перехватить ее по дороге и привезти назад.
Мальчик от удивления открыл рот, глаза его засветились от радости.
– В самом деле, папа? Это правда? Ты привезешь ее домой? Прямо сейчас?
– Я сделаю для этого все, что в моих силах, но все зависит от того, согласится ли она, – ответил Гай. – И я должен поторопиться.
– Нет! Нет-нет-нет-нет! – закричала Лидия и, вскочив с кресла, затопала ногами. Было очевидно, что она на грани истерики.
– Рэн, ради бога, забери Майлза отсюда, – обратился Гай к другу. – Отведи его в детскую, коротко объясни Маргарет, что происходит, и сразу возвращайся. Тебе придется присмотреть за Лидией. Не исключено, что понадобится хорошая доза настойки опия.
– Что ж, пойдем, парень, – сказал Рэн, взяв Майлза за руку. – Давай-ка я доставлю тебя наверх. – У двери он обернулся к Гаю. – Сказать, чтобы тебе подготовили карету?
– Нет, – ответил тот. – Я возьму Викара, коль скоро он уже оседлан и стоит на дворе. Это позволит сэкономить время, а кроме того, я смогу скакать на нем напрямую и срезать миль двадцать. Викар мастер в подобных делах.
Рэн кивнул и вышел из библиотеки, плотно закрыв дверь под вопли Лидии.
Гай провел руками по лицу, затем подошел к Лидии и присел возле кресла на корточки.
– Лидия, пожалуйста, прекрати кричать. Послушай меня. Ты не сможешь что-либо изменить подобным поведением, только заработаешь головную боль.
– Уйди! – закричала она, молотя по его плечам сжатыми кулачками. – Убирайся! Оставь меня. Ты – жестокое чудовище, а не человек! Не желаю тебя больше видеть! Убирайся… Езжай к своей драгоценной Джоанне. Не думай, что это меня так сильно взволнует!
Она с силой ударила его ногой по голени.
– Очень хорошо, – сказал Гай, резко поднявшись. С минуту он стоял молча, глядя на эту жалкую женщину-ребенка, но ничего нового, если не считать сильнейшего желания как можно быстрее уехать, не почувствовал. – Оставайся здесь. Подожди Рэна. Он позаботится о тебе.
– Пошел вон, я сказала! – крикнула она и отвернулась.
– Прощай, Лидия, – мягко сказала Гай. – Извини, что я не смог стать таким мужем, какого ты хотела.
Более не оглядываясь, он быстро вышел из библиотеки, стремительно пересек холл и, распахнув дверь, побежал к Викару. Все его мысли были уже направлены к Джоанне. Вскочив в седло, Гривз направил коня мимо часовни по тропинке, ведущей в сторону южных полей, проехав через которые можно было оказаться практически около Портсмута.
Вернувшийся в библиотеку Рэндольф удивленно огляделся по сторонам и нахмурился. В помещении никого не было, хотя отсутствовал он не более десяти минут.
– Диксон, – позвал он, высунув голову из двери, – не знаешь, куда делся лорд Гривз?
– Знаю, милорд. Он вышел из дома минуты четыре назад и, судя по его виду, очень спешил.
– А леди Гривз?
– Она тоже, милорд, – произнес лакей, помрачнев. – Она с плачем и криком выскочила из библиотеки примерно через минуту после его светлости и побежала за ним на двор. Я посчитал, что мне не слудует вмешиваться в их дела.
– О нет! – непроизвольно вырвалось у Рэна. – Только не говори, что эта чертова кукла собирается скакать вслед за ним.
Он еще не успел договорить последнюю фразу, когда на дворе громко заржала Джастин. Рэн замолчал. После небольшой паузы кобыла вновь испуганно заржала.
– О боже, – прошептал он, чувствуя, как тревожно замерло сердце. – Может, это не Лидия? Конечно же, она не должна… – Не закончив фразу, Рэн побежал к входной двери. Диксон последовал за ним. – Нет, Лидия! Не делай этого! – закричал он, увидев, что Лидия пытается забраться на лошадь.
Рэндольф быстро, как только мог, побежал к ней, крича, чтобы она не садилась на лошадь. Но было поздно. Лидия уже перенесла ногу через круп Джастин, взгромоздилась в седло и взяла в руки уздечку. Еще через мгновение она ударила испуганную кобылу ногой, намереваясь пустить ее легким галопом в сторону южных полей, где был виден Гай.
– Лидия, остановись! – еще раз закричал Рэн.
Лидия бросила через плечо демонстративно непокорный взгляд и отвернулась.
– Гай! Гай! – громко закричала она и вновь ударила лошадь ногами.
Джастин, низко опустив голову, в панике рванулась в сторону, прямо на стоящий неподалеку дуб, одна из ветвей которого росла угрожающе низко. Рэн, отлично зная свою лошадь, понимал, что творится сейчас у нее в голове. Джастин, когда ее подгоняли таким образом, считала, что на ее спине вновь оказалась та самая дьяволица, которая издевалась над ней, пиная ногами и разрывая губы. Вполне естественно, что единственным всепоглощающим желанием животного в такой момент было во что бы то ни стало сбросить мучительницу. Лидия этого не знала и даже если бы захотела, не смогла бы подобрать подход к этой лошади. Соответственно у нее не было ни малейшего шанса сдержать Джастин и заставить повиноваться.
Рэн тоже ничего уже не мог сделать. То, чего он так опасался, произошло в течение секунды. Он молча застыл в ужасе, увидев, как всадница налетела на ветвь дуба и та пронзила ее горло. Лидия успела только раз вскрикнуть, издав жуткий шипящий звук. Спружинившая ветка распрямилась, выбила ее из седла и подбросила вверх. Тело несчастной, перевернувшись в воздухе, с силой стукнулось о землю, издав холодящий кровь хруст. Затем наступила тишина.
Рэндольф, не обращая внимания на неприятные позывы в желудке, бросился к Лидии, хотя в глубине души уже знал, что все кончено. Себе он мог признаться, что больше переживал за стоявшую неподалеку Джастин, которая била о землю передними копытами и водила по сторонам налитыми кровью глазами.
Гай, также услышавший последний крик Лидии, развернул Викара. К месту трагедии он прискакал почти одновременно с подбежавшими Рэном и Диксоном и тут же спрыгнул с коня.
– О боже! – воскликнул он, глядя на тело Лидии, безжизненно распростертое на земле с повернутой вбок под неестественным углом головой и устремленными в небо неподвижными глазами. – Что, черт побери, здесь произошло? – ошеломленно спросил он, опускаясь рядом с Лидией на колени. – Как она оказалась на Джастин? Она же терпеть не могла лошадей.
– Должно быть, Лидия подумала, что и теперь должна быть столь же хороша, как Джоанна, – тихо произнес Рэн, – и решила ехать за тобой, Гай.
– Насколько я понимаю, у нее сломана шея, милорд, – сказал Диксон, с трудом проглатывая подступивший к горлу комок.
– Да, Диксон, ты прав, она сломала шею, – отозвался мертвенно-бледный Гай. – Из-за меня. Я никогда раньше не оставлял ее в таком подавленном состоянии.
– О, ради бога, Гай, – проворчал Рэн, – ты здесь совершенно ни при чем. Бросишь ты когда-нибудь привычку взваливать на себя ответственность за глупость любого, кто окажется поблизости? Откуда ты мог знать, что она вознамерится догнать тебя и выберет для этого самую норовистую лошадь, если Лидия и на деревянную лошадку-качалку опасалась садиться?
Гай поднял тело Лидии и покачал на руках, как качают младенца.
– И все-таки это я довел ее до отчаяния. Не будь Лидия в таком состоянии, она бы никогда не вскочила на лошадь.