По крайней мере, Пол получает хорошую зарплату, и ему не приходится подрабатывать, чтобы содержать семью. Сайрус Макклинток был вынужден работать на шахте, но Юнис не могла припомнить ни одного случая, когда ее отец не откликнулся бы на просьбу своей жены. Или дочери. Он всегда находил время. Юнис никогда не сомневалась в том, что занимает в его жизни и сердце важное место.
Нужно срочно прервать поток подобных мыслей. Ей не станет легче, если она продолжит жалеть себя. Конечно, она хочет, чтобы муж уделял ей больше внимания, но ей не следует быть настолько эгоистичной, чтобы требовать этого от него. Пару дней назад он огорошил ее, заявив:
— Не думал я, что ты такая беспомощная.
Вспомнив об этих словах, Юнис от стыда покраснела. Беспомощная. Разве? Вечно нуждающаяся в муже жена мешает ему выполнять работу, порученную Богом. Она должна научиться стоять рядом с ним, а не у него на пути.
Все смешалось. Одно сомнение тянуло за собой другое, потом следующее, пока в голове не образовывалась путаница. Юнис решила прогуляться, чтобы муж почувствовал себя свободнее и смог спокойно позаниматься своими делами. Да и Тимми приставал к отцу с просьбами поиграть с ним в футбол, а Полу нужно готовиться к очередному воскресному богослужению.
— Отриньте от себя все, что мешает вам служить Господу Богу от всего сердца, — заявил в прошлое воскресенье Пол.
Может, из‑за своей беспомощности она чувствует себя одинокой? Или Пол так сосредоточился на своем деле, что не замечает, как сильно она нуждается в нем? Он был нужен ей так же, как в день их свадьбы. Господи, Ты всегда со мной. У Тебя всегда есть для меня время.
— Юнис!
От удивления Юнис рассмеялась, вдруг осознав, что прошла целую милю до самого дома Мейсонов.
— У вас изумительный сад, Эбби.
Абигайль отложила корзину с выполотыми сорняками, вытерла руки о свой передник и открыла калитку. Глаза ее сияли гостеприимством.
— Как раз подумывала о перерыве. Не присоединишься ко мне на чашечку кофе?
— С удовольствием, Эбби.
— Сэм! — Тимми вприпрыжку бросился в сторону дома. — Сэм! — Его голос звучал так, словно он молил о помощи.
Юнис почувствовала, как покраснели ее щеки.
Мистер Мейсон, Тимми. Следует обращаться «мистер Мейсон».
Эбби улыбнулась:
— Сэм дома, Тимми. И он ужасно обрадуется приходу своего закадычного друга.
— Сэм! — Тимми остановился на крыльце.
Эбби открыла входную дверь:
— Сэмюель, у тебя появилась компания.
— Сэ–мю–ель, — нараспев произнес Тимми.
— Все в порядке, Юнис, — с улыбкой заверила Эбби.
Выбрав наикратчайший путь, Тимми пронесся через гостиную к открытой двери, которая вела в небольшой кабинет Сэмюеля Мейсона.
— Сэ–мюююю–ель.
Юнис подумала об отце, о том, как сильно он любил бы Тимми. Она прижала пальцы к задрожавшей губе. Папа, родной, как бы я хотела, чтобы ты прожил подольше и чтобы мой сын мог бежать к тебе точно так же, как он сейчас несется к Сэмюелю Мейсону.
Смех Эбби стих. Выражение ее лица вмиг смягчилось, она обняла Юнис за талию.
— Заходи, родная. Пойдем‑ка мы на кухню. Я приготовлю нам кофе, а ты расскажешь, что тебя беспокоит.
Юнис показалось, будто она пришла к себе домой.
Сэмюель молился, стоя на коленях, когда услышал голос Эбби. Звонкий голосок Тимми тоже донесся до его слуха и вызвал улыбку. Старые косточки, пока он поднимался, протестующе заскрипели. Все утро мысль о Поле Хадсоне не выходила у него из головы, и он решил обратиться к Богу. Большинство посещающих церковь женщин считали его «душкой», но мужчины были настроены не так добродушно, осознавая суровость новых требований.
— Он говорит так, что можно подумать, будто раньше мы никогда не проводили никаких молитвенных собраний, — вспыхнул Отис несколько дней назад в разговоре по телефону. — Сказал, что ему нужна программа следующего собрания. Я все подготовил! Он же хочет, чтобы на сей раз программа была распечатана в большом количестве, чтобы все прихожане могли с ней ознакомиться. Можно подумать, что‑то изменится в обычном порядке хода собрания и ведения дел. Потом он дал мне список, озаглавленный «Новая работа». А еще он хочет новую аудиосистему.
Сэмюель пытался объяснить, что Пол просто старается привлечь больше молодежи, однако Отис уже завелся, сев на любимого конька.
— Привлечь чем? Рок–н-роллом?
Сэмюель попытался образумить старого друга:
— Остынь, Отис. Не думаешь же ты, что он заставит Юнис играть рок? Ты можешь себе это представить?
— Нет, но другие его нововведения кажутся мне абсолютно дикими. Как ты относишься, например, к раздаче попкорна и шипучки во время просмотра фильма в зале собраний?
— Фильм был об Иисусе.
— Ну, хоть на этот раз он показал что‑то стоящее. С чем он придет в следующий вторник? Я даже не помню, чтобы он советовался с нами насчет демонстрации фильмов в зале собраний. А ты, случаем, не помнишь?
Сэмюель обнаружил, что тоскует по прежним дням, когда он и Генри выходили на поле для игры в гольф и обсуждали нужды церкви. Теперь же ему приходилось звонить и договариваться о встрече с Полом заранее. И у молодого пастора всегда был готовый аргумент, который обычно начинался со слов:
— Это неплохо работало в церкви Маунтин–Хай.
Полу Хадсону было бесполезно напоминать, что Сентервилльская община не мегацерковь, собирающая на свои богослужения тысячи прихожан. К тому же, тот факт, что молодые люди действительно стали ходить в церковь, только придал ему уверенности в правильности его методов. Он загонял людей в общину, словно пастух овец. Но Сэмюель очень опасался того, что Пол использует свой Богом данный талант для выживания из общины таких старых членов, как Отис, которые просто не способны или не желают меняться, чтобы поспевать за быстрым темпом перемен.
— Сэ–мю–ель! — постучал в дверь Тимми.
Сэмюель подошел к двери:
— Кто там?
—Я.
— Кто это «я»?
— Я–у-у… Мяу…
Оба рассмеялись. Это была глупая игра, но Тимми она ужасно нравилась. Сэмюель впустил мальчика в свой кабинет и потрепал его по волосам. Тимми прямиком направился к стопке детских книжек, лежащих на нижней полке рядом с рабочим столом Сэмюеля. Старик сел в свое кресло в ожидании. Последние три раза, когда Юнис приводила Тиммц, малыш выбирал одну и ту же книжку. Она теперь лежала где‑то в середине стопки. Мальчик методично, по одной, разобрал книжки, пока не нашел нужную ему. Сэмюель поднял Тимми, посадил его на колени и раскрыл книгу, прочитанную им более дюжины раз.
Когда он закончил читать рассказ, мальчик посмотрел на него:
— Рыбки?
— Точно. Уверен, они уже проголодались.
Сэмюель спустил Тимми на пол. Из кухни доносились голоса Эбби и Юнис. Осторожно, чтобы не помешать беседе женщин, Сэмюель прошел через гостиную и открыл стеклянную раздвижную дверь. Тимми выскочил во двор и прямо по газону помчался к искусственному водопаду в углу сада. Остановившись на краю небольшого водоема, он стал всматриваться в водную гладь.
— Кои![17]
Сэмюель достал из пластикового пакета горсть маленьких шариков и отсыпал часть в ладошку Тимми. Малыш крепко сжимал шарики и по одному бросал их в воду, радуясь и заливаясь смехом каждый раз, когда бело–золотые рыбки выныривали на поверхность, проворно скользили по воде, перепрыгивали друг через друга, охотясь за добычей.
— Господь создал красивых рыб для того, чтобы мы любовались ими, правда, Тимми?
— Мы едим рыб.
— И едим тоже. Рыба очень полезна. Но мы не будем есть этих рыбок.
— Потому что они такие хорошенькие?
— Нет, потому что они питаются всем, что найдут на дне. Видишь, как устроены их челюсти? Когда они покончат с этим кормом, они нырнут на дно пруда и примутся выедать весь мусор, какой только смогут найти.
Сэмюель присел на корточки рядом с Тимми, наблюдая за кружащимися кои и думая о том, как люди могут проглатывать небольшие кусочки правды по воскресеньям, а потом всю неделю питаться отбросами. Они могут казаться красивыми, лощеными и здоровыми, но при этом их души могут быть черными, а сердца черствыми. Однако сказать обо всем этом маленькому мальчику Сэмюель не мог. Это было наставлением для кого‑нибудь постарше, для того, кто готов слушать. Для юной души, только–только начинающей познавать мир вокруг себя, жаждущей знаний, открытой Создателю, существует множество других уроков.