Не знаю, кто и зачем позвал этого «Сквозняка», но он — явно, генератор проблем, и здесь (в такой классной, действительно, классной компании) — лишний.
То, что он достает всех своим вниманием и шуточками — как оказалось, неважно, и лишь полбеды. Не наступил еще даже первый вечер нашего «отдыха», а уже едва ли не три драки этот неадекват затеял. Благо, Костя и его друзья вовремя все останавливали, осаждая пыл.
Пару умных замечаний, почему я отдельно «тусуюсь» от своего парня Андрея (Мамонтова) — и мне прилетело, но получив в ответ, не менее, «странное» (мое) молчание, оставил в покое.
Уже и вечер. Костер лизал своими огромными языками темноту, сжирая оную вокруг.
Многие разбились по парам — и сидел кто где, я же в стороне — на поваленном дереве. Лишь тайком ловила чужие шутки, разговоры, взгляды…
— Кто-то видел Сквозняка? — поинтересовался какой-то парень (кажись, Дима).
— А зачем он тебе? — рассмеялся Костя.
— Мне он нафиг не нужен, но то, что этот пи**юк где-то сам по себе шатается, не на шутку пугает. Опять вляпается во что-то, а нам потом расхлебывать.
— А кто его, вообще, позвал? — не выдержала Машка.
— Да Леши это брат, — скривился в негодовании Миша. — Задолбал он уже им, но никуда не деться.
— Ну да, кровная обуза — это вам не письки воробьям показывать, — раздался знакомый голос.
Так и есть — Сквозняк (вышел откуда-то сбоку из кустов).
(многие от раздражения скривились)
— Верно, Тань? — вдруг тот продолжил, без намека на юмор, и уставился на Шабалину, на мою Шабалину…
— В смысле? — опешила та, вижу, что краснеет. — Ты че, больной?
— Ой, да ладно, а то ты добровольно тусуешься с этой молчаливой неадекваткой!
— Я тебе сейчас всеку, — резко подорвался с места Костя. Стремительный шаг к ублюдку навстречу, но замер в последний момент, злобно сжав кулаки.
— Всё, всё, тихо, — вклинивается между ними Леша. Разворот к Сквозняку. — Бро, иди покури.
— Че?
— Слышал же. Пошли покурим.
Тяжелый (мой) выдох. Отворачиваюсь.
— Инга, не слушай его, — резко подсаживается ко мне Таня, обнимает за плечи и притягивает к себе. — Я очень рада, что ты у меня есть, что приехала, и что мы сдружились.
Смущенно улыбаюсь, прячу взгляд.
— Ты моя сестренка — и это бонус. И никогда ты мне не была обузой. Честно.
Короткий, несмелый взгляд (мой) ей в лицо.
— Спасибо.
(к глазам вмиг подступили слезы — тотчас отворачиваюсь;
даже если она и говорит правду, все равно чувствую себя, словно пятая нога у треклятой собаки)
…
Не прошло и десяти минут, как вдруг где-то в стороне раздался странный шум.
— Я пойду посмотрю, — откликнулся Миша.
— Я с тобой, — поспешил за ним Костя.
…
Минут пять — и наконец-то вернулись. Стремглав вбежали наши парни на поляну. Кинулся кто куда: к сумкам, к багажнику; достали оттуда кое-какие предметы и, нервно зажав в руках, понесли с собой.
Замерли мы, девчата, в ужасе и оцепенении, молча наблюдая за происходящим, болезненно осознавая нечто страшное.
— Сколько их там? — мигом подорвались и остальные молодые люди.
— Не знаю, но не мало…
Кто с битой, кто с палкой, кто с железным прутом в руках.
— Что происходит? — испуганно прошептала Таня Парфенову.
— Ничего. Если сюда к вам кто придет — живо в машину и закройтесь. Меня наберешь.
— Да у меня телефон сел! Я же тебе говорила!
— Уже? — удивился.
— Уже! — отчаянно прокричала Шабалина.
— А у тебя, Инга?
— Н-нет, — дрожащими руками пытаюсь достать из кармана аппарат.
Ловко выхватывает Костя у меня телефон и, живо пляша пальцами по экрану, что-то набирает по памяти.
— Мой номер и так есть, но если, вдруг, не отвечу, а ситуация будет х**вая, звони по этому номеру. Коля Зобов. Скажи, что мы под Судаком на старом месте. Что срочно Парфенову нужна помощь. Ясно?
— Д-да.
— Только не перепутай: Зоба!
— Хорошо…
Не знаю, сколько прошло времени, но, казалось, целая вечность… Ребята не возвращались, и звуки оттуда больше не доносились.
Не решились мы остаться на виду у костра. Как на иголках, облепили, обступили автобус со всех сторон (а кто-то уже и внутрь забрался).
Разрывать взглядом темноту.
— С*ка, это, сто пудово, опять Сквозняк вляпался. Я его сама лично убью, пусть только вернется, — прорычала Маша.
— Если вернется, — едва слышен шепот Юлии.
— Сплюнь, дура, — гаркнула моя Танька. — Все там хорошо. Сейчас пообщаются как нормальные, адекватные люди — и разойдутся.
Руки тряслись от страха так, что едва телефон не выпадал из скользких ладоней. Пот бил ручьем, а внутри всё холодным настом покрывали жуткие предположения.
Больным эхом вспоминался тот ужасный, почти пятилетней давности, вечер, когда Никита так же невольно завязался с незнакомыми молодыми людьми, как была драка (нехило ему тогда прилетело). Как мы потом ехали на авто…
— Черт, кто-то идет!
От неожиданности меня подкинуло на месте. Аппарат вмиг выскочил из рук, да закатился под машину. Живо кидаюсь на землю в попытке отыскать этот гребанный, треклятый предмет.
— Наши?
— Не знаю, не вижу.
(слова колоколом отбивались внутри меня, вторя жесткому, звучному, надрывному сердцебиению)
— С*ка, нет! В автобус!
Сжалась я от ужаса, еще сильнее, активнее (лихорадочно) шуршу рукой по траве, в поисках злосчастного телефона.
— Инга, Инга, залазь быстрее! — тянет изо всех сил меня за собой Таня.
— Телефон, он там!
Еще миг — и нащупываю кончиками пальцев.
Бойко вырываюсь из хватки, ныряю сильнее под автобус (плашмя, практически полностью забираясь под махину) — и, наконец-то, хватаю (дрожащей) рукой нашу надежду.
…миг — и Машка жмет на кнопку, закрывая за мной дверь.
На поляну высыпало четверо молодых людей (развеселых, с огромными палками в руках)
— Надо же, как я и говорил. А вот и самки этих петухов. Пока они махаются там — мы здесь помашем.
Забились в угол мы, сгорая от ужаса.
Стучат подонки в стекло.
Смеются.
— Выходите, дамы. Добровольно — будет менее болезненно…
— С*ки! Чего им надо?!
— Инга, Инга, звони Косте! — вдруг завопила мне в лицо Таня.
Дрожу, но сражаюсь с экраном, с невидимыми кнопками смартфона.
Тяжелые, убивающие всякую веру, пустые гудки.
Не берет.
— Еще звони, еще! — визжат девки наперебой.
— И ты набирай!
— Да у меня не ловит!
— Инга!
— Звоню я, звоню!
Раззадоренные нашим страхом, ублюдки принялись еще сильнее стучать (уже и палками) по стеклу. Как маньяк загоняет свою жертву, так и те жаждали нашего апогея.
— Звони по тому номеру, что вбил! Ну!
Из-за потных ладоней, пальцев, экран перестал слушаться, вовсе игнорирует движения. А лихорадка достигает такого пика, что едва могу вообще попасть (даже в крупную) точку на дисплее.
— Звони, б***ь, Инга! Иначе всем нам сейчас будет пи***ц! — дико завопила мне на ухо Маша.
…звон битых стекол. Кто-то прорвался к водительскому сидению.
Секунда — и зарычали двери, раскрываясь настежь.
И снова гудки.
Пытаюсь глубоко дышать, дабы не завизжать от ужаса.
— Да, слушаю?
Замерла я в оцепенении, четко ловя каждое мгновение происходящего: и пусть девки обиваются изо всех сил, но эти мр*зи куда сильнее — хватая за волосы, тащат наружу, за собой, будто дичь, будто вещь, по полу…
Не знаю, откуда взялись из меня правильные слова, но что было сил, словно перед смертью, заорала я:
— Зоба! Парфенов! Костя… Под Судаком, на старом. Прошу, спаси нас! Молю!
Еще миг, удар по руках — разлетелся мой телефон на части; рухнула, согнулась вдвое и я — потащили на улицу за бары.
— Вас, с*ки, сейчас всех здесь прирежут! Как паршивых псов — только троньте нас!
Рычала, вопила из последних сил Машка, отбиваясь от них.
— Если наши — ваших вперед не прикончат!