Фелиция Дэвис встретила их на полпути к дому, когда они поднимались по Хайд-стрит на вершину Рашен-Хилл. Высокая, гибкая чернокожая женщина приветливо кивнула им и пошла около Старк, которая отошла от нее немного влево, чтобы двое агентов Секретной службы оказались чуть позади и с обеих сторон от Блэр Пауэлл.

Они молча поднимались по улице. Блэр, почти не обращая внимания на присутствующих агентов, прокручивала в голове разговор с Кэмерон. Она не могла избавиться от чувства, что что-то было не так. Невзирая на то, что они знали друг друга меньше года и большую часть этого времени провели врозь, Блэр почувствовала, как напряжен голос Кэмерон, и поняла, что это связано не только с усталостью.

Они были вместе в течение двух последних, крайне напряженных месяцев. До этого прошло четыре мучительных месяца, во время которых Кэмерон находилась в больнице, а затем в отпуске по болезни, получив пулю, предназначенную дочери президента. Пулю, которая чуть было не убила Кэм. Под которую агент Секретной службы встала, прикрыв собой Блэр.

Впервые в жизни Блэр столкнулось с суровой действительностью: из-за положения, занимаемого отцом, её жизнь, так или иначе, ценилась выше, чем жизнь другого человека. Она не могла это принять. По этой причине и из-за преследующего её видения - чего эта реальность стоила женщине, которую она любила - Блэр становилось все труднее позволить любому человеку встать между ней и опасностью.

Умом Блэр понимала эту необходимость. Если она будет похищена, то на её отца будет оказано серьёзное давление путем угроз и манипуляций. Блэр знала, что он захочет сделать как человек и её отец. Однако как президент Соединенных Штатов он не сможет так поступить. Именно по этой причине она также несла ответственность за то, чтобы он не оказался в таком положении. Блэр боролось с этими противоречиями всю свою жизнь, находясь в центре общественного внимания с тех самых пор, как её отец стал губернатором. Затем в течение восьми лет вице-президентства, когда его готовили занять должность президента. И вот теперь у нее роман с руководителем ее личной службы безопасности.

"Да, год назад жизнь была намного проще".

"Вам что-то нужно, мисс Пауэлл?" - спросила Фелиция Дэвис, слегка наклонив голову, когда услышала голос Блэр.

"Нет. Все хорошо".

Три женщины шли в тишине. Подойдя к дому, они зашли через парадную дверь. Марсия Кэсселлс, мать Камерон Робертс, вышла пожелать гостям доброй ночи.

Темноглазая ослепительно красивая женщина повернулась, глядя на вошедшее в дверь трио, и улыбнулась.

"Как я вижу, вы все-таки встретились друг с другом".

"Да", - ответила Блэр, улыбаясь в ответ. В повседневной изумрудно-зеленой шелковой блузке и темных брюках Maрсия выглядела как более мягкая и лишь немного более взрослая копия Кэмерон. Только одно это уже вызвало у Блэр улыбку. Ко всему прочему, эта женщина ей нравилась и вызывала уважение. Будучи художницей, Блэр все ещё продолжала испытывать небольшой трепет перед признанным критиками живописцем.

"Могу я вам что-нибудь предложить? - спросила Марсия. – Хотите пить или, может быть, поужинать?"

"Если у Вас есть портвейн - это было бы просто великолепно", - ответила Блэр.

Агенты Секретной службы переглянулись и вышли. Дэвис пересекла гостиную и исчезла в глубине дома для проверки черного хода и территории, прилегающей к задней стороне дома. Старк прошла на кухню, примыкающую к гостиной через арочный проход, и заняла там позицию, с которой могла наблюдать за парадной дверью, при этом находясь достаточно далеко, чтобы не мешать приватной беседе Блэр и Марсии.

"Ты говорила с Кэмерон?" - спросила Марсия, наливая вино в два хрустальных бокала. Пройдя с ними к дивану, на котором сидела Блэр, и, протянув ей один, она села на один из стульев, расположенных рядом с диваном.

Дом был современным многоэтажным строением с большим количеством фонарей, небольшими помостами, которые находились за раздвижными стеклянными дверями и вели к склону холма. Острые углы дома смягчались неброским ковровым покрытием и уютной обстановкой. Это был архитектурный шедевр, предназначенный для комфортной жизни. Только одна из картин, украшающих стены, была написана Марсией. Несмотря на мировую известность, она вела такой же уединенный образ жизни, как и её дочь. "Она звонила, искала тебя".

"Я разговаривала с ней несколько минут назад".

"Полагаю, она не думала, что я замечу, но она казалась... взволнованной".

Блэр колебалась. Она не привыкла обсуждать свои личные проблемы ни с кем, ну, ни с кем, за исключением Дианы. Диана Бликер была её торговым агентом и старым другом, и хотя за прошедшие годы им довольно часто приходилось соперничать за одних и тех же женщин, они прекрасно понимали друг друга. Блэр думала, что из всего, что могут предложить друзья, это - самое главное.

Однако несмотря на ее недолгое знакомство с Maрсией, вместе они прошли тяжелое испытание, после которого между ними возникла глубокая связь. На протяжении сорока восьми часов после того, как Кэмерон была ранена, они находились возле ее кровати. Сорок восемь часов, во время которых Блэр с Марсией не знали, будет ли она жить или умрёт. Они вдвоем были свидетелями ее борьбы за жизнь, разделив горе и ожидание в неизвестности. Кроме этого было ещё кое-что, хотя они никогда не говорили об этом. Они обе любили ее.

Блэр глубоко вздохнула и слабо улыбнулась. "Думаю, это моя вина. Я решила пойти на прогулку и, боюсь, не следовала правилам безопасности, установленным Робертс".

"Я могу только предположить, насколько эти правила нудные".

Блэр пожала плечами. "Это так, но, думаю, к настоящему времени я должна была привыкнуть к ним".

"Очень сильно сомневаюсь, что я смогла бы когда-нибудь к этому привыкнуть, - решительно заявила Марсия. – И мне кажется, что Кэмерон это понимает". В её голосе звучали доброжелательность и сочувствие.

К своему ужасу, Блэр почувствовала, как ее глаза наполнились слезами. Она резко поднялась и подошла к окну, отчаянно пытаясь справиться со своей грустью. "Кэмерон понимает, - сказала она, стоя спиной к Maрсии. - Я знаю, что понимает. Но у нее есть работа, которую надо выполнять, и ее работа - Я. Это самое главное".

"Да. Я знаю, как серьезно она относится к своей работе. Уверена, что именно поэтому её и назначили на эту должность". Голос Марсии был спокойным и нежным. "Любить тебя и одновременно делать свою работу – вот что вызывает у вас трудности".

Пораженная, Блэр резко повернулась, встречаясь с глазами Марсии. "Она говорила..."

"Нет, - сказала Марсия с улыбкой. - Но это видно каждый раз, когда она смотрит на тебя. Я не пытаюсь её оправдать. Она похожа на своего отца: целиком отдается работе, часто в ущерб своим чувствам и желаниям. Но в её защиту..."

"Вам не нужно её защищать. Я лю…". Блэр замолчала, потрясенная. Она не хотела произносить эти слова. Она никогда никому этого не говорила. Во-первых, потому что никогда не было того, кому можно было это сказать. А даже если бы был, то, сказав это, Блэр не смогла бы чувствовать себя в безопасности. Даже с Дианой. Не потому, что она не могла доверять своему старому другу. Просто, произнеся эти слова, ей пришлось бы признать то, что это правда и что она теперь уязвима. Высказать их – означает чувствовать это, что очень пугает.

Они обе молчали, пока Марсия мягко не сказала: "Я не собиралась защищать ее. Мне жаль, просто во мне говорит мать. Я только хотела сказать, что, несмотря на всю ее упертость, она заботится о тебе".

"Я знаю". Блэр подняла бокал и допила оставшуюся часть вина. Затем отнесла его к буфету и положила на серебряный поднос. Я только хотела бы знать, кто стоит у нее на первом месте - я или дочь президента.

Она повернулась и невыразительно сказала: "Мне нужно позвонить ей. Я обещала, что сообщу, когда мы вернемся".

"Надеюсь, что не обидела тебя".

"Нет. Не обидели".

Молча, они кивнули друг другу, пожелав спокойной ночи. Проходя мимо Старк, сидящей в столовой, Блэр, не поворачиваясь в ее сторону, сообщила: "Я иду спать".

Старк не ответила, потому что ответ не требовался. Она связалась по рации с Maком, чтобы сообщить ему, что Цапля находится в безопасности, также она позвонила Кэмерон Робертс в Вашингтон, чтобы сказать ей то же самое.