– Зато ты был с Бритой. Обдумывал свою брачную церемонию?
Роуан продолжал тащить ее к дому тетки.
– Мы должны поговорить, – бросил он на ходу.
Как только они очутились в комнате, Роуан повернулся к ней.
– Я сказал Брите, что могу прогнать тебя только после того, как свершатся браки между вателлами и ириалами. Зубы Господни, как же я ненавижу лгать! Мне придется принести церковное покаяние. Думаю, у меня есть временное решение наших проблем: это твой брат.
– Джералт? Какое отношение он имеет ко всему этому?
– Пока вы праздновали и сводили исполненных вожделения женщин с исполненными вожделения мужчинами, я наблюдал за твоим братом. Он увлечен Бритой. Не знаю только, что притягивает его: ее красота или власть? Насколько я понимаю, он планирует объединиться с ней и убить меня. Нет! Не протестуй! Это всего лишь предположение. Лучше скажи, может он, по-твоему, заинтересовать женщину с аппетитами Бриты?
Джура не сразу поняла, о чем он спрашивает.
– Хочешь знать, мужчина ли мой брат? – процедила она наконец. – И может ли он дать наслаждение женщине? Куда большее, чем ты! У него было полно женщин, и ни одна не жаловалась.
Роуан потрясенно уставился на нее.
– Джура, что… – пробормотал он, но тут же осекся и отвернулся. – Хотя бы раз в жизни давай не будем ссориться. Я сказал Брите, что не лягу с ней сегодня, но эта женщина… настойчива. Вот я и подумал, что неплохо подложить ей в постель пылкого молодого человека!
– Ты стараешься управлять всем и вся, англичанин, – фыркнула Джура.
Он снова повернулся к ней.
– Может, я и могу управлять страной, но только не собственной женой. Сегодня ночью… в воздухе будет разлито… напряжение. Столько пар станут праздновать брачную ночь, и Брита причинит немало неприятностей, если ее не занять. Но это не твоя печаль. Пойду найду Джералта.
После его ухода Джура тяжело опустилась на табурет. То, что так прекрасно начиналось во время их первой встречи у воды, сейчас превратилось в уродливый фарс.
Она не подняла глаз, когда открылась дверь.
– Джура! – окликнула Лора, но та еще ниже опустила голову.
Лора глянула на гордую ланконийку, скорчившуюся в углу, и угрызения совести вспыхнули с новой силой. Ей с самого начала не нравилась жена Роуана. Она не делала усилий понять ее ланконийские повадки. Но пока Джура и Роуан отсутствовали, она часто встречалась с Силин и услышала правду о том, что случилось во время Онориума. Джура пыталась сделать все, чтобы выиграла Силин, но та упала в обморок, и девушка волей-неволей вышла победительницей.
Тогда Лора потолковала с Дейром, расспросила о Джералте и Джуре и убедилась, что у девушки были причины считать своего брата законным королем Ланконии. Джура и не подозревала, что Роуан почти всю жизнь учился быть истинным правителем.
Кроме того, Лора вытянула из Силин правду о том, куда отправились Роуан и Джура. После этого она не находила себе места, тревожась за брата и гневаясь на Джуру за то, что невестка, по ее мнению, стала бременем для Роуана. Но тут оба благополучно вернулись, и Роуан даже уверял, будто Джура помогла ему. Позже Лора упросила Роуана рассказать о том, как Джура защищала его спину.
После этого разговора мнение Лоры о Джуре стало меняться. Не последнюю роль сыграл Филипп, обожавший Джуру. Мальчик повсюду следовал за ней, и Джура никогда не теряла терпения, отвечая на бесчисленные вопросы. Ни разу не была груба с ним. Не попыталась от него отделаться.
Потом Роуан вынудил Лору провести день с невесткой, и Лора вдруг поняла, что ей нравится Джура. Она никому не завидовала и никого не ревновала. Не то что женщины, которых Лора знала в Англии. Джура словно не обращала внимания на то, что Роуан ухаживает за Бритой, улыбается ей и даже посматривает на хорошеньких вателлок и ириалок.
День клонился к закату, и люди уже успели разделиться на пары, готовясь к брачным церемониям, когда Лора увидела, как рассерженный Роуан оттащил Джуру от толпы. Со стороны это выглядело не жестом любовника, а действиями разгневанного отца, пытавшегося наказать непокорную, своенравную дочь.
И тут в Лоре снова прорезались способности свахи. Она нашла Ксанте и велела ему раскинуть военный шатер Роуана в пяти милях ниже по реке, подальше от людей, в тихом, уединенном месте. Потом Лора подождала, пока Роуан не выскочит из дома, и только тогда пошла к Джуре.
Теперь ее сердце сжималось от сочувствия к этой гордой женщине, выглядевшей сейчас несчастной и покинутой.
– Пойдем со мной, – скомандовала Лора, не тратя времени.
– Что?! – удивилась Джура.
– Идем со мной, говорю!
– Кто-то ранен? Я кому-то понадобилась?
– Да. Ты очень нужна своему мужу. А Ланкония нуждается в королеве. Ты же нуждаешься в собственных детях, пока окончательно не присвоила моего сына. И еще нуждаешься в том, что я могу тебе предложить, – пояснила Лора.
– Не понимаю…
– Поймешь. А теперь – за мной! У нас есть дела!
Джура позволила увести себя из одного дома в другой, где временно жила Лора. В этом простом жилище фермера до потолка громоздились сундуки и ящики. Лора отыскала глазами Монтгомери, велела ему прекратить флирт со смазливой ириалкой и передвинуть вместо этого тяжелые сундуки.
– Я намереваюсь переодеть тебя по английской моде! – объявила она невестке.
Джура попятилась к двери.
– Я не надену твое платье с облегающей талией! – отказалась она. – Если на нас нападут, я не смогу обороняться.
– Единственный, кто нападет на тебя сегодня ночью, – это твой муж, – непререкаемо изрекла Лора и, немедленно обернувшись к охнувшему Монтгомери, набросилась на беднягу. – Кажется, я недостаточно заняла тебя работой, если еще осталось время подслушивать женские разговоры?! – прикрикнула она. – Джура, Дейр просил тебя стать его женой, верно? Что заставило его сделать предложение?
Джура тепло улыбнулась приятным воспоминаниям:
– Я победила его в состязаниях лучников.
Лора и Монтгомери дружно вытаращились на нее. Лора опомнилась первой.
– В этом и есть основное различие между ухаживаниями англичан и ланконийцев, – мягко заметила она. – Вряд ли англичанин захотел бы взять в жены женщину, превзошедшую его в боевых искусствах.
– Но женщине необходимо быть сильной.
– Иногда еще более необходимо быть слабой, – возразила Лора. – И сегодня ты будешь слабой. Монтгомери! Ты уже нашел сундук?!
Мальчик, очевидно, зачарованный беседой женщин, поспешно открыл дубовый, окованный железом сундук. Лора порылась в нем и вытащила божественно красивое платье из темно-сапфирового бархата.
– Это самое мое длинное платье, и, думаю, оно идеально подойдет.
Джура отскочила от платья так поспешно, словно перед ней вдруг возникло чудовище, но тут луч заходящего солнца коснулся мягкого бархата, и девушка невольно подступила ближе. Она никогда еще не видела такой ткани. И проснувшаяся в ней женщина жаждала ощутить прикосновение бархата к своему телу.
– Я не могу… – забормотала она, но, поколебавшись, взглянула на Лору. – Твоему брату это понравится больше, чем моя меткость?
– Джура, – с самым серьезным видом поклялась Лора, – когда я потружусь над тобой, мой брат при виде жены упадет на колени и станет умолять простить его за каждое недоброе слово, когда-либо сказанное им в твой адрес.
Джура выхватила платье из рук золовки:
– Тогда начнем немедленно.
Лора выгнала Монтгомери и принялась одевать невестку.
Джура привыкла к свободному, не стеснявшему движений костюму стражницы, но в торжественных случаях носила платья. Только такого у нее еще не было. Сначала Лора поднесла ей облегающую темно-золотистую тунику, которая шнуровалась по бокам. Лора назвала ткань итальянской парчой. Поверх надевалось богатое темно-синее бархатное сюрко[2] с разрезами по бокам, чтобы показать изящные изгибы талии и бедер.
После этого Лора расплела темные волосы Джуры, так что они волнами упали до талии, а на голову надела простой венец из золота. Мягкие кожаные туфли сменили высокие сапоги, которые Джура обычно носила.
Отступив, Лора критически оглядела невестку.
– Да… – пробормотала она. – Именно.
– Я… я хорошо выгляжу? – нерешительно спросила Джура. – Так же хорошо, как Брита?
Лора искренне расхохоталась. Джура представления не имела о своей красоте и власти, которую эта красота давала ей. Для Джуры властью и силой было умение метко стрелять, скакать верхом и защищать мужчину в битве. Но красота давала ей власть другого рода.