Дробный стук в дверь заставил Розу открыть глаза. Она не помнила, в котором часу ее сморил сон. Такое чувство, будто это случилось пару секунд тому назад. Роза энергично протерла глаза и огляделась, пытаясь собраться с мыслями. Где она? Что с ней? Но память мгновенно вернулась к ней вместе с новой порцией барабанного стука в дверь. И сердце лихорадочно заколотилось в такт этому беспокойному ритму.
– Доброе утро! – крикнула она, резко садясь на постели.
– Роза! Это Брайан. Десять часов! Мы решили на свой страх и риск разбудить вас. Пока Дженни еще может приготовить вам завтрак: бекон, тосты и все остальное. Вы ведь наверняка уже проголодались?..
– Ой, это мы так заспались! – спохватилась Роза, подскакивая на постели в поисках своей одежды. – Сейчас-сейчас!
– Ждем вас через десять минут, хорошо?
Наверняка Брайану пришлось приложить немалые дипломатические усилия, чтобы обеспечить им с Мэдди завтрак, подумала Роза, лихорадочно собираясь.
– Мы будем готовы через пять минут! – бодро приветствовала она идею завтрака, сократив отведенное им время на сборы и бросаясь натягивать на себя панталоны и юбку. Мэдди внимательно наблюдала за ней из-под одеяла, сверкая огромными голубыми глазами.
– Вставай, доченька! Завтрак готов! И ждет нас на столе. Будут тосты.
Голос Розы полнился оптимизмом. Надо же как-то заставить Мэдди выбраться из-под одеял. Быть может, напоминание о ее любимом лакомстве сработает.
– А вдруг они будут из другого хлеба? Не из того, который я люблю? – недоверчиво возразила ей дочь и натянула одеяло до самого подбородка. – Мне нравятся тосты, которые ты делала дома, а не такие… что будут здесь.
– С чего ты решила, что они тебе не нравятся? А вдруг в здешних краях хлеб вкуснее, чем у нас? Надо же сначала попробовать! Никогда не знаешь заранее вкус еды, пока ее не распробуешь. Помочь тебе надеть платье?
– Если тосты не из моего хлеба, я их есть не буду! – упрямилась Мэдди, не желая снисходить до компромисса по поводу любимого сорта хлеба.
Роза закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Ну вот. Началось. Прежде чем убегать от мужа, нужно было как следует продумать и все сопутствующие обстоятельства. Например, гастрономические пристрастия дочери. Школьная учительница называла их дочь привередой. Впрочем, Мэдди действительно очень капризна в том, что касается еды. Не приведи господи, если на ее тарелке окажется что-то не то, что она любит. Скандал не заставит себя долго ждать.
– Пожалуйста, не упорствуй! Для проявления упорства есть много более подходящих случаев. Попробуй хотя бы кусочек, а потом скажешь. Разве не любопытно? Вдруг тебе понравится? – Роза одарила дочь еще одной лучезарной улыбкой.
– Не стану я ничего пробовать, если это не мой любимый хлеб! – ворчливо бормотала Мэдди, спускаясь вслед за матерью вниз. – Не буду, не буду, не буду! – И вдруг затараторила: – Когда все наладится? Сразу после каникул? Мы успеем к началу занятий в школе? Когда мы вернемся домой? Ну, мама! Мааама! Что ты молчишь? Ты слышишь меня?
Роза ее слышала. Но у нее не хватило решимости ответить дочери на последний вопрос: «Никогда».
Они поочередно торкнулись в несколько дверей в коридоре, прежде чем набрели на столовую. Вначале попали в гостиную, главным украшением которой был большой кукольный домик. Домик стоял отдельно на тумбочке и был накрыт колпаком из стекла – витриной. Надо ли говорить, что Мэдди с разбегу бросилась разглядывать необычный сей экспонат. Роза с трудом оттащила ее от домика и выманила из комнаты. Потом они попали в какое-то служебное помещение: рабочий стол, заваленный бумагами, допотопный компьютер, наверняка одна из первых моделей.
– У нас ведь не гостиница в прямом смысле этого слова. Скорее, семейный пансион.
Этими словами Дженни приветствовала постоялиц, когда они добрались до столовой. Небольшая комната, шесть аккуратно сервированных столов – скорее для уюта, поскольку других посетителей в столовой не было.
– И все же это гостиница, как ни крути! – улыбнулся им Брайан и шутливо подмигнул Розе, доставая ключи из кармана, расцеловал жену и направился к выходу.
– У меня дел невпроворот! – недовольно стрекотала Дженни, время от времени отдуваясь, будто тащит груз в гору. – А я тут все утро прислуживай… изволят просыпаться, когда им вздумается!
– Ох, пожалуйста, не хлопочите! – примирительно встрепенулась Роза, делая порывистое движение уйти. – Мы с Мэдди позавтракаем где-нибудь в другом месте.
– Еще чего! – возмутилась хозяйка и повелительным жестом указала на столик возле окна. – Никаких других мест! Чай и тосты будут готовы через минуту. Ну а вы, юная леди, что предпочитаете? Быть может, стакан молока?
– Я не люблю молоко, – торжествующе возвестила Мэдди, «милая девочка», и возвела на хозяйку свои небесно-голубые глаза.
– Тогда апельсиновый сок?
Мэдди согласно кивнула. Пожалуй даже, кивок ее был несколько снисходительным.
– То есть это твое «да»? – Как дважды мать, Дженни не упустила воспитательного момента. Но Мэдди снова лаконично кивнула. Характер!
С легкой тревогой, но молча пережив эту сцену, Роза потерла руками лоб, отведя с него волосы, и достала из кармана юбки… открытку. Потом положила на стол рядом с дочерью ее любимую книжку. Быть может, история Древнего Египта перевесит для Мэдди проблему другого хлеба для тостов. После чего принялась разглядывать извлеченную из кармана почтовую карточку. Она всматривалась в знакомые завитки чужого почерка, который успела изучить за долгие годы до мельчайших подробностей. Затем машинально перевернула открытку и стала смотреть на картинку, которая тоже была ей знакома во всех деталях. Репродукция с картины Джона Джейкобза «Вид на Милтуэйт». Эта небольшая открытка с надписью на обороте, сделанной аккуратным почерком, стала единственной причиной того, что она удрала сюда, в это крохотное местечко. Чистое безумие, если сказать кому или сесть и хорошенько подумать. Но с другой стороны, чистая правда.
Итак, она явилась в Милтуэйт, чтобы отыскать здесь некоего Фрейзера Макклеода, человека, отправившего ей когда-то эту открытку. Она понятия не имеет, где искать его и кто он такой. Открытка и название городка – вот две тонюсенькие ниточки, связующие ее с ним. А еще – непреодолимое желание снова увидеться с этим человеком, желание, преследовавшее ее все последние семь лет после той короткой встречи, которая продлилась не более получаса. Вдруг и он тоже хотел бы встретиться с ней опять? Каких-то получаса хватило Розе, на тот момент уже замужней женщине, да к тому же и в положении на последних сроках, чтобы понять раз и навсегда: она встретила единственную и настоящую любовь своей жизни.
Появление Дженни заставило ее вернуться к реальности. Роза затаила дыхание – хозяйка выставила на стол тарелку с тостами. Мэдди взяла первый, подозрительно осмотрела его со всех сторон, поднесла к губам и лизнула, немного подумала – и откусила уголок, а потом куснула по-настоящему.
– Вкусно-то кааак! – протянула она и благодарственно кивнула Дженни, поставившей перед ней стакан с соком. – Большое спасибо! Вы очень добры!
– Кушай на здоровье! – Дженни даже растерялась от такого неожиданного проявления хороших манер у столь неприветливой гостьи, но в этом была вся Мэдди. И вовсе не потому, что она не знает, как подобает вести себя воспитанной девочке. Просто она предпочитает не утруждать себя подобными, по ее мнению, пустяками в пользу других, более важных дел – например, размышлений о постройке египетских пирамид. Вот как их строили древние египтяне? Такие маленькие египтяне – и такие большие, высокие пирамиды… И такие ровные. А камни какие огромные…
– Вам знакома эта открытка? – несмело поинтересовалась у хозяйки Роза, пока та не ретировалась к себе на кухню жарить для них бекон. – Вроде это ваше местечко?
Дженни молча кивнула и махнула рукой на стену прямо над Розиной головой. Там висела точная репродукция этой картины, но гораздо больших размеров.
– У нас у всех, кто тут живет, в доме есть по такой картине, – обыденно сообщила она. – Благодаря ей наш Милтуэйт стал известным на всю страну. Это – да пожалуй, еще телевизионная передача «Назад в деревню», там рекламируют все прелести жизни на природе. Как бы то ни было, а картина принесла Олби Симпсону несметные деньги.
– О чем вы? – Роза повернулась на стуле, дабы получше разглядеть пейзаж на стене. Мазки уверенные, слегка небрежные. Такое впечатление, что художник несколько утомился, рисуя одно и то же, а потому торопился, чтобы побыстрее закончить и начать что-то другое. Дорисовать – и побыстрее забыть! Но при всем том картина ему удалась – вышла необычайно удачной: было в ней и недюжинное мастерство художника, и настроение – спокойное, без слащавости и нарочитой эффектности.