Ребекка Брэндвайн - Море любви

Не замечая моего присутствия, он исследовал несколько подходящих углов. Судя по всему, Торн остался недоволен ими и продолжал бродить по чердаку тыкаясь то туда, то сюда.

Мне так хотелось, чтобы мальчишка поскорее ушел, потому что была уверена, – как только Торн меня обнаружит, позабудет об игре и побежит докладывать Ники о месте моего пребывания.

Готова поклясться, я чувствовала себя не очень-то удобно, шпионя за Торном, который, в полной уверенности что его никто не видит, сбросил свою обычную слащавую, ангельскую маску, скрывающую его истинную натуру. Сейчас лицо мальчика было злым и лживым. Что я всегда и подозревала.

Несмотря на мое отвращение к нему, честно должна признаться, Торн был одним из самых красивых мальчиков, каких я только встречала. Он был среднего роста, стройный и крепкий, с пышными кучерявыми золотистыми волосами. На узком, бледном лице сверкали глаза цвета сапфиров. Двигался Торн плавно, грациозно, как лебедь. Все, даже я, соглашались, что он был похож на молодого грека, сошедшего с картины знаменитого художника.

Поэтому, теперь было страшно смотреть на его искаженное, вызывающее отвращение лицо, с узкими, коварными глазками. Красивые губы Торна изогнулись в презрительной усмешке. Он сердито выругался в свой адрес за то, что не смог подыскать себе место, где можно спрятаться и принялся бродить по чердаку, разбрасывая в разные стороны вещи, встречающиеся на его пути. Я была так взволнована созерцанием Торна, что уверена, до конца жизни не забуду того момента, когда он вошел на чердак. Какое-то чувство подсказывало мне: «сиди тихо, как мышка, авось, мальчишка тебя не заметит!»

Но, наконец, к моему величайшему огорчению, Торн заметил сундук и двинулся к нему. Я могла поклясться, он знал, что кроме него здесь еще кто-то был. Подкравшись как кот, мальчишка отбросил крышку сундука, которую я придерживала над собой, так резко, что чуть не выдернул мою руку.

– Ну, ну. А что у нас здесь? – насмешливо спросил он. – Неужели это моя маленькая кузина Лаура?

– Уходи, Торн! – потребовала я, поднимаясь и потирая болевшее плечо и руку. – Я первая пришла сюда, а если ты будешь стоять здесь, Ники, без сомнений, поймает нас обоих!

– Много ты об этом знаешь, глупая ты гусыня – издевался юнец. – Мое присутствие здесь не имеет никакого значения, потому что любому дураку известно, что ты прячешься именно в этом месте. Почему же еще все эти старые вещи валяются здесь в таком беспорядке! Правда, Лаура! Ты наверняка стояла не в той очереди, когда Бог раздавал мозги, ведь их-то у тебя, как раз столько, сколько и у гусыни?

– Это не правда! – возмущенно возразила я. – В конце концов, ты сам пришел прятаться на чердак, не правда ли?

– Да, но ты должна заметить, что твой кузен тщательно заметал свои следы. А его сестрица не только выгрузила из сундука все эти вещи, но еще и оставила четкие отпечатки своих ног на пыльном полу. С таким же успехом ты могла дать Ники карту, с точным указанием своего местонахождения, тупица ты этакая!

К своему ужасу я увидела, что Тори был прав, и чуть не заплакала. Прикусив нижнюю губу, чтоб она не дрожала, я несчастным взглядом обвела чердак. Вся радость от игры улетучилась, когда мне стало понятно, что времени подыскать себе другой укромный уголочек у меня совсем не осталось. Снизу слышался крик Ники и смех кузины Лиззи, которую уже нашли. Торн сразу же понял мое затруднительное положение, и черты его лица смягчились из-за жалости ко мне.

– Послушай, Лаура, – примирительным тоном произнес он, – я, так же как и ты не хочу, чтобы меня нашли. Поэтому, нам нужно действовать быстро. Мой план такой: залезай назад в сундук, а я прикрою тебя сверху этими сказочными костюмами и уберу твои следы на полу. В этом случае, даже если Ники и решит искать кого-то на чердаке, он тебя не увидит. А я заберусь под стол и прикроюсь одеялом или еще чем-нибудь.

Поначалу, эта идея Торна мне понравилась. Но потом, припомнив все его предыдущие насмешки, я решила не верить ему.

– Ничего не выйдет, Торн, – заявила я, качая головой. – Не такая уж я дура! Ты что-то задумал, я знаю! С чего бы это вдруг ты решил помочь мне?

– О, ради бога! Ты самая злобная! – Внезапно мальчишка замолчал, с трудом подавив уже готовые сорваться с языка полные ненависти слова. На его губах заиграла невинная улыбка, и он продолжил свою попытку уговорить меня. – Я же говорю тебе, Лаура: мне тоже не хочется, чтоб меня поймали. В конце концов, какой смысл в игре, если ты не хочешь победить? И если Ники найдет тебя, ты тут же проболтаешься, что я тоже здесь. Нам обоим ясно, уже поздно искать другое место, чтобы спрятаться, а он тебе нравится больше чем я. И, конечно же, в моих интересах помочь тебе. Это же очевидно. Ты и сама сообразила бы, если бы не была так дружна с Ники и так подозрительна ко мне. Другой причины я не вижу. Вспомни, мы же с тобой двоюродные брат и сестра, а Ники, всего лишь наш троюродный брат.

– Ну ладно, раз ты так говоришь, – наконец произнесла я, несмотря на свои опасения.

Слова Торна немного убедили меня, а потом, у нас не оставалось времени спорить. С каждой минутой игра близилась к завершению, и я уже слышала снизу, что Ники нашел своих младших брата и сестру, близнецов Александра и Анжелику.

– Полезай в сундук – подгонял меня Торн. – Давай, быстрей! Мне еще тоже нужно успеть спрятаться!

Наконец, с неохотой (хотя я и согласилась с ним, меня все еще мучили сомнения) я снова свернулась калачиком в сундуке, сморщив нос от затхлого запаха и стараясь пореже дышать, а Торн набросал на меня все эти пропитанные пылью вещи.

Братец с шумом захлопнул крышку сундука и ушел. Его шаги гулко раздавались в тишине. Мне показалось, что я слышу приглушенный смешок, но решила, что это доносится с нижнего этажа. Наверное, Ники нашел Дамарис или Брайони, своих младших сестер.

В сундуке было темно и душно. Теперь, в этой куче вещей, мне стало очень тесно и было трудно дышать. Что-то – перья или мех – щекотало мои ноздри, так что я чуть было не чихнула. Мне было страшно неудобно. Я попробовала изменить положение, уже желая, чтобы, несмотря на старания Торна, Ники нашел бы меня. Мне подумалось, что идея спрятаться в сундуке была не из удачных. С каждой следующей минутой мои сомнения по поводу Торна возрастали. Конечно, он прятался сейчас под столом, безмолвный и неподвижный, как статуя, в случае, если Ники и другие придут на чердак. Но почему я не слышала его дыхание?

– Торн! – тихо позвала я, чтобы убедиться, что он здесь. – Торн, ты где?

Очевидно, мальчик не слышал шепот, потому что ничего не ответил. На свой страх и риск я решила приоткрыть крышку. Толкнула ее, но она не сдвинулась. Преодолевая растущее беспокойство, я закричала:

– Торн! Прекрати эти глупости и ответь мне! Торн! Я не могу дышать! Ты слышишь? Мне нечем дышать! Я не могу открыть крышку! Ты должен помочь мне!

Но ответа не последовало, и я с разочарованием поняла: мой кузен специально запер меня в сундуке и ушел.

Из-за предательства Торна меня захлестнуло множество противоречивых чувств. Сначала я больше разозлилась, чем испугалась. Мне даже и в голову не приходило, что каким бы подлым не был мой кузен, он не появится, чтобы освободить меня. Но теперь стало понятно, что это так. Уверенная, что все мои попытки выбраться еще больше поощрят его продлить мое заключение, я решила подождать.

«Чем быстрее братец поймет, что ему не удастся вывести девчонку из себя, тем быстрее вернется и освободит ее, – с тоской подумала я. – Вот уж он посмеется надо мной! Ну, подожди, дай мне только добраться до тебя! Я сверну твою противную, костлявую шею!»

Покусывая нижнюю губу, пленница чердака предвкушала свою месть, кипя от злости: «Как я, которая прекрасно знает натуру этого человека, могла попасться в сети Торна?» Я еще больше распаляла свою ярость, представляя, как сведу с ним счеты, освободившись из своей темницы.

Из прошлого опыта мне хорошо было известно, что ругаться на моего кузена бесполезно. Он будет только нагло лгать, защищая себя. Даже если дядюшка Эсмонд и заподозрит его ложь, тетушка Джулиана защитит сынка, как это обычно бывало. И Торн опять останется безнаказанным. Сделав несколько острых и едких замечаний по поводу недостатков дядюшки Эсмонда, тетя Джулиана будет настаивать, что их «дорогой» сыночек не совершал того, в чем его обвиняют. А потом, возмущенная от нанесенного ей оскорбления, тетя выйдет из комнаты, презрительно фыркнув и подчеркнуто игнорируя дядю Эсмонда, как какого-нибудь грязного бродягу – разносчика опасной и заразной болезни. И после этого, как обычно, дядюшка покорно позволит замять это дело.