– Мама, ты слышала мой вопрос? Мне нужно кое-что тебе сказать.
Джейн ждала ответа. Мать молчала. Потом на улице дважды просигналил автомобиль. Мать, как по команде, поднялась из-за стола.
– Марта подъехала, – сказала она, отодвигая стул. – Надо поторапливаться, не то кто-нибудь займет наши места.
Мать вышла в коридор и вернулась в большой старомодной шляпе, которую всегда надевала, отправляясь в церковь. Возле двери, словно вспомнив о присутствии дочери, она сказала:
– Тебе незачем тратить время на меня. Со мной все будет в лучшем виде.
– Ты не хочешь, чтобы я оставалась с тобой? – спросила Джейн.
Мать ответила не сразу, как будто вопрос требовал всестороннего обдумывания.
– Я благодарна тебе за приезд. Знаю, что доставила тебе кучу хлопот. А теперь… возвращайся в свою жизнь.
Джейн отвернулась и кивнула, ничего не сказав. Несколько секунд мать смотрела на нее. Потом дверь открылась и снова закрылась. Джейн поняла: никакого разговора у нее с матерью не получится. Родственного воссоединения, скорее всего, тоже.
Во дворе хлопнула дверь машины, затарахтел двигатель. Мать уехала. Джейн еще долго сидела, вслушиваясь в мертвую тишину старого дома и глядя на не съеденное матерью яйцо.
Джейн стояла на палубе парома. Остров приближался, вырастая на фоне сплошной облачности, растянувшейся по всему горизонту. Чувствовалось, дождь прекратился совсем недавно. Палуба была сплошь мокрой. Лицо Джейн радовалось холодному воздуху, а уши вслушивались в знакомый гипнотический гул двигателей парома и легкий плеск воды. За паромом летели галдящие чайки. Все это чем-то напоминало экскурсию в собственное прошлое. Сейчас Джейн была довольна, что путешествует одна. Но одна ли? Глубоко внутри ее росла другая жизнь, ничего не знавшая о ее страхах и сомнениях. Жизнь, появившаяся в ней без разрешения.
Остров был уже совсем близко, и всех автовладельцев попросили вернуться в салоны своих машин. Палубные динамики выбили Джейн из не слишком веселых мыслей. Ветер успел разлохматить ей волосы. Глаза слезились от холода. Джейн выбросила в урну бумажный стаканчик с недопитым кофе. Потом быстро спустилась на автомобильную палубу, села в свою машину и включила обогреватель, направив струю горячего воздуха на озябшие щеки.
Паром пристал к берегу. Джейн покинула терминал и выехала на островную дорогу, где ничего не изменилось. Остров вообще не менялся, живя в куда более спокойном темпе, нежели Сиэтл. Зато Джейн изменилась. Мокрые улицы не баловали изобилием красок. Серые небеса, серые дома, почти черные деревья. Пейзаж за ветровым стеклом был созвучен настроению Джейн. Она ехала к кладбищу, ощущая пустоту в голове и тяжесть на сердце. Завидев знакомую ограду, сбросила скорость, но не остановилась, а проехала мимо.
«Не сейчас, – подумала она. – Я приду. Я обязательно приду. Но не сейчас».
Дорога вилась вдоль острова. Сквозь деревья мелькала серая вода. Чем-то это было похоже на бессвязные обрывки воспоминаний, мелькавшие среди мыслей. Кадры старого фильма, которые она совсем не хотела смотреть.
Джейн догадывалась, куда она едет теперь. К своему прежнему дому. Она боялась, что новые владельцы могли его снести и построить другой, по своему вкусу. А могли вообще ничего не строить, оставив участок «на потом». Этого Джейн боялась больше всего. Она вывернула на знакомую улицу и издали увидела свой бывший дом. Он совсем не изменился. Просто другая машина в проезде и новые занавески в кухонном окне.
Джейн заглушила мотор. Она смотрела через ветровое стекло на постройку, которую в течение пятнадцати лет называла своим домом. Сейчас она вдруг задумалась над этим словосочетанием. «Свой дом»? Какая особенность заставляла ее так долго называть этот дом своим? Четыре внешние стены и крыша. Прямоугольник земли на большой одинокой планете. Балки, брусья, фанера, умело соединенные плотниками, обшитые вагонкой и покрашенные в синий цвет. Но дом был для Джейн больше чем место для жилья. Здесь она растила дочь. Наполняла это пространство теплом, надеждами и любовью. Здесь она мечтала. Здесь копились ее воспоминания. А потом этот дом стал домом скорби, где Джейн засыпала в слезах, снова и снова отказываясь понимать, почему всего в двадцать лет Мелоди покинула этот мир.
– Почему, Боже? Почему?
И в этом же доме в ее жизнь вошел Калеб. Здесь он помог ей исцелиться. Отсюда она уезжала в неизвестность, чтобы начать с ним новую жизнь. Тогда Джейн казалось, что она бежит в Остин от воспоминаний, от каждодневной боли. За эти месяцы она убедилась: полностью убежать от воспоминаний невозможно. Место может оказаться спусковым крючком, но выстрел был бы холостым, не живи воспоминания в ее сердце и разуме. Однако в сердце живет не только прошлое. Там живут сценарии будущего, один из которых потом станет настоящим.
Звук хлопнувшей двери вернул Джейн к действительности. Из ее бывшего дома вышла женщина с маленьким мальчиком. Наверное, мать с сыном. Пока женщина закрывала дверь, ребенок с любопытством разглядывал чужую машину и незнакомую женщину. У него были светлые шелковистые волосы. Он беззаботно улыбался. Потом мать взяла сына за руку и повела к машине. Джейн она вряд ли заметила, зато мальчишка вовсю глазел на незнакомую тетю. Мать усадила его на детское сиденье, пристегнула. Машина тронулась, а маленький блондин продолжал смотреть на Джейн. Потом он поднял ручонку и помахал ей. Еще через секунду машина скрылась за поворотом, увозя с собой ностальгию Джейн по этому месту.
Здесь теперь жили другие надежды и мечты, другое будущее, другие воспоминания. Когда она ехала сюда, ее волновало, цел ли фонтан Калеба на заднем дворе. Сейчас это перестало ее волновать. Джейн включила двигатель и поехала вперед, чтобы свернуть на другую улицу. И ни разу не взглянула в зеркало заднего вида. Она вдруг поняла: ей тут больше не на что смотреть.
Джейн вывернула на основную дорогу и хотела вернуться к кладбищу, когда увидела ответвление. Судя по указателю, эта дорога вела к пансионату для престарелых «Дом на холме». Это был, пожалуй, самый высокий холм острова. Джейн сбавила скорость, свернула и поехала по петляющей дороге.
Дом престарелых оказался одноэтажным строением, вытянутым вширь. Он действительно стоял на вершине холма, и большинство его окон смотрели на северо-запад. Машин на стоянке было немного. Чуть поодаль стояли три или четыре микроавтобуса с эмблемой «Дома на холме». Воздух пах мокрым асфальтом и соснами. Раздвижные стеклянные двери пропустили Джейн в вестибюль. Здесь пахло средством для мытья полов. Сквозь искусственный аромат лимона пробивался слабый запах хлорки. Джейн остановилась возле круглой стойки, внутри которой сидел дежурный. Он лениво листал страницы журнала «Сансет».
– Добрый день, – поздоровалась Джейн. – Я бы хотела повидать одну женщину из числа ваших постояльцев… если, конечно, она у вас. Вроде должна быть здесь, но я не уверена.
– Пожалуйста, назовите ее фамилию, – попросил дежурный, откладывая журнал и пододвигая к себе клавиатуру компьютера.
– Миссис Готорн. А вот насчет ее имени…
– У нас, – не поднимая головы, ответил дежурный, отпихивая черный прямоугольник клавиатуры. – Идите налево до самого конца коридора. Потом свернете направо. Ее комната – двадцать три Ф. Если ее там нет, пройдите в комнату дежурных. Она частенько их донимает.
Джейн прошла по длинному коридору и повернула направо. Как и везде в подобных местах, коридоры освещались люминесцентными лампами. Джейн поразила здешняя тишина. Казалось, сюда приходят не навещать, а прощаться. Двери многих комнат были открыты. Их обитатели в основном лежали на кроватях, уткнувшись в экраны бормочущих телевизоров, а их голые ступни высовывались из-под одеяла. Полудрема, плавно переходящая в смерть. Джейн попадались стенные доски с прикрепленными открытками. Кое-где на столиках стояли цветы. В одной из комнат на кровати сидел старик и втирал мазь в культю левой ноги. В соседней комнате она увидела другого старика, беззубый рот которого зашелся в последнем крике. Неужели и ее мать когда-нибудь окажется в подобном месте: беспомощная, обездвиженная и выжившая из ума? А какая участь ждет в старости ее саму? Вряд ли кто-нибудь из обитателей «Дома на холме» думал, что однажды превратится в беспомощную развалину. Такое состояние всегда приходит неожиданно.