Увлеченного собственным энтузиазмом Мило было трудно остановить:
– Я уже поднял волну на Facebook, в Twitter и на дискуссионных форумах, где твои поклонники соперничают с твоими хулителями.
– Мило…
– Только в США и в Англии издательство «Даблдэй» запланировало выпустить первый тираж в количестве четырех миллионов экземпляров. Большие плакаты предвосхищали фантастическую неделю. Как и с «Гарри Поттером», книжные магазины откроются в полночь!
– Мило…
– А тебе нужно немного выйти из тени: я могу договориться о твоем интервью на эн-би-си…
– Мило!
– Все только это и обсуждают, Том! Никто из писателей не хочет, чтобы его книга вышла одновременно с твоей, включая Стивена Кинга. Он перенес выход своего карманного издания на январь, чтобы ты не отобрал у него читателей!
Чтобы заставить его замолчать, я грохнул кулаком по столу:
– ПРЕКРАТИ НЕСТИ ЭТОТ БРЕД!
Зазвенели бокалы, посетители подскочили на своих местах, бросая осуждающие взгляды в нашу сторону.
– Не будет никакого нового романа, Мило. Во всяком случае, в ближайшие годы. У меня ничего не получается, и тебе это отлично известно. Я пуст, не способен написать ни единой строчки, и, более того, я больше этого не хочу.
– Но ты хотя бы попытайся! Работа – лучшее лекарство. И потом, писательство – это твоя жизнь. И СПОСОБ вытащить тебя из этого ступора!
– Не думай, что я не пробовал: раз двадцать садился за компьютер, но один его вид вызывает у меня отвращение.
– Ты мог бы купить другой компьютер или писать от руки в школьных тетрадях, как делал это раньше.
– Да, а еще мог бы попробовать написать на пергаменте или на восковых табличках, но… Это ничего не изменило бы.
Мило, казалось, потерял терпение:
– Раньше ты мог работать везде! Я видел, как ты писал на террасе «Старбакса», на неудобных креслах в самолете. Ты писал, опираясь спиной на ограду баскетбольной площадки, а вокруг вопили зрители. Я даже видел, как ты печатал целые главы на мобильном телефоне, дожидаясь автобуса под дождем.
– Что ж, с этим покончено.
– Миллионы людей ждут продолжения твоей истории. Ты обязан это сделать ради твоих читателей!
– Это всего лишь книга, Мило, а не вакцина от ВИЧ!
Он открыл было рот, чтобы возразить, но его лицо вдруг застыло, как будто он только что понял: у него никакого другого средства заставить меня передумать, кроме…
Кроме как сказать мне правду…
– Том, у нас настоящая проблема, – начал он.
– О чем это ты?
– О контрактах.
– Да о каких еще контрактах?
– О тех, которые мы подписали с издательством «Даблдэй» и с твоими зарубежными издателями. Они выплатили нам огромные авансы с условием, что ты уложишься в срок.
– Но я никогда ничего не обещал.
– Зато я обещал от твоего имени. И эти контракты ты, возможно, не читал, но ты их подписал…
Я налил себе стакан воды. Мне не нравился оборот, который принимал наш разговор. Много лет назад мы распределили роли: Мило управляет бизнесом, я управляю игрой моего воображения. До этого момента эта сделка меня всегда устраивала.
– Издатели уже много раз переносили дату выхода книги. Если ты не закончишь книгу в декабре, нам грозят серьезные штрафы.
– Тебе нужно всего лишь вернуть им аванс.
– Это не так просто.
– Почему?
– Потому что мы его уже потратили, Том.
– Каким образом?
Мило с досадой покачал головой:
– Ты хочешь, чтобы я напомнил тебе, сколько стоил твой дом? Или то кольцо с бриллиантами, которое ты подарил Авроре и которое она тебе так и не вернула?
Какая наглость!
– Подожди, что это ты мне рассказываешь? Я отлично знаю, сколько я заработал и сколько я могу позволить себе потратить!
Мило опустил голову. На его лбу выступили капельки пота. Губы сжались, и его лицо, несколькими минутами раньше оживленное энтузиазмом, вдруг стало мрачным и расстроенным.
– Я… Я все потерял, Том.
– Что ты потерял?
– Твои деньги и мои.
– Что за бред?
– Я почти все деньги вложил в фонд, который, как оказалось, замешан в деле Мейдоффа[8].
– Надеюсь, ты шутишь.
Но нет, мой друг не шутил.
– Все попали в эту ловушку, – расстроенно сказал он. – Крупные банки, адвокаты, политики, артисты, Спилберг, Малкович и даже Эли Визель[9]!
– И сколько же у меня остается, если не считать дома?
– Твой дом заложен уже в течение трех месяцев, Том. И если уж быть до конца честным, то тебе нечем заплатить даже налог на недвижимость.
– Но… твоя машина? Она должна стоить больше миллиона долларов…
– Скажи два и не ошибешься. Но вот уже месяц я вынужден ставить «Бугатти» в гараж соседки, чтобы его не конфисковали!
Я долго молчал в отупении, пока меня вдруг не осенило:
– Я тебе не верю! Ты только что выдумал всю эту историю, чтобы заставить меня приняться за работу, верно?
– К несчастью, нет.
Теперь я взялся за телефон и набрал номер финансового совета, сотрудники которого занимались уплатой моих налогов, поэтому имели доступ ко всем моим счетам. Мой обычный собеседник подтвердил мне, что мои банковские авуары равны нулю, о чем, как я понял, он предупреждал меня на протяжении нескольких недель, посылая мне заказные письма и оставляя сообщения на автоответчике.
Сколько же времени я не забирал почту и не отвечал по телефону?
Когда я пришел в себя, то не испытал ни паники, ни даже желания броситься на Мило и разбить ему нос. Я почувствовал только лишь огромную усталость.
– Послушай, Том, мы уже выходили из куда более сложных ситуаций, – решился произнести он.
– Ты отдаешь себе отчет в том, что ты сделал?
– Но ты можешь все исправить, – заверил Мило. – Если тебе удастся закончить роман в срок, мы сможем быстро подняться.
– Как, по-твоему, я успею написать пятьсот страниц меньше чем за три месяца?
– Мне известно, что несколько глав уже готовы.
Я обхватил голову руками. Нет, Мило решительно не осознавал, как тяжело было мне ощущать собственное бессилие.
– Целый час я объяснял тебе, что пуст, что мой мозг заржавел, он сухой как галька. Проблема с деньгами ситуацию не исправит. Все кончено!
Мило продолжал настаивать:
– Ты мне всегда говорил, что для твоего душевного равновесия и психического здоровья тебе просто необходимо писать книги.
– Что ж, как видишь, я ошибался. Меня лишило разума не то, что я перестал писать, а то, что я потерял любовь.
– Но ты хотя бы осознаешь, что разрушаешь себя ради того, чего не существует?
– Это любовь не существует?
– Любовь определенно существует. Но ты придерживаешься идиотской теории о родственных душах. Якобы существует идеальная совместимость между мужчиной и женщиной, которым суждено встретиться…
– Так, значит, только идиоты верят в то, что есть человек, который может сделать тебя счастливым, с которым тебе хотелось бы состариться вместе?
– Разумеется, нет. Но ты-то веришь в другое: в идею о том, что на Земле есть только один человек, созданный для тебя. Что-то вроде части тебя, которой недостает с самого начала и отметину которой ты хранишь в плоти и в душе.
– Напоминаю тебе, что именно это сказал Аристофан в «Пиру» Платона!
– Возможно, но этот твой Аристо-как-его-там и его Планктон ничего не написали о том, что именно Аврора – недостающая часть тебя. Поверь мне: расстанься с этой иллюзией. Мифология, возможно, уместна в твоих романах, но в реальности все действует совершенно по-другому.
– Да, ты прав, в реальности мой лучший друг не довольствуется тем, что разорил меня. Он еще позволяет себе давать мне советы! – огрызнулся я, выходя из-за стола.
Мило тоже встал, вид у него был несчастный. Я чувствовал, что в эту минуту он способен на все, только бы влить в мои вены дозу творчества.
– Итак, ты не собираешься писать роман?
– Не собираюсь. И с этим тебе ничего не удастся сделать. Написать книгу – это не то же самое, что собрать автомобиль или стиральную машину, – крикнул я ему, покидая зал.
Когда я вышел из ресторана, служащий протянул мне ключи от «Бугатти». Я сел за руль авто, включил двигатель, потом первую передачу. От кожаных сидений исходил дурманящий аромат мандарина, а приборная доска из лакированного дерева, украшенная отполированным алюминием, наводила на мысли о космическом корабле.
Ускорение прижало меня к креслу. Шины оставили следы резины на асфальте, а я в зеркале заднего вида увидел Мило. Он бежал за мной, изрыгая ругательства.