Выслушав мальчишку, Марина позвонила в милицию, дежурный посоветовал со следами побоев явиться в приемный покой больницы или травмпункт для составления справки о нанесенных увечьях, а уж потом ехать к ним. Марина позвонила домой матери мальчишки, быстренько ввела в курс дела, услышала на заднем плане какой-то ворчливый мужской голос: «Я говорил, чтобы с телефоном не таскался…» Положив трубку, спросила:
– Там еще твой отец дома?
– Ну, вроде того…
Вскоре у них в квартире оказалась встревоженная хорошенькая мама мальчишки в сопровождении какого-то смурного мужчины, с волосами до плеч, впалыми щеками, жестким взглядом и грубым голосом. Судя по тому, как он накинулся на парня с руганью, не стесняясь чужих людей, и как мальчишка с буквально на глазах опухавшей переносицей смотрел молча, ненавидяще и со страхом на это говорящее чмо, Марина поняла: этот «вроде того» – отчим. Она остановила поток ругани и предложила заняться более конструктивными вещами, как, например, решить: куда ехать, куда звонить и не нужно ли вызвать такси (если они не на машине), чтобы отвезти все-таки сына в больницу. В общей сложности на эту историю ушло около часа. Когда семейство удалилось, Марина вдруг подумала: как хорошо, что она все-таки не привела в дом отчима Аленке! «Хотя есть же нормальные мужики…»
А на следующий день, когда Марины не было дома, этот же мальчишка, только с пластырем на переносице и в сопровождении младшего братишки, вручил бабушке-генералу, сидевшей на скамейке во дворе, торт: «Мама велела передать».
Вот об этой истории и рассказала Марина Алле, особенно налегая на сладкую концовку, а та вон, оказывается, все истолковывает на свой лад. «Впрочем, как и все мы», – подвела баланс воспоминанию Марина и миролюбиво заметила:
– Алла, дорогая, моему зятю всего лишь двадцать, и он старается быть полезным и работу тоже ищет. Но вот пока не везет.
Алла поняла, что перегнула палку, и совершенно другим – светским и любезным – тоном продолжала беседу:
– Я по нашему с тобой телефонному разговору поняла только, что тебе нужно срочно выкупать билеты для дочери. А куда они летят?
– Летит только Алена. Она, ты помнишь, с полгода тому назад подала документы на получение гранта на обучение в Будапештском университете. Вот, выиграла она этот грант, потом сдала экзамен по английскому, так как обучение на нем ведется, и теперь должна прибыть к началу семестра. Деньги я тебе верну примерно через неделю, как только вернется Геннадий.
– А муж тоже с ней полетит? – Алла хотела знать все подробности.
– Ипполит? – переспросила Марина. – А что ему там делать? Он дома остается.
– Его зовут Ипполит?
– Да, ты знаешь, очень смешное сочетание мифологического имени и кулинарной фамилии Коржиков. Хотя… его отец, мне кажется, от этого не страдает и смело пишет ее на афишах… Что с тобой, тебе плохо? – Марина увидела, как ухоженные пальцы приятельницы задрожали, едва удержав кофейную чашечку, а цвет лица, вдруг ставший мертвенно-бледным, не могла скрыть даже пудра.
– Да-а, – прошелестела Алла, – эти приступы у меня повторяются целую неделю, и всегда внезапно…
Марина уже держала в руках телефонную трубку.
– Я вызываю «скорую»?
– Нет-нет, через минуту это пройдет и я буду чувствовать себя нормально, не переживай, я справлюсь… Так что там с твоим зятем? Он остается у вас дома? А работу он так и не нашел? – попыталась она продолжить светскую беседу.
– Да Бог с ним, с зятем!.. – отмахнулась Марина и спросила встревоженно: – Когда ты последний раз была у врача? Ты знаешь, у моей матери вот так же приступы сердечные начинаются – ни с того ни с сего, в полном покое…
– Не суетись, дорогая. – Алла действительно быстро пришла в себя, и от былой бледности ничего не осталось. Она протянула Марине заранее приготовленный конверт с деньгами, и та в который раз полюбовалась художественной росписью накладных ногтей приятельницы. – В принципе ты можешь отдать деньги недели даже через три, раньше мы все равно не вернемся.
– Куда отправляетесь на этот раз?
– А опять на Тенерифе. Нам так там понравилось, что мы с Олегом решили туда ездить, пока не надоест. А надоесть такая красота не может в принципе, так что… А почему ты не хочешь своего зятя отправить по месту назначения?
– В смысле?
– Ну-у, есть же у него дом, родители.
– Ты понимаешь, какая странная вещь с парнем приключилась. Его мать квартиру отдала в залог какого-то своего проекта. Проект лопнул, а инвестор квартиру эту себе отобрал. Так что мальчишка теперь оказался на улице. Я отправила письмо его матери (она сейчас в Швеции), все изложила, вот жду ответа. – Помолчав немного, задумчиво продолжила: – Честно говоря, мне многое непонятно в этом семействе… Ну, мать ладно, за границей. А отец-то рядом, в этом же городе, неужели душа не болит за сына?
– Марина, у людей разные обстоятельства бывают. – Неожиданно в голосе Аллы проскользнули странные, несвойственные ей интонации сожаления или даже сострадания. Но всего на лишь мгновение. Потом ее голос зазвучал так же уверенно: – И потом, мне кажется, что молодым людям нужно помогать до четырнадцатилетнего возраста, а потом – все, пусть сами… Ты знаешь, за границей, например, считается дурным тоном жить взрослым детям с родителями и ждать от них помощи.
– Да, если родители помогли получить образование или специальность, научили ориентироваться в этом мире, – возразила Марина, – а тут просто по нулям или почти по нулям… Ну, побегу я, пожалуй. Кофе у тебя, как всегда, очень вкусный Все-таки ты бы врача навестила, тем более перед поездкой.
– Марина, забудь. – Хозяйка вышла в коридор проводить гостью. – Со мной все в порядке. А я тебе на прощание посоветую чужих проблем на себя не брать, а то, знаешь, они в один момент могут на тебя перекинуться…
…Странное впечатление осталось у Марины от этой встречи. Ей все время хотелось спросить приятельницу: «Откуда ты знаешь, что нужно, а что не нужно подросткам и взрослым детям? Ведь у тебя никогда не было детей». Но она не так близко знала Миссис Совершенство – эту красивую, холеную, сдержанную женщину, чтобы судить о том, что там, за этим прекрасным фасадом. Марина всегда любовалась лицом Аллы, как произведением искусства, поражаясь глубине ее темно-голубых, с поволокой, глаз, как будто затаивших печаль. Может быть, она страдает от того, что не может иметь детей? Или, может быть, ее муж Олег не хотел иметь детей, а теперь уже поздно? А поскольку в этой семье деньги, и немалые, добывает только муж, то и право голоса, наверное, имеет только он. Как там Алла сказала: «У людей разные обстоятельства бывают…» Да, разные… И проблемы разные. И в чем действительно Алла права, так это в том, что положение, совершенно идиотское, создается у них в доме… И как это все разруливать – непонятно.
Еще месяц назад она готова была любым способом избавиться от зятя. Сегодня, зная, что ему пришлось пережить, не могла этого сделать. Теперь она понимала, почему он производил впечатление инопланетянина: вроде бы человек находится рядом, но общается с тобой как сквозь толщу воды – изображение смутное и звук глухой. Ведь у него был стресс, стресс от той реальности, которая обрушилась на мальчишку в одночасье. Он уезжал во Францию из благополучной и далеко не бедной семьи, где папа – полузнаменитость, и мама – знаменитость, и за ними – как за каменной стеной, и впереди маячило тоже какое-то необычное красивое будущее, нарисованное мамой-журналисткой… И однокурсники завидуют, и пьянящий воздух Парижа, и… Как все было во Франции, она представить не могла, так как там не была. Зато могла совершенно ясно нарисовать себе картинку, как двадцатилетний юноша, прилетевший из Парижа, предвкушающий встречу с родными и друзь–ями, поворачивает ключ в замке своей квартиры, а там… его встречают не мама с папой, а какая-то тетка седьмого колена двоюродности и ее сын. Они же сообщают ошарашенному родственнику, теперь уже бывшему счастливчику, что его мама в Швеции, а папа в новой женитьбе, а «тебе вот стопочка повесточек в военкомат» – призыв в разгаре. «Каменная стена», казавшаяся такой крепкой и надежной, оказалась вдруг примерно такой, как в сказке про трех поросят: рассыпалась от первого дуновения непростых человеческих отношений. И оказывается, папа с мамой его не ждут, чтобы послушать рассказы про веселый город Париж… Оказывается, им вообще на него наплевать! Вот это шок! А на бывшего парижанина накатывает следующий вал, не давая передохнуть: нужно что-то решать с военкоматом, нужно где-то добывать деньги, чтобы есть и пить, и нужно отдышаться, пока собирается очередная штормовая волна, и понять, что же произошло. Чем же он провинился перед родителями, что его, как старый тапок или описавшегося щенка, они просто вышвырнули из своей жизни?