Маргарита Южина - Звёздочка моя новогодняя

В это время Татьяна за кулисами готовила мужа к выходу.

– Интересно знать, куда это унесло Криворукова?! – в нетерпении топала она ногой. – Я его хотела предупредить, что если он позволит себе что-то против тебя, то я…

– Не переживай, Танечка, – усмехнулся Банченко. – Я Криворукову не по зубам. Он же понимает…

Татьяна поморщилась, как будто у нее внезапно заболела вся челюсть. Эд споткнулся на полуслове, потом вздохнул:

– Что? Опять я на павлина похож, да? Ну-у, что ж делать, я стараюсь, но оно все равно вылезает… да и в конце концов, это я понимаю, что обычный, статистический артист, но ведь Криворуков-то этого не знает!

– Знает, – мило улыбнулась Татьяна. – Это его жена не знает. Поэтому выбивает для тебя самые хорошие роли. Извини, родной, я должна была тебе об этом сказать. А вот сейчас у тебя есть шанс показать себя во всей красе. И не Анжеле, а во-он тому дядьке, видишь? Он как раз сейчас остограммился, поэтому давай, старайся… И все же, куда делся Криворуков? Эд! Я придумала! Рассказывай не про скотный двор, а про зверей! Ну, помнишь, у тебя такая веселая сказка есть? А если Криворуков что-то и подстроит, то… То к тебе это не будет иметь никакого отношения!

Эд приготовил басню про скотный двор, ему показалось, что жителям деревни эта тематика будет близка. А теперь… Теперь он расскажет другую. Конечно, трудно менять все буквально перед выходом на сцену, но кто сказал, что это невозможно?!

– «Скотный двор»! – громогласно заявил Криворуков-конферансье и как-то быстро убежал со сцены.

Эдмунд вышел и пожал плечом:

– Не знаю, к чему был выкрик этого господина… А я прочитаю вам взрослую сказку «Новогодний лес»!

Все дружно зааплодировали, и Банченко начал:

Женька прибежала со сцены сразу же к себе в комнату, бухнулась на раскладушку и завыла в голос. Потом вой перешел в красивые, аккуратные рыдания. По мнению Крутиковой, сейчас должна была сбежаться вся труппа во главе с режиссером и напоить ее успокоительным. Рыдать обмотанной скотчем было неудобно, но она крепилась. Надо было, чтобы все увидели, в каком состоянии ей пришлось работать! Однако коллеги с успокоительным не торопились. А долго надрываться Женька не могла – еще чуть-чуть, и распухнет свеклой нос, глаза станут красные, как у рака, и никакая тушь не поможет, и будешь потом всхлипывать всю праздничную ночь. А ведь известно, как Новый год встретишь…

Так никого и не дождавшись, Крутикова уселась на раскладушке и задумалась. Интересно, на этот позор обратил внимание продюсер? В конце концов, сегодня праздник, мог бы и напиться в дугу и ничего не помнить. Да и первую часть выступления она отработала блестяще! Уж никак не сравнить с этой Анжелой! Хм… А зачем ждать, когда продюсер сдастся зеленому змею? Надо самой предложить ему отметить праздник традиционно!

Женька вскочила, освободилась от скотча и переоделась.

– Интересно было бы узнать – кто это подстроил? – морщила она свой лобик. – Наверняка этот боров Криворуков! Специально, чтобы свою коровушку протолкнуть… Но мы еще посмотрим!

Она крутанулась перед темным окном, которое честно отражало все Женькины черты, и уже совсем в другом настроении побежала в зал.

Но сначала она зашла за кулисы, оттуда было видно все, что творится у зрителей, да и найти столик продюсера не составляло труда.

В зале царила тишина, а на сцене выступал Банченко с новогодней сказкой в стихах.

Женька хотела было уже нестись к продюсеру, как услышала позади себя крик:

– Женя, уйди отсюда!

За кулисами с трудом шел Криворуков и тащил здоровенный мешок. Мешок шевелился, главреж сгибался под его тяжестью все больше и больше.

– Это что? – распахнула глаза Женька.

– Хи-хи, – опустил на пол мешок Криворуков и хитренько засмеялся. – Это я партнера по сцене для Банченко притащил. Вот как только он скажет слова: «И визг свиней раздался над Вселенной», я тут и выпущу свинку-то!

– Так там свинья? Да вы с ума сошли! – ошалела Женька от такого предательства. – Собственный режиссер подставляет своих же артистов! Да где это видано?

– А чтобы по другим режиссерам не бегали! – мстительно сощурил глазки Криворуков. – Думали, я ничего не узнаю, да? А вот пускай теперь посмотрит ваш продюсер, на что вы годны!

– А вы в курсе, что Банченко вовсе не «Скотный двор» читает? И у него не будет слов про вселенную?

– Как это не будет? – растерялся Криворуков и выглянул на сцену.

Теперь он не знал, что делать. А ведь так чудесно было задумано!

– Ну, как же так?!

– А вот так, – злорадно топала ножкой Женька. – И к тому же этот свиненок или как его там… Местного олигарха. Это его любимый мини-пиг. Он обещал свернуть башку тому, кто его украл! Я сама слышала только что – он его уже ищет.

Криворуков испугался не на шутку.

– Так это ж не я! Это мне дед Плутон дал. Сказал, чтоб потом вернул.

– Вот именно! Потому что, если не вернете…

В это время поросенок, почувствовав, что рука ослабла и путь на волю близок, рванулся, выскочил из мешка и понесся по коридору клуба.

– Куда ты?! – подпрыгнул Криворуков и помчался за свиньей. – Ко мне! Сидеть! Блин, да что ж такое-то… Женька, держи его!

– Еще чего, – дернула плечиком Женька. – Я вообще к поросенку вашему никакого отношения не имею. Пойду, скажу олигарху, что это вы его свистнули.

– Вот дрянь! – не выдержал Криворуков. – Крутикова! Стоять!

Женька рассмеялась и тихонько выскочила в зал. Пусть ловит.

Выступление Банченко приняли на ура. Сейчас было самое время для выхода конферансье. До боя курантов осталась пара минут. Время шло, а Анастаса Борисовича не было. Татьяна поняла, что медлить дальше нельзя.

– Дорогие наши друзья! – выскочила она на сцену. – А сейчас нальем полные фужеры! И…

И на сцену вынеслась свинья, за которой несся вспотевший Криворуков.

– Ребята! Граждане! Помогите поймать! Меня ж олигарх ваш убьет! – взмолился он к залу.

– Га-а-а! – веселился зал. – У нас нет олигархов! У нас рабочий народ! Оставь свинью!

– Какие-то прямо! – откуда-то взялась Валюшка, по-свойски подошла к напуганному поросенку и легко, будто котенка, подняла беглеца на руки. – Только б животину пугать. Пойдем, маленький, я тебя отнесу…

– Девушка! Вы у меня будете играть самые ведущие роли! – задыхаясь, кричал ей вслед Криворуков. – Вы будете играть свинарку в «Свинарке и пастухе»! А я…

– С Новым годом!!! – грянуло со всех сторон, и раздался оглушительный бой курантов. Чеботарев включил звук на полную мощность.

И началось праздничное сумасшествие! Над столами полетели змейки серпантина, взлетели вверх кружочки конфетти, разбрызгивали яркие искры бенгальские огни, взрывались хлопушки, бутылки с шампанским превращались в настольные фонтаны, всеми гирляндами засветилась елка. Отчего-то все полезли друг к другу с поцелуями, хотелось кричать, смеяться, обнимать каждого…

На Дине повисла Анжела Кузьминична, и девушка под весом примы тут же рухнула на стул. Ее рывком подняла чья-то рука. Смеясь, Дина обернулась и побледнела. Перед ней стоял Егор. Да не один. С ним был… То ли Вадим, то ли Виталя, она всегда путала эти имена, и крепкий, похожий на корягу, Паша. Этого она знала хорошо, Егор говорил, что Паша его от любого бандита отмашет.

– Ну что? Отработала? – холодными глазами смотрел на нее Егор, не выпуская из цепких рук. – А теперь домой! Я сказал – домой!

Дина попыталась вырваться, но безуспешно.

– Я никуда не поеду, – тихо, но твердо сказала она. – И отпусти руку. Я не твоя собственность.

– Ты! Моя! Собственность! – четко, с нажимом произнес некогда любимый. – Я решил, что ты будешь дома, и ты должна сидеть и ждать!

Люди вокруг них стали оборачиваться. Артисты смотрели настороженно.

– Пока я тебя любила, я сидела и ждала, – заявила Дина. – А теперь… Я не люблю тебя больше. Уйди. Не позорься.

Егор захлебнулся от негодования.

– Это я позорюсь? Я?! Перед кем?! Перед этим быдлом?! Ты слышишь сама себя? – дико хохотал он. – Я! Должен кого-то стыдиться?!

Дине стало плохо. Егор уже был невменяем, а это значило, что он мог вытворить все, что угодно. Он запросто мог не просто ее покалечить, но и пришибить ненароком. А если он покалечит не ее?