Инну это умиляло. Ей нравилось, что Даша сразу же признала её своей: гугукала призывно и тянула ручки. Нравилось укачивать девочку, успокаивать, и даже вставать ночами, чтобы сменить подгузник.
Вот если бы еще Лиза не была такой грустной… Если бы не видеть в её глазах страх каждый раз, когда звонил телефон. Если бы можно было успокоить её, придать уверенности и капельку оптимизма.
– Хочешь чаю? – спросила Инна, снимая босоножки. – Как ты думаешь, мне стоит позвонить на работу и что-нибудь соврать?
– Позвони, – улыбаясь, согласилась Лиза, – У тебя остались еще причины в запасе?
– Конечно. Сбежавший из зоопарка медведь.
Лизин смех прозвучал благодатным дождиком в тихой квартире. В порыве эмоций она обняла Инну и, не задумываясь, поцеловала её в шею.
Пауза. Сердце колотит под сто восемьдесят. И невозможно отстраниться, сделать даже шага. И звучит в душе набатом: поцелуй её, поцелуй! Тебе ведь можно! Теперь можно всё! Нет больше никаких «нельзя», дорога открыта – целуй.
Но нет… Немеют губы, прерывается дыхание, руки вжимаются в нежную шелковистость рассыпанных по спине волос.
– Я люблю тебя, – Инна обожгла дыханием Лизино ухо, и это дыхание волной ухнуло вниз от горла, – Больше думать ни о чем не могу…
Лиза замерла на мгновение, и с еще большей силой вжалась в Иннины объятия. Её пальцы отказывались подчиняться силе разума: перебирали пряди волос, оглаживали плечи, спускались на талию и снова испуганно поднимались вверх.
К черту всё. Я всё могу. Я могу всё, что только захочу.
– Хочу тебя, – прошептала Лиза, задыхаясь и обжигая поцелуем шею Инны, – Только тебя. Ни о чем не думай. Не надо.
Инна ахнула и, наклонившись, прильнула к Лизиным губам. Страстная волна подхватила её и понесла.
Как жарко… Язык вжимается во влажную нежность рта, губы целуют, ласкают, не дают сделать вдох. Но он и не нужен, этот вдох – зачем дышать, когда от бедер к сердцу понимается яркое, восхитительное, волнующее чувство.
Девочка моя… Невозможно думать ни о чем, кроме тебя. Кроме твоей горячей кожи, твоих прикосновений, твоих рук, пытающихся справиться с пуговицами на блузке.
Задыхаясь, но не прерывая поцелуя, Лиза потянула Инну за собой. Черт возьми, где же кровать в этом доме? Или не кровать – диван. Или хоть что-нибудь.
Ноги не держат, руки отказываются отрываться от любимого тела – срывают блузку и касаются, наконец, раскаленной нежной кожи груди.
Наконец-то диван – Инна упала на него, и тут же ахнула, придавленная весом любимого тела. Она почувствовала, как губы впиваются в её шею страстным поцелуем, а твердая ладонь проникает между ног и гладит бедро.
Лизины поцелуи сместились ниже – к груди. Она нетерпеливо отодвинула кружево бюстгалтера и приникла к ареоле соска. И тут же почувствовала… Страх. Не свой, чужой.
– Инна… – ошеломленно прошептала Лиза, поднимая взгляд. – Что?…
И тут же всё поняла.
Идиотка. Идиотка! Просто полная идиотка! Что же ты делаешь? У неё ведь это впервые. Она ведь даже не знает… Идиотка! Видишь её глаза? Она же боится! Ей же неловко, чёрт побери всё на свете!
– Малыш, прости… – прошептала Инна смущенно. Она всё еще обнимала лежащую на ней Лизу, но уже неуверенно, со стеснением.
– Нет, – Лиза покачала головой, и её волосы рассыпались волнами по Инниной груди, – Не проси прощения. Я просто дура, я знаю.
Она слезла с дивана и прикусила нижнюю губу. Всё испортила. Всё, что только можно было испортить – испортила. Кретинка.
До вечера они больше не разговаривали. Лиза молча ушла на кухню и принялась готовить ужин, Инна же привела себя в порядок и присела в кресло с книгой. Им обеим было о чем подумать.
Лиза корила себя. Она автоматически натирала морковь, чистила картофель и глотала соленые слёзы. Ведь знала же, знала, что так нельзя! Такие долгие нежные отношения. И одним поступком всё разрушено. Всё должно было быть совсем не так. Но она потеряла голову. Это как будто ты целую жизнь мечтала о шоколаде, и вдруг получила его. Ты накидываешься на него, поедаешь плитками, и не задумываешься ни о чем. И только потом приходит раскаяние.
Полная дура. Привыкла, научилась выражать свои чувства физически, и совсем забыла, что всё может быть совсем иначе. Что страсть – это не любовь. Вернее, любовь – не только страсть.
Пока Лиза терзалась на кухне, Инна невидящим взглядом перебирала строчки в книге и не понимала ничего из прочитанного. В её груди всё еще клекотала недавняя вспышка страсти, но привычка думать и анализировать постепенно брала верх.
Нельзя сказать, что Инна не предполагала такого развития событий. Конечно, она понимала, что рано или поздно это случится. Готовилась. Задумывалась. Даже однажды купила эротическую кассету и просмотрела её в своем рабочем кабинете. Посмотрела, и поняла, что всё, что вытворяли две симпатичные девушки на экране телевизора – это отнюдь не руководство к действию. Более того, это было как-то мерзко и совсем не приятно.
Сегодня, когда Лиза прошептала «хочу тебя», в Инне что-то как будто взорвалось. Взрыв прошел от низа живота вверх, и это было так прекрасно, как до этого никогда не было. Но потом… Слишком быстро. Слишком резко. Слишком… пугающе. Она не знала, что делать, как реагировать в ответ на Лизины ласки. Не успевала подумать, и от того впала в панику – и всё испортила.
Бедная девочка… Сидит сейчас на кухне и, наверняка, думает, что же она сделала не так. Но как объяснить? Как рассказать о своем страхе? Как попросить? Как?
Спать укладывались также молча. Лиза, было, заглянула в гостиную, но её хватило только на тихое «спокойной ночи», после чего она быстро ускользнула в спальню, и упала на кровать.
Часы пробили двенадцать. Лиза вздохнула и, положив книжку на тумбочку, выключила свет. А еще через двадцать минут дверь в спальню тихо скрипнула и открылась.
Инна нервным движением расправила на бедрах короткую футболку и сделала еще шаг. Лиза не оборачивалась – лежала на самом краю кровати, уткнувшись носом в подушку, и тяжело дышала. Она понимала, кто пришел, чувствовала, и ненавидела себя за охватившее вмиг желание.
Инна осторожно присела на край кровати и, протянув руку, погладила Лизу по спине. Плечи, лопатки, талия, ягодицы – каждая из Лизиных мышц сжималась под этими нежными прикосновениями. Пальцы коснулись бедер, приподняли край ночнушки, и Лиза застонала чуть слышно от волны, прокатившейся по телу.
– Что ты делаешь? – хрипло прошептала она, не оборачиваясь.
– Люблю тебя, – выдохнула в ответ Инна и, наклонившись, коснулась губами затылка подруги, – Очень.
Руки скользнули вперед и обхватили талию. Ладони мягко легли на грудь и нежно сжали её. Лиза снова застонала – теперь уже громче, и, развернувшись, нашла губами Иннины губы. Жадный поцелуй… Глубокий. Язык проникает между приглашающее раздвинутых губ и впивается в жаркую влажность рта. Руки мягко ласкают спину, спускаясь на ягодицы и осторожно сжимая их.
– Я не буду, если ты не хочешь, – прошептала Лиза, на секунду отрываясь от губ Инны, – Мы можем подождать. Мы…
Слова перешли в очередной стон – Инна, не слушая, ласкала любимую, оглаживая через ткань ночной рубашки грудь и целуя шею. Её жадные губы спускались всё ниже и ниже, пока не дошли до выреза.
– Можно? – спросила она еле слышно, и тут же подол ночнушки поднялся вверх, ведомый настойчивыми ладонями, которые гладили, ласкали, вжимались в нежную кожу бедер, живота, и – наконец-то – груди.
Лиза села на кровати, увлекая за собой Инну. Одно движение – и футболка улетела на пол. Следом за ней – ночная рубашка. Женщины застыли, разглядывая друг друга сквозь полумрак и задыхаясь от желания и нежности.
– Я люблю тебя, – прошептала Лиза, опуская ладони на Иннину грудь – небольшую, крепкую, и такую красивую.
– Я тоже, – обжег взгляд, сорвалось дыхание, – Я не уверена, что знаю, как и что делать… Но я очень хочу тебя. Очень.
Вот и всё. Нет больше запретов, нет больше стены. Одно только восхищение, одна только радость, страсть, любовь. Опуститься на кровать, прижаться, в полубезумном порыве впиться поцелуем в податливые губы.
Ладони гуляют как заведенные – ласкают, впиваются, сжимают. Как сексуально ты обхватываешь ногами мои бедра. Как восхитительно чувствовать губами, ладонями, щекой твои соски. Как они напрягаются под прикосновениями, как выгибаешься ты мне навстречу.
Любимая моя… Я хочу гладить тебя, ласкать – всю тебя, не пропуская даже самых укромных мест твоей кожи. Хочу, чтобы твои пальцы впивались в мои плечи, а губы изгибались в сладостном стоне. Просто расслабься. Не надо сейчас ничего знать, или уметь. Просто почувствуй, как сильно я хочу тебя, как хочу показать тебе, что такое самое высшее наслаждение в мире.