Линда Гасс - Страстное заклинание

— Что-то не помню подобного образца совершенства, — сказал Клей.

— Еще надо было носить платья с большими набивными цветами и хотя бы в одной из дырочек, проколотых в ушах, должны были красоваться серьги из натурального жемчуга. Зимой — мокасины с бахромой, летом — тряпичные туфли на завязочках и всегда, всегда — бусы на шее.

— И все знали, что означает каждая бусинка, — вставил Клей.

Шелби удивленно замолчала.

— Нет, — сказала она. — А что они значили?

Лицо Клея, тронутое легким загаром, неожиданно покраснело.

— Ну что, Клей, что же они означали?

— Мммм, каждая бусинка была памятью о каком-то… романтическом приключении.

Шелби никогда не носила бус. Впрочем, романов в школе она тоже не заводила, так что, оказывается, бусы были и ни к чему.

— Значит, я не все знала о брекинриджских куклах. Спасибо, что дополнил мою информацию.

Но Клей казался скорее смущенным, чем польщенным.

— Слухи о том, насколько хорошо изучил их я, всегда были сильно преувеличены, — пробормотал он.

— У меня была другая информация. Но не пора ли поговорить о клоунах?

Взгляд Клея ясно говорил, что он принимает вызов.

— Что ж, хорошо — хлопковые брюки, тонкие рубашки, мокасины без носок, что-нибудь от «Братьев Брукс».

— Причем лучше что-то такое, что носили еще отец и дед, — вставила Шелби. — Чем старее, тем лучше.

— Что ж, в моем случае предыдущие поколения не носили такой одежды.

Семья Клея разбогатела относительно недавно, но он никогда не стеснялся своих крестьянских корней и не пытался выдумать себе родословную, восходящую к Дэниелу Буну.

— Значит, ты покупал новые вещи и заставлял горничную пропустить их раз двадцать через стиральную машину?

— Ты хочешь сказать, что я тоже был овцой — точнее, бараном?

— Ты был идолом в их стаде.

Клей поднял голову, лицо его озарилось улыбкой.

— А ты смотрела на всех на нас свысока.

Шелби очень удивило сказанное.

— Это ты смотрел сверху вниз на меня, — возразила она.

— Неправда!

— Правда!

Клей наклонился вперед, и Шелби заметила, как он напряжен. Судя по всему, ему очень хотелось прикоснуться к ней.

— Я думал, ты… другая.

— Странная?

— Оригинальная, — сказал Клей, и Шелби вдруг ясно почувствовала, что он говорит правду. — Ты всегда говоришь то, что думаешь. И всегда одевалась… необычно, не как все. Больше всего мне нравилось, когда ты увлекалась стилем панк — хотя волосам явно не пошло на пользу, когда их обесцветили. А вот чулки в крупную сетку смотрелись на твоих ножках просто потрясающе.

Шелби почувствовала, как запылали щеки. Клей действительно помнил, как она выглядела, причем помнил в деталях. Вот только…

— Что-то не помню, чтобы ты или кто-то еще восхищался в те времена моей оранжевой губной помадой.

— Ты никого к себе не подпускала.

— А никто и не пытался приблизиться ко мне.

— Поэтому ты оставила Луисвилл и обрела славу в Нью-Йорке?

— Думаю, ты прав, — подтвердила Шелби.

— И сейчас тебе очень хочется туда вернуться?

— Разумеется! — Шелби вдруг с удивлением обнаружила, что вот уже в течение часа чувствует себя гораздо более оживленной, чем все последние месяцы. Ее приятно удивило, что Клей так хорошо ее помнит. Шелби не чувствовала больше привычного напряжения и усталости, жадно вдыхая запах одеколона Клея и читая в его глазах настойчивый интерес.

От возбуждения она забыла даже о бабушке Дезире. Но Клей коснулся темы, которая до сих пор была для нее больной. На самом деле, как она относилась к Луисвиллу? Была ли неприязнь к родному городу связана с юношескими проблемами и разочарованиями? Или со сложными отношениями с бабушкой?

— Что ж, — продолжал Клей, — тогда я думаю, мы должны скорее заключить сделку, чтобы не задерживать тебя.

«Так вот к чему вели все эти сентиментальные воспоминания, — с горькой иронией подумала Шелби. — Неплохо сработано, Клей! Ты сумел повернуть разговор так, словно делаешь мне большое одолжение, покупая землю». Что ж, она вполне способна оценить его искусство, но неужели каждое слово этого человека действительно было тщательно просчитано? Или он действительно помнит ее чулки в крупную сетку? Неужели Клей просто решил ей польстить? И почему это так ее беспокоит? Перед ней человек, предлагающий решение всех проблем. И что с того, если он просмотрел несколько старых школьных ежегодников, чтобы вспомнить, как она выглядела? Клей проделал определенную работу, все рассчитал, прежде чем сделать свое предложение.

Ведь он назначил цену, в два раза превышавшую стоимость земли. Но Шелби не могла избавиться от мысли, что все идет как-то чересчур гладко. Богатые не делают невыгодных приобретений. Они всегда рассчитывают, что их средства окупятся — поэтому они и богатые.

Мысли Шелби были прерваны появлением Брайана.

— Извините, что так долго, — сказал он, опускаясь в кресло. — Итак, на чем мы остановились? Ах, да, мисс Лэнгстафф рассказала мне о вашем предложении, и она…

— Хотела бы его обдумать.

На лице Клея отразились одновременно удивление и тревога.

— Простите, Шелби… — Брайан смотрел на нее так, словно видел ее впервые.

— Я сказала, что хотела бы обдумать это предложение.

— Хмм, что ж… — Брайан не находил нужных слов.

— Мне казалось, что тебя устроили условия сделки, — тихо произнес Клей. Он выглядел немного озадаченным, но сдаваться явно не собирался. Внимательно глядя на Шелби, он словно оценивал ее заново.

— Это очень щедрое предложение, — с надеждой произнес Брайан.

— Да, это так, но было бы неблагоразумно принимать важное решение так быстро.

«Особенно когда сгораешь от любопытства», — подумала Шелби.

Глаза Клея сузились. Он встал и протянул руку.

— Предложение остается в силе, пока ты не примешь решение. Брайан, до вечера меня можно будет найти в «Парк-Вью».

Рука Клея была сильной и теплой. Слова звучали искренне. Так почему же Шелби по-прежнему сомневалась в нем? Потому что он был богат? Или потому, что говорил с ней о ее комплексах в школьные дни, но не о своих?

А были ли у него комплексы? Разве мог мальчик, единогласно названный лучшим танцором школы, сомневаться в успехе?

Как только за Клеем закрылась дверь, Брайан буквально зашипел на Шелби.

— Как вы можете колебаться?

Шелби поправила свою черную юбку.

— Я не знаю. Здесь что-то не так. Он предлагает кучу денег — слишком много денег.

— Так мне что, попросить его снизить цену?

Шелби улыбнулась.

— Нет, но я хотела бы, чтобы вы проконсультировались с кем-нибудь из своих коллег. Ведь вы, Брайан, почти не занимаетесь недвижимостью. Постарайтесь узнать, не было ли каких-нибудь слухов, разговоров о поместье Дезире.

Понадобилось еще несколько минут, чтобы убедить Брайана позвонить своему другу Дадди, адвокату, занимавшемуся сделками по недвижимости. Брайан начал разговор извиняющимся тоном. Затем выражение его лица начало постепенно меняться. Где-то к середине разговора брови поползли вверх, а положив трубку, он выглядел просто ошеломленным.

— Черт возьми, никогда бы не подумал!

— Что, Брайан, что?

— Видите ли, Шелби, вы можете этого и не знать, но Луисвилл расширяется в восточном направлении.

— И что же?

— А то, что земля Дезире всегда относилась к предместью, но сейчас это уже почти город.

— И что это означает?

Шелби даже заерзала в кресле от нетерпения — Брайан излагал суть дела слишком неторопливо.

— Похоже, что земля Дезире становится недвижимостью высшего класса. По словам Дадди, в «Фэйрвью кантри клаб» ходят слухи, что вы получите еще не одно предложение. Просто люди ждут из уважения к вашему горю — сегодня ведь день похорон.

— Но только не Клей Траск.

— О, да. Ходят слухи, что семейству Трасков очень нужна эта территория для очередного магазина «Трамарт».

Значит, это было не просто благоразумное приобретение.

— Я так и знала, — прошептала Шелби.

— И, Шелби, эта земля стоит больше ста тысяч долларов. Намного больше.

— Насколько больше? — спросила она.