И вот тогда красотка принялась старательно изображать… траур по мужу. Чтобы выделиться в блестящей толпе придворных, она отказалась от цветов, переодевшись в черное и белое (если честно, то ей просто не шли никакие цвета, либо придавая ее бледному как полотно лицу мертвенный оттенок, либо вульгарно упрощая). Правда, ее наряды бывали столь откровенны, что на траур никак не походили, но играла Диана вполне талантливо. Выделиться удалось, только короля это никак не приблизило, он обожал двух женщин – свою дорогую сестру Маргариту и свою фаворитку Анну д’Этамп. Естественно, фаворитка быстро почувствовала угрозу со стороны красотки и размышляла, какие бы принять меры против присутствия рядом с королем красотки в черно-белом.
Теперь Диана ломала голову, что бы значило приглашение Его Величества побеседовать наедине…
Все утро перед этой беседой Диана не находила себе места, пытаясь решить, как ей вести себя с королем: сразу ли сдаться или попытаться сначала потребовать удаления фаворитки?
Для начала она приняла ванну. На сей раз не холодную, как обычно, а теплую, чтобы кожа стала мягче, приказала умастить тело маслами с нежным персиковым запахом (Франциск должен с первой минуты почувствовать, что потерял, не став тогда добиваться ее до конца!), особенно внимательно проследила, чтобы ненужные волосы были безжалостно выщипаны, а раздраженные участки обильно смазаны против красноты, долго выбирала наряд и даже заставила камеристку дважды переделать прическу, чтобы особенно выгодно подчеркнуть нежный овал лица…
Наконец все манипуляции с внешним видом и нарядом были закончены. Прекрасно зная привычки своей хозяйки, камеристка Аннет махнула служанкам, чтобы принесли побольше свечей, и встала чуть в стороне с большим канделябром в руках, готовая подсветить еще где-то, если уже горевших свечей будет недостаточно. Диана критически оглядела себя сначала в большом зеркале, чтобы уловить общее впечатление, – оно понравилось, камеристка со множеством помощниц постарались на славу. Потом понадобилось еще одно зеркало – поменьше, чтобы отразить вид сбоку и даже сзади. Но изъянов не нашлось, красавица осталась довольна.
Теперь пришло время бросить критический взгляд на лицо поближе. Диана разглядывала себя то прямо, то в профиль и снова довольно кивнула.
Все было готово, но идти к королю рано, он назначил встречу на двенадцать, Его Величество не поднимался так рано, в отличие от красавицы. Распорядок дня Дианы де Пуатье и образ жизни, который она вела, были предметом пересудов при дворе и откровенного непонимания многих. Красотка, памятуя слова своего супруга, бывшего отменным любовником и очень опытным во многих делах человеком, вставала с рассветом, обязательно два часа в день ездила верхом, не надевая маски для защиты от ветра и солнца, ванну предпочитала холодную для сохранения тонуса кожи и очень много внимания уделяла разным притираниям, смазываниям, отдушкам и особенно состоянию своей груди, весьма гордясь, что ее грудь не хуже той, которую имела первая официальная фаворитка французского короля знаменитая Агнесс Сорель.
Диана ломала голову над тем, почему Его Величество решил атаковать ее утром, а не вечером, как можно было бы ожидать. Боится гнева своей фаворитки? Возможно. Она уже даже представила себе, как сумеет победить Анну д’Этамп и поставить красотку на место! О да, она отдастся королю и покажет, на что способна, а потом постарается, чтобы фаворитка вполне вкусила унижение, связанное с потерей своего места!
Похоже, и Его Величество поднялся раньше обычного, он был весел, чем-то весьма доволен и тянуть время не стал, поцеловав ручку у Дианы и пригласив садиться. Красавица предпочла небольшое кресло, в котором сидеть было не слишком удобно, зато оно не заслоняло саму женщину. Франциск, кивнув, присел напротив, чуть усмехнулся, отметив для себя ее напряженность. Диана могла обмануть кого угодно, даже дам, но только не короля. Едва коснувшись ее руки, чтобы поцеловать пальчики, Франциск уже понял, чего именно боится красотка. Это добавило королю настроения. Она явно подготовилась к встрече, была особенно тщательно причесана и изумительно пахла…
Франциск присмотрелся к Диане, он не уставал восхищаться женщиной, над которой возраст, казалось, не властен. Ей было уже тридцать три, но выглядела вдова сенешаля столь же юной, как и тогда, когда оставила короля с носом. Он знал, что она ведет весьма странный для двора образ жизни, что главным делом жизни считает сохранение своей красоты. Франциск заметил все попытки красотки подтолкнуть его к новой атаке на ее целомудрие, но сделал вид, что ничего не понял. И теперь он тоже прекрасно видел, как она ждет такую атаку и на нее рассчитывает. Несомненно, Диана была готова к почетной капитуляции! Оставалось лишь предпринять попытку, победа обещала быть не слишком трудной…
– Мадам, пересядьте, пожалуйста, ко мне поближе. – Король показал на место рядом с собой на большой кушетке. Ах, какое же это удовольствие знать тайные мысли и чаянья женщины, видеть все ее уловки!
Мадам де Брезе ровно две секунды изображала смущение, но потом сдалась, переместившись ближе к Его Величеству. Теперь их разделяло расстояние всего лишь в ширину ее разложенных юбок. Король улыбнулся:
– Мадам, мне нужна ваша помощь, ваш вкус, ваше умение общаться с людьми, ваше умение очаровывать…
Как ни старалась Диана держать лицо, на нем отразилось легкое беспокойство от непонимания того, что последует. Если она нужна в качестве любовницы или даже фаворитки, то к чему такие предисловия? Но оставалось лишь потупить глазки, играя смущение:
– Вы слишком снисходительны ко мне, Ваше Величество.
– Напротив, я не нахожу слов, чтобы в полной мере выразить восхищение вашими многочисленными талантами, и, кажется, нашел им достойное применение. Как вы находите моего младшего сына Генриха?
Все же ему удалось удивить красотку. При чем здесь Генрих?! Конечно, Диана не задала этот вопрос, но он был столь явно написан на ее лице, с которого благодаря напряженному ожиданию даже на время сползла всегдашняя маска царственного спокойствия. Король с трудом сдержал усмешку, откровенно любуясь легкой растерянностью несостоявшейся любовницы.
– Ваш сын? Принц очень мил…
– О, только не нужно говорить о том, что юный герцог Орлеанский – образец поведения в изысканном обществе!
Господи, о чем он?! При чем здесь его Генрих, этот неотесанный маленький дикарь, который, кажется, никогда не избавится от дурных привычек, набранных в испанской тюрьме?! Диана едва не подставила губки для поцелуя, а король развлекает ее вопросами о своем сыне! Красавица начала злиться на такое затягивание действий со стороны Его Величества: не придумал ничего умнее?!
– Вы должны исправить недочеты в его воспитании, которые невольно появились из-за пребывания в каземате.
– Что?!
– Да, да, мадам, именно вы станете его наставницей, воспитательницей, его нянькой! И будете с герцогом до тех пор, пока он не приобретет подобающий вид и умение общаться с придворными, не вызывая насмешек.
Сказать, что Диана изменилась в лице, значит не сказать ничего, король мог быть доволен, мало кому удавалось видеть истинное лицо красотки. Но сейчас его занимал вовсе не ее вид, а то, что следовало добавить, пока она не фыркнула, как кошка.
– Мадам, вы достаточно умны и тонки, чтобы учесть нежную душу ребенка, и достаточно образованны, чтобы проследить за тем, что следовало бы добавить к его знаниям или, напротив, убедить забыть в связи с ненужностью. Кроме того, я полагаю, при дворе вам легче будет справляться с обязанностями сенешальши, ведь вы не намерены отказываться от них?
Это был точный удар, отказаться от предложения значило саму себя удалить от двора, король не простил бы неподчинения, и обязанности мужа, которые он позволил Диане сохранить, чтобы не терять немалые доходы, с ним связанные, красотка никому отдавать не собиралась. Ей довольно быстро удалось взять себя в руки, Диана сделала последнюю попытку избежать поручения, хотя прекрасно понимала, что попытка бесполезна, Франциск не терпел отказов:
– Ваше Величество, я очень ценю ваше доверие и вашу оценку моей скромной личности, но думаю, что молодого человека должен наставлять мужчина. К тому же герцог Орлеанский может не принять такую опеку.
– Уверяю вас, вы не правы, именно в данном случае нужна нежная женская душа и рука, к тому же я выбрал такую женщину, которая, надеюсь, сумеет справиться с этой задачей. Я намерен женить Генриха. От вас не требуется учить герцога Орлеанского альковным тонкостям, но научить общаться с придворными, не выглядя букой, вести светские беседы и вообще радоваться жизни нужно!