Эй! Как гудят колёса! Только и видно, что мелькающие ноги!.. Окошечко билетёрши тускло светилось. В стекле отражалась долговязая фигура продрогшего юноши. Пожилая дама, неторопливо сматывая клубок домашнего вязания, приподняла брови. Чёрт знает что продают эти старьёвщики… шерсть никуда не годится. А малыш, похоже, ничего. Стройный, не то, что Пэдди, оплывший донельзя и регулярно качающийся пивом. У них таких смазливых называли «патрончиками» – ох, и хорош же! Глаза – по четвертаку, карие и глубокие, ресницы – любая деваха позавидует… Нервничает, бедняга. Неужто свидание пропустит?
В той же формулировке Брэндон и услышал вопрос, протягивая аккуратно сложенный пятидолларовик.
– Один, пожалуйста.
Старушка, наверное, обиделась – что он не развил разговор про любовные приключения. Но – вдруг узнает по голосу? Она ведь работает и в школьной столовой… Чёрта с два теперь с неё допросишься «Будвайзера»… ладно, рубашка им и так пропахла. Лучше, чем у механика на автозаправке.
Дверь в зал открывалась жутко медленно. В нос ударил запах свежевыжатых апельсинов, пота и жжёной бумаги – впрочем, присутствующие ни на что не обращали внимания. Стоило бы – на блеск конфетти, зависших в воздухе, на серебряные оборванные нитки, на громкие аккорды знакомой приятной музыки, теперь бившей по ушам… хм, они замёрзли! Брэндон потёр их ладошкой. На свечение вращающегося стеклянного шара… на милые девичьи силуэты, дефилирующие мимо… И на парня, протискивающегося от входа – его причёска наконец-то соответствовала виду и содержанию. Впрочем, задержаться ему там не дали. Растерявшись, он оправил воротник. Кашлянул. Ещё раз. Что ж, уверенности ему и так не занимать… нету её, потому что. Приятный холодок пробегал по стеснённой груди. Да, конечно – одежда с чужого плеча – не лучший выход, но…
Брэндон передёрнул плечами. Ч-чёрт… Блондинка в накинутом на плечи свитере магнетизировала. Вот он её – нет. Переступать с ноги на ногу и слушать болтовню её подружек:
– Чистые волосы… и по возможности хорошо одет. Поверь мне, детка, это важно! Что бы ты сказала, если б этот… – было не очень удобно ещё и потому, что на него начали натыкаться, и парень, набравшись храбрости, спросил.
– Привет?.. – узкоглазая шатенка толкнула предел мечтаний локтём под рёбра. Как грубо, однако. Но та обернулась, уставившись на незнакомого. – Я… я Билли. – ну вот, назвался чужим именем. – Ты Николь, да?
Он показал пару роликов, висящих на плече, и застенчиво улыбнулся. Голубоглазая фея "отклеилась" от шкафчиков и, показав жемчужные зубки, взяла его за руку.
– Пойдём.
Завистливым взглядам публики не было конца – как ему показалось.
Огни метались по площадке. Скользя между балдеющими парочками, они говорили и говорили – обо всём на свете… кажется, кавалер стеснялся, но старательно поддерживал разговор. Тёплая ручка легла сначала на его талию, а потом ненавязчиво двинулась к бедру. Ого, здесь девочки… Брэндон передохнул, давая себе пару секунд для оценки бешеного восторга, вздувавшегося под диафрагмой, а потом галантно перехватил хрупкое запястье, объехал девушку на крутом вираже, и, едва не касаясь губами её затылка, заскользил сзади.
– Хм… – Николь тряхнула головой; мальчишка слегка обиженно засопел, пинок вышел незаметный, но жёсткий. Никаких телячьих нежностей! Вот ещё, подумает, что приставала… Музыка обволакивала их. – Так откуда ты? Ты, мне так кажется, не здешний?
Ох. Как бы научиться сохранять спокойствие – в полицию, что ли, податься? Волнение побежало вверх по венам, отдалось тёплым колотьём в пальцах.
– Как по-твоему? Откуда я могу быть?
Впервые за историю их недельного знакомства Николь задумалась.
– Не знаю… откуда-то из красивого места.
На-адо же! А сами вы какая красивая… Брэндон усмехнулся самому себе, пролетая мимо поручня.
Звуки поцелуев нескоро растворялись в тёплой, плотной ночной тишине, укутавшей город. Губы… вот здесь, и вот так… полные соком и жизненной силой вперемешку с алкоголем, узнанные совсем недавно, приоткрытые в ожидании, ночные … хорошо! Здорово… Далёкий рокот мотора напомнил о том, что время позднее, все разъезжаются по домам – а жаль. Брэндон слегка поморщился – девушка заметила это и крепче сжала руки на его шее, приникая в новом, жадном, торопливом поцелуе. Парень зажмурился, наслаждаясь моментом. Кайфовать он умел.
– Ладно… – голубые глаза в паре сантиметров от его глаз умоляли о продолжении ласк; дыхание обжигало. Пришлось глубоко вздохнуть самому, размыкая нежные руки. Такими же руками . – Я постою тут, пока ты дойдёшь до дома. Мне… спокойнее будет.
Мальчик смущённо топтался у дороги, отчаянно строя ей глазки. Встряхнув волнистой белокурой гривой, барышня призывно улыбнулась ему и исчезла за плохо покрашенной дверью. Хруст в кустах стал слышен отчётливее – Брэндон соразмерял оглушительный паровозный стук сердца – «сидя, выпивая, думая, как бы не потонуть»… руки тянулись поправлять выбившуюся рубашку, растрёпанные волосы и – аплодировать от радости. Огоньки интенсивно замигали вдалеке – где-то снова ехала машина. Господи! Ему всего-то нужно было убедиться в своей состоятельности. Игра идёт без правил. А он – не завсегдатай казино, кости бросает неловко… Зачем, собственно, это нужно тёмной лошадке? Задрав голову, Брэндон посмотрел в небо. Редкие звёзды подмигивали ему. Все они симпатичные… Он подкинул кожанку – и, перехватив, отправил на плечо. Брэндон… Тина был свободен топать, куда ему заблагорассудится.
… Ливень такой, что в самый раз звать со двора сторожевых псов, закрывать ставни и начинать топить камин. Дровами, которые в поленнице за сараем отсырели сразу, при первых каплях, туго шлёпнувшихся в пыльную тропку. Туча, закладывая громовые раскаты, как артиллерист – залпы, уходила на север, порванным краем пряча звёзды. Под ней всё напоминало хляби небесные. Чахлая трава, и без того едва видная из окоченевшей земли, намокла и по виду напоминала болотную рясу… Линкольн давно не видел такого дождя – говорили рабочие в пивнушке, и ближе прижимались к стойке, думая предупредить жён о том, что их воскресный горячий ужин пропал… Они прятались за вяло звякающими стёклами, шлёпали по задницам хорошеньких официанток, а снаружи струи воды с остервенением хлестали серый асфальт. Тем более странной казалась тонкая, чёрная, будто вырезанная из картона фигурка, возвращающаяся домой с непокрытой головой – и душой нараспашку. Ливень её, видимо, не волновал… по одной простой причине. Надо было улепётывать со всех ног, как зайцу – по направлению к трейлерному посёлку, плутая и задыхаясь. А то, что мокро… и за шиворот полный банный ковш вылили… что позади осталась покрышка, о которую едва не сломал ногу… что соседские шавки охрипли от лая, гремя цепями – так что из этого? Преследователи уже сопели в спину.
– Никуда ты не пойдёшь!!! Эй, скотина? Вернись немедленно!!
Скорее, ну? Из груди вырвался не то, что стон, а нетерпеливый всхлип. Вот наконец живая изгородь, через которую секундой позже продрался, только руки исцарапал… больно… чуть не упал! Ступеньки, и пусть Лонни будет дома! Ой, пожалуйста!!
– Вернись!! Сука, лесбиянка проклятая!.. – на этой гневной ноте Брэндон влетел в трейлер, пошатнувшийся от его усилий, и налёг боком на хлипкую дверь. Перепуганный Лонни в одних трусах и футболке, с мыльной пеной в ухе, бросился ему помогать. Чувствовалось, что он спасал не шкуру проштрафившегося друга, а свою.
– Открывай, гнида!! Ты ж поимела мою сестру! – хорошенькие новости! Лонни свирепо покосился на Брэндона. Господи, опять эти амурные похождения, скоро весь город на них облаву устроит!.. И он-то мог позволить! Да кто же думал, что эта щеня… ни кожи, ни рожи, будет за девками бегать? Или они за ней? Хотя вот так, когда она с мокрым личиком ушибленного херувима, стоит и потирает руки – очень даже ничего смотрится.
– Мы и до гомика твоего доберёмся!
– Ой, чёрт! – Брэндон закусил губу, чтобы не расхохотаться. Надо бы Лонни стать адвокатом – уж так властно защищает своё имущество… Вот, опять в шкаф его впечатал, считает, что сейчас самое время почитать нотации. Ребята на улице, порастеряв пыл, ломились в дверь молча. Нашли, кого догонять… «Скотина, скотина!» А чего он сделал-то?.. – Алисия…