— Конечно, — отозвался он, тщетно пытаясь скрыть свое замешательство: Алина была на голову ниже его ростом.

— Временно, — повторила она, — а потом мы что-нибудь придумаем.

Она быстро стянула с вешалки спортивный костюм, достала из шкафа банное полотенце, протянула ему не глядя:

— Вот, возьмите. А потом мы что-нибудь придумаем.

«Что, интересно, мы придумаем? Пиджак с брюками будут сохнуть до завтрашнего утра. Хорошо, если не до вечера, потому что батареи холодные…»

Забрав костюм и полотенце, он скрылся в ванной. Алина продолжала стоять посреди комнаты, пытаясь сообразить, что делать дальше.

«В принципе… Позвонит какому-нибудь приятелю, попросит привести сухую одежду. Вот и решение всех проблем. Пожалуй…»

В этот момент ее блуждающий взгляд наткнулся на собственное отражение в зеркале. «Боже мой! — ахнула она. — А сама-то!»

Торопливо стянула через голову водолазку, сбросила мокрые джинсы, развесила на холодной батарее, задернула поплотнее шторы. Достала из шкафа синий ситцевый халат и побежала на кухню умываться. Расчесала мокрые волосы, собрала в пучок на затылке. Полученный результат не показался ей утешительным: без косметики лицо выглядело бледным, а мокрые прилизанные волосы вообще делали ее похожей на какого-то грызуна… Вздохнула, услышав, как скрипнула тихонько дверь ванной: времени на то, чтобы привести себя в более приличный вид, уже не оставалось.

«Ну и пусть! Какая разница!» — мысленно махнула рукой и вышла ему навстречу. Окинула взглядом…

Брюки едва прикрывали колени. Рукава куртки заканчивались чуть ниже сгиба локтя. Лицо — серьезное и сосредоточенное, как перед экзаменом…

Алина изо всех сил пыталась сдержаться, но не смогла, потому что при таком зрелище не рассмеялся бы, наверное, только мертвый. Она сначала прыснула в кулак, а потом, заметив смущенную улыбку и на его лице, больше не сдерживала хохота. Он улыбался все шире и шире и вскоре начал смеяться вместе с ней, по-видимому, абсолютно не чувствуя и тени обиды.

— Никогда не думал, что я такой большой, — посмеявшись, наконец выдавил он изменившимся голосом. — Или это вы такая маленькая…

Алина ничего не ответила. От смеха на глазах снова выступили слезы, но теперь ей было уже на самом деле безразлично, как она выглядит.

— Да вы проходите. Садитесь вот в кресло. Я сейчас чайник согрею, подождите.

Он послушно опустился именно в то кресло, которое она ему показала. Огляделся по сторонам, как будто искал что-то.

— А где же ваша гитара? — услышала она из кухни его голос.

— Какая гитара? — Она застыла в дверном проеме, уставившись на него удивленными глазами.

— Ваша гитара, — ответил он растерянно.

— Так вот в чем дело. Я, честно говоря, так и подумала с самого начала. — Она вздохнула, чувствуя, что у нее больше нет сил смеяться.

Он продолжал смотреть на нее с заметным замешательством.

— Видите ли… У меня нет гитары. И не было никогда в жизни.

— Вы меня разыгрываете?

— Нисколько, — улыбнулась Алина, чувствуя подступающую жалость. Он выглядел таким расстроенным из-за этой гитары. — Но, знаете, я всегда о ней мечтала…


Виной всему оказался сломавшийся лифт. Максим сделал почти все как надо — нашел нужную улицу, нужный номер дома. Забыл, правда, по рассеянности номер квартиры, но особенно не расстраивался по этому поводу, потому что помнил — квартира находится на седьмом этаже, налево от лифта. Так ему объяснила по телефону девушка — та самая, которая хотела брать уроки игры на гитаре. Десятиклассница Лена, которая жила этажом ниже. Алина ее прекрасно знала. А Максим просто перепутал этажи…

В тот день он остался у нее до позднего вечера. Она все пыталась как-то загладить свою двойную вину перед ним, старалась быть серьезной, поила его чаем и настойчиво предлагала поесть грибного супа. Но он все отказывался, а она помимо воли бросала взгляд на его одеяние и снова теряла свою серьезность, смеялась вместе с ним. А потом, когда он позвонил какому-то знакомому и тот приехал за ним на машине к самому подъезду, когда он уже собрался уходить, снова натянув на себя все еще мокрый свой костюм, Алина почувствовала, что ей безумно не хочется его отпускать. Что за это короткое время она успела почему-то к нему привыкнуть, почти привязаться.

«Не зря говорят, совместный труд людей сближает», — пыталась она иронизировать, провожая его. Но почему-то не получалось. «Уйдет — и не увижу больше никогда…»

— Кстати, Максим, я ведь серьезно. Про гитару. Может быть, если ты все равно хотел кого-нибудь научить на ней играть… Так может быть, меня научишь…

Слова вышли какими-то жалкими. Алина подумала, что почти за двадцать прожитых лет так и не научилась общаться с мужчинами — так, как должна общаться женщина. Не научилась кокетничать, намекать, говорить «нет» словами и «да» глазами, не научилась делать массу прочей ерунды, которая, наверное, ей сейчас необходима. Умела бы — не вела бы себя как школьница. Не чувствовала бы, что она кому-то навязывается…

Он обрадовался. Это было заметно, и она подумала вдруг, что и он тоже — не научился. Всему тому, чего не умеет делать она, он тоже не научился. И от этого показался ей еще ближе.

— Если ты хочешь, я буду только рад.

— Хочу. Придешь… Придешь завтра?

— Приду обязательно.

— Я после занятий часа в три уже дома буду.

— Приду.

— Буду ждать. И спасибо тебе большое.

— За что? — искренне удивился он.

— За помощь. Или забыл уже?

— Такое не забывается, — улыбнулся он, бросив короткий взгляд на свое отражение в зеркале. Мокрые пятна на одежде стали чуть-чуть бледнее, только и всего. — Если бы знал, чем мне здесь придется заниматься, не стал бы наряжаться, как павлин. Висел себе костюм три года в шкафу и висел бы дальше. Там на полке таблетки от моли лежат. Ничего бы с ним не случилось.

— Так это, значит, не повседневная твоя форма? — улыбнулась Алина.

— Нет, что ты. Я вообще-то всегда в джинсах хожу. А это так, маскарадный костюм. Ну, чтобы выглядеть более… — Он замялся, не сумев подобрать нужного слова. — Кстати, получилось у меня?

— Получилось бы, наверное. Если бы ты не кинулся так решительно бороться с моим домашним потопом. Знаешь, такое поведение как-то не вписывается в рамки образа респектабельного мужчины.

— Да уж, — улыбнулся он.

С улицы донесся нетерпеливый сигнал автомобиля.

— Да иду уже, — отмахнулся он раздраженно от невидимого приятеля, но все же продолжал стоять на месте, улыбаться и смотреть на нее.

И она тоже не двигалась.

— А зачем тебе вообще этот солидный вид понадобился, ты ведь уроки игры на гитаре пришел давать, а не на какую-нибудь бизнес-конференцию?

— Не знаю. Я, честно говоря, волновался немного. Думал, так буду себя увереннее чувствовать. Оказалось — наоборот. В джинсах и в куртке было бы проще.

— Еще бы. И все-таки тебе очень идет, знаешь…

Он, видимо, почувствовал неуверенность и сомнение в ее голосе.

— Все понятно. Обещаю, завтра оденусь попроще.

— Значит, придешь?

— Приду, конечно. Если ты хочешь… Послушай, а ты вообще одна живешь? Без родителей?

— Без родителей. Они у меня в Москве живут. Два года назад отцу там предложили должность, и они с мамой уехали. А я осталась…

Снова послышался нетерпеливый гудок, на этот раз намного более долгий, почти непрерывный.

— Ну, я пойду.

— Да, конечно.

Он наконец взялся за ручку двери.

— Буду ждать, — тихо сказала она ему на прощание.

Дверь захлопнулась. Алина ушла на кухню, вскипятила чайник, залила кипятком тонкие, скрученные в незамысловатые спиральки тугие листы черного чая. Потом долго стояла и смотрела в окно на темное небо, усыпанное тихими звездами, на луну, окруженную светлой дымкой. Было такое чувство, как будто она видит все это впервые после детства. Как будто в последний раз она вот так смотрела на небо, когда ей было лет восемь. А с тех пор она просто перестала замечать его, как не замечает потолок в комнате. И вот теперь вдруг вспомнила — про небо, про звезды. И смотрела долго, не в силах оторвать взгляд. «Интересно, придет? Придет, наверное… Или — не придет? А если?..»


Он пришел, как и обещал. На следующий день. В джинсах и в куртке.