Хьюитт, который, видимо, прочитал мои мысли, вздыхает и говорит:
– Чувак, каждую неделю до свадьбы вам будет приходить по подарку. Просто смирись.
Вес смеется.
– Ну что вы, не стоило, – говорит он Кэти, но та своей наманикюренной ручкой отмахивается от него.
– Я люблю шоппинг, – твердо заявляет она.
– Она любит шоппинг, – подтверждает ее супруг.
Кэти берет меня под руку и утягивает на диван, после чего усаживается рядом.
– Расскажи, как у тебя дела. Ты уже полностью выздоровел? Больница еще снится в кошмарах? Когда я ложилась на подтяжку груди, медсестры были такими вредными!
– Ну… – Внезапно становится очень трудно сдержаться и не заценить ее грудь. Когда она сказала «подтяжка», я представил эдакие сисечные подъемные краники. – Больница, конечно, так себе место. Но почти все время со мной были мама с сестрой. И сейчас все отлично. Кашель еще не прошел до конца, но мне много лучше.
Кэти стискивает мою ладонь.
– Я так рада!
– Спасибо. – Я оглядываюсь и вижу, что Вес и Хьюитт, прислонившись к кухонной стойке, пьют пиво. – Чувак, а где мое?
Вес выгибает бровь – ту самую, в которую вставлена штанга. Обычно это выглядит дьявольски эротично, но не в том случае, когда его сексуальная бровь отказывает мне в пиве.
– Что за бред, – возмущаюсь я. – Это как сотовые и система навигации в самолете. Одно не мешает другому.
Пока Кэти смеется, звонит домофон. Не успеваю я встать, как она сама подскакивает к двери.
– Отправьте их всех наверх, – говорит она нашему консьержу.
Через минуту к нам заходят еще трое гостей. Я знакомлюсь с ветераном Лукошиком и его женой Эстреллой, которая держит большую емкость с куриными ножками барбекю.
– Поздравляем с помолвкой! – восклицает она. – Это вам! Осталось лишь разогреть!
За ними маячит Эриксон – с галлоном свежевыжатого апельсинового сока и смущенным выражением на лице.
– Здоро́во. – Он пожимает мне руку. – Кэти сказала принести вам еду, но я не умею готовить.
– Да все нормально. – Я замечаю, что он с любопытством оглядывает нашу квартиру, и мне становится интересно, что именно он ожидал здесь увидеть. Если гейское жилье должно выглядеть каким-то определенным образом, то инструкцию нам никто не давал. – Хочешь пива? – Наверное, стоило ради прикола предложить ему «космо». Идея: купить клюквенный сок, чтобы пугать одноклубников Веса.
– Не откажусь.
Я протискиваюсь на нашу переполненную кухню. Вес стоит у меня на пути, и потому, чтобы он отошел, я по-дружески шлепаю его пониже спины. Женщины, глядя на нас, усмехаются, будто я сделал нечто до ужаса умилительное.
Так странно.
Я нахожу Эриксону пиво, потом открываю еще две бутылки для Эстреллы с супругом. Кэти права – после недели отсутствия у нас в холодильнике пустота. Вес, естественно, вместо того, чтобы сходить за продуктами, сбегал только за пивом, но я даже не могу заставить себя рассердиться. Потому что я счастлив. Так хорошо опять стать собой.
Когда я начинаю доставать тарелки и вилки, Кэти немедленно бросается помогать мне с этой простейшей задачей.
– Ты не должен работать, – категорично заявляет она. – Мы затем и принесли тебе ужин! Иди и празднуй!
Я неописуемо тронут. Со стороны товарищей Веса было невероятно мило и чутко прийти и поздравить нас, да еще накормить. Мы оба несколько ошеломлены. Украдкой покосившись на Веса, я вижу, что он украдкой поглядывает на меня. Мы в унисон усмехаемся и отводим глаза. Теперь я хочу не только закончить то, что мы начали на диване, но и узнать, что он думает по поводу этого неожиданного вторжения.
Эстрелла заваривает мне травяной чай, оставшийся после маминого отъезда. Я не люблю чай, но она так отчаянно пытается быть полезной, что я не отказываюсь. Каким-то чудом она наливает его в мою любимую кружку. Одну из тех, что сделала для нас мама.
– Значит, ты из Калифорнии, да? – Она вталкивает кружку мне в руку. – Прости… прочитала в газете.
– Угу. Дико скучаю по тамошнему теплу.
– Представляю. Я сама из Мадрида. Мы с Луко познакомились в год, когда я приехала работать в Нью-Йорк.
– А. – Луко начинал в «Рейнджерс».
– Я думала, что это в Нью-Йорке холодно. Но потом мы попали сюда.
– Да уж. – Иногда я забываю, как непостоянна их жизнь. Когда мужей этих женщин продают в другую команду, им приходится молча упаковывать вещи и переезжать.
Возможно, теперь такая жизнь ждет и меня. Я беру секунду на то, чтобы примерить на себя эту идею. Бросаю на Веса еще один взгляд – он, запрокинув голову, смеется над чем-то. Мне необходим этот смех и этот мужчина. Поэтому, куда бы он ни отправился, я хочу быть рядом с ним. Он того стоит.
– Ты приходишь на игры? – спрашивает Эстрелла. – Не видела тебя в ложе.
– Ну, – хмыкаю я, – у Веса есть пара мест. Но на них сижу только я.
Когда она понимает причину, ее лицо смягчается. Она сжимает мое запястье.
– На следующей игре поднимайся к нам. Мы – WAGs – должны держаться вместе, согласен?
Я внутренне съеживаюсь. WAGs. Я знаю, что это значит. Жены и девушки игроков. Но… черт побери, у меня ведь есть член!
Она хмурится – видимо, прочитав мои мысли, а может, заметив ужас у меня на лице.
– Черт. Надо пристроить куда-нибудь «B» – для бойфрендов.
– И «H». Для мужей. – Я усмехаюсь. – Но WABGHs будет звучать не особенно броско.
– Нет, правда, – настаивает она, – в следующий раз садись вместе с нами. Мы пьем май-тай и заказываем закуски, разоряя наших парней.
Я смеюсь, но она совершенно серьезна.
Из духовки выплывают очень аппетитные ароматы – значит, еда полностью разогрелась. Взяв два полотенца, я открываю дверцу и переставляю обе емкости на плиту. Но горячий воздух вызывает последние следы моего кашля. Так что я набрасываю полотенца на раскаленные ручки и, кашляя в сгиб локтя, быстро отхожу в коридор.
При звуке моего респираторного недомогания Вес ставит пиво на стол и идет было ко мне, но я останавливаю его выразительным взглядом и предупреждаю глазами: похлопаешь меня, как малыша, по спине – и ты труп.
Он сдерживается – умный мужчина – и выуживает из ящика две лопаточки. Первую кладет в емкость с куриными ножками, а вторую втыкает в лазанью, чтобы разрезать ее.
Увидев, что он тянется к ручке сковороды, я отчаянно пытаюсь прокашляться, чтобы сказать – осторожно, горячая…
И не успеваю. Его рука хватается за раскаленную форму.
– Блядь! – орет он, отдергивая ее.
Я за локоть тащу его к раковине, включаю холодную воду и, проверив температуру, сую под струю его руку.
– Бэби, серьезно? Опять? Знаешь, ручка обернута полотенцем не для красоты, а…
– Потому что горячая. Знаю, – сквозь зубы говорит он. – Я забыл.
– Сильно обжегся? – Я поднимаю глаза и вижу, что за нами завороженно наблюдают пятеро человек.
– Э… – Он тоже замечает, что на нас смотрят. Стряхивает меня и смотрит на руку. Она красная, а под пальцем надувается белый волдырь.
Я снова засовываю его руку под воду.
– Хорошо хоть схватился не рабочей рукой.
Я слышу пару нервных смешков. Вес вздыхает. А потом тишину нарушает только журчание струйки воды. Из упрямства я приклеиваюсь к Весу вплотную. Так и хочется заявить: «Да, представляете, иногда мужчины притрагиваются друг к другу!» Мы никогда не вели себя на людях, как настоящая пара. Они еще не привыкли.
Дверь снова распахивается. Это Блейк, и он впустил сам себя, ведь у него остался наш ключ.
– Мужики! – орет он. – Я чую лазанью Кэти! – Его взгляд перемещается на нас с Весом. – Иисусе. Новичок, ты что, снова обжегся?
Мой бойфренд вполголоса чертыхается, и Кэти с Эстреллой, сразу же отмерев, принимаются нарезать лазанью и передавать по кругу тарелки.
У нас не хватает мест, чтобы все могли сесть. Мне, как хозяину, стыдно занимать треть дивана, но Эстрелла все же усаживает меня и вручает тарелку и чай. Мы еще немного болтаем с нею и с Кэти. Они приятные женщины, но я чувствую себя так, будто меня вербуют в их клуб.
– Хьюитт! – кричит Блейк со своего насеста за стойкой. – Ты слышал? Я буду организовывать свадьбу!
Я с тревогой оглядываюсь на Веса, и его взгляд сталкивается с моим.