Александра Соколова - Мы разминулись на целую жизнь.

– И потом, ты же хотела увидеть Женьку, – добавил Сергей, – Мы ничего ей не сказали о тебе тогда, как ты и просила, но увидеться вам точно стоит.

– Ты думаешь, она в Таганроге? – оживилась Лёка.

– Не знаю, – пожал плечами, – Но ведь шанс-то есть.

Есть шанс. Добрую половину своей жизни Лена потратила на погоню за этим мифическим шансом. Так, может быть, теперь пришло время? Возможно, теперь она его найдет и увидит?

– Хорошо, – внезапно твердо сказала она, – Уговорили. Я возьму отпуск и поеду в Таганрог. В крайнем случае, хоть пива попью на любимой лавке.

Поезд мерно отстукивал ритм по рельсам, а за окном пролетали маленькие сказочные домики и уже начинающие покрываться зеленью деревья.

– Хотите чаю? – в купе заглянул молоденький проводник и улыбнулся симпатичной женщине, полулежащей на полке.

– Да, пожалуйста. Скажите, а я так и буду до конечной ехать без попутчиков?

– Не знаю, – снова расплылся в улыбке юноша, – Нам не передают сведения о проданных билетах. Если вам скучно – то я могу закончить работу и составить вам компанию.

Но составлять компанию не пришлось: уже на следующей станции в купе практически заполз огромный тучный мужчина, волочащий по полу тяжелый чемодан.

– Здрасте, – сказал он, втаскивая свою поклажу, – Очень приятно.

Женщина улыбнулась и неуловимо пригладила темно-каштановые волосы. Ну что ж, хоть такой попутчик – и то не так скучно будет.

Через двадцать минут мужчина, наконец, запихнул наверх свой чемодан, предварительно выгрузив из него объемистый пакет с продуктами.

– Хотите кушать? – осведомился он, выгружая на столик завернутую в фольгу курицу, яйца и овощи.

– Нет, спасибо. Я недавно была в вагоне-ресторане.

– Дорого там, наверное, – посетовал мужчина, – А вас как зовут? Куда едете?

– Зовут меня Евгения. В Таганрог.

Вне зоны доступа мы не опознаны

Вне зоны доступа мы дышим воздухом

Вне зоны доступа… вполне осознано.

Вне зоны доступа… мы.

– Лиза! – из комнаты раздался громкий крик, который тут же сменился смехом.

– Что? – закричала в ответ Лиза, ни на секунду не переставая мешать кашу в кастрюльке. Не дождавшись ответа, она выключила радио и снова закричала. – Что случилось?

– Ты вполне можешь больше не вопить, – мягкий голос наполнил пространство, и Инна вошла на кухню, держа в руках маленького ребенка, – Можешь нас поздравить: мы снова вылезли из манежа, стащили со стола бумагу и разорвали её на мелкие кусочки.

Лиза осторожно выключила плиту, положила ложку на тарелку и, вытирая руки о фартук, поцеловала вначале Инну, а потом дочку.

– И та самая бумага, конечно, была твоим финансовым отчетом, правда?

– Нет, – Инна усмехнулась и передала Дашу в руки матери, – Всего лишь докладом на конференцию.

– Я же тебе говорила, что этап манежа давно пройден, и больше этот номер не пройдет. Дашуль, зачем ты порвала бумагу?

– Я играла, – радостно ответила Даша и ухватила маму за волосы, – Мама, я кушать хочу.

– Хорошо. Вначале кушать, потом клеить Иннин доклад.

– А что такое доклад?

Лиза с Инной переглянулись и обменялись улыбками. Для своих двух лет Даша очень хорошо разговаривала, но постоянные вопросы уже успели замучить всех окружающих её взрослых.

Кормление прошло на редкость спокойно: видимо, Дашина тяга к разрушениям была удовлетворена разорванным докладом. Вместо того, чтобы как обычно смеяться, брыкаться и отталкивать ото рта ложку, девочка послушно открывала рот и периодически облизывала губы языком.

Пока Лиза кормила дочь, Инна согрела чайник и с чашкой пристроилась у окна, прислонившись к подоконнику.

– Даш, книжку будем читать? – весело спросила она.

– Будем, – согласилась девочка и, завертев головой, добавила, – Сказки!

Лиза покосилась в сторону окна и сделала знак: «Не отвлекай ребенка». Но Инна не успокаивалась.

– Красную шапочку?

– Нет! Солнышку.

– Солнышку? – Лиза даже про ложку забыла от удивления. – Что еще за солнышка?

– Ни за что не догадаешься, – засмеялась Инна, – Солнышка – это колобок. Хватит ребенка кормить, она не хочет уже.

– Не хочу! – подхватила Даша. – Хочу читать сказки!

На этом обед был закончен. Раз уж Даша сказала «не хочу» – заставлять её лучше и не пытаться. Поэтому Лиза послушно вытерла дочке рот, поцеловала её в щеку и помогла слезть со стула на пол.

– Сказки! – радостно завопила девочка и, смешно топая, побежала в комнату.

Инна быстро подошла к Лизе, и обожгла её губы мимолетным поцелуем.

– Скорей бы ночь, – тихий шепот отдался двумя ударами сердца, – Люблю тебя…

– И я… – прошептала в ответ Лиза. – Иди. Иначе она употребит твой доклад как второе блюдо.

Я буду ждать тебя

В самолетах, поездах

В приютах у горных рек,

В приютах у гордых птиц…

На разных языках,

Чужие профиль-фас

Везде тебя найду,

А время года, знаешь ли, не важно!

Поезд прибыл в Таганрог точно по расписанию – в половине шестого утра. Заспанный проводник помог Жене вынести на перрон легкую спортивную сумку и пожелал удачного дня.

Свежий холодный воздух ошеломил и заставил дышать полной грудью. Женя застыла, глядя в след уезжающему поезду, и улыбнулась своим мыслям. Она вспомнила, как два года назад стояла на этом же перроне и плакала навзрыд.

Слёзы никак не хотели останавливаться. То, о чем с легкой грустью вспоминалось вдалеке, вблизи вдруг произвело несоизмеримо большее впечатление. Словно удар под дых, на душу навалилось острое чувство одиночества. И возвращения домой.

Женя вытерла лицо белоснежным платком и, наконец, оглянулась по сторонам. Пятнадцать лет. Пятнадцать долгих лет.

– Носильщик надо? – темноволосый парень с тележкой не останавливаясь пробежал мимо.

– Нет… – прошептала Женя. – Не стоит.

Её путь лежал вниз по ступенькам – к трамвайной остановке. Глаза сами собой цеплялись за все изменения, которые просто кричали вокруг и указывали на себя.

Вот тут ступеньки починили… Раньше они были совсем старые, разваливались на глазах, и Виталик постоянно ругался, спотыкаясь. А вон там не было никакого магазина, на этом месте стояли бабушки с пирожками. Боже, а откуда эти огромные ларьки с цветами? И такси… Много-много автомобилей с шашечками. И телефонные автоматы совсем другие. А трамвайная остановка? Неужели её тоже теперь нет?

Но остановка оказалась на том же месте, что и раньше. Конечно, за прошедшие годы её не раз чинили и перекрашивали, но вот подошедший с грохотом трамвай уж точно не изменился: такой же обшарпанный, старый и трясущийся на поворотах.

Поездка до студгородка заняла ровно сорок минут, на протяжении которых Женя плакала, не останавливаясь. То и дело в её поле зрения попадали знакомые здания, скверы или даже дорожки. Воспоминаний оказалось слишком много – каждое из них отдавалось в сердце болезненным пинком, а в горле – новыми и новыми комками.

– Улица Александровская, – объявил металлический голос, и Женя с закрытыми глазами вышла из трамвая. Она долго стояла на остановке, прижавшись к фонарному столбу, и боялась поднять взгляд. Прямо за её спиной – она помнила, чувствовала – находилось общежитие №3. То самое, на котором пересеклись все основные точки её юношеской жизни.

Постояв еще немного и искусав до крови припухшие губы, Женя обернулась и подняла взгляд. Большое здание. Новое крыльцо. А вот лица… Лица как будто остались прежними – молодые, веселые, студенческие.

И вдруг ушли куда-то слёзы, исчезла тяжесть из сердца, и по телу разлилась огромная, беспричинная радость. Женя даже рассмеялась чуть слышно. Сейчас, именно в этот момент, она была очень-очень счастлива.

Естественно, о своем приезде Женя никого не предупредила. И потому, поднимаясь по ступенькам старого дома, немного нервничала: дома ли она? Узнает ли? Обрадуется ли?

Вот и двадцать седьмая квартира. Дверь совсем другая, да и звонок раньше был расположен с другой стороны.

– Неужели переехали? – пронеслось ужасом в голове, и Женя не стала давать себе больше времени на раздумья: просто протянула руку и нажала на звонок.