Понимая, что сейчас для Мины самое главное выговориться, Кристин только обняла ее покрепче и сказала:
— Я уверена, все не так уж плохо, как ты думаешь. Расскажи мне поподробнее обо всем, что произошло.
Мина вытерла слезы и, глубоко вздохнув, с видимым усилием произнесла:
— Мой дядя Осберт сообщил, что папа… мертв и что, поскольку у папы не было сына, наш дом теперь принадлежит ему, а он намерен закрыть его. Так что мне теперь негде жить. — Девушка снова всхлипнула.
— Но как он может поступить так? — возмутилась Кристин, сердце которой сжалось от жалости.
— Мой дядя — полковник… Он не женат и все время проводит со своим полком, так он написал в своем письме, и еще он написал, что я не могу жить в этом доме… одна.
— Мне кажется, это слишком жестокое решение — оставить тебя без крыши над головой, — заметила Кристин. — Но продолжай!
— А еще дядя написал, что уладит дело с… папиными долгами и после этого сможет выплачивать мне только пятьдесят фунтов в год до… тех пор, пока я не выйду замуж… а тогда я уже не получу больше ничего.
Кристин состроила гримасу, выражая этим свое отвращение к подобной жадности, но не стала прерывать рассказ Мины, и та продолжала тонким, срывающимся голосом:
— Он еще сообщил, что я… должна найти… какое-нибудь занятие… а в своем письме миссис Фонтуэлл предложил, чтобы она предоставила мне место учительницы в младших классах.
— И что же наша Драконша сказала тебе на это? — с презрительной усмешкой спросила Кристин.
— Она сказала, что я могу остаться здесь и учить самых младших девочек рисованию и музыке, а также следить за порядком в их комнатах, — Мина снова начала всхлипывать, представив себе ожидающую ее участь.
Кристин поморщилась.
— Ты имеешь в виду, что будешь для них чем-то вроде прислуги?
— Думаю, что она… имела в виду именно это, — с тяжелым вздохом ответила девушка. — Она сказала, что собирается в скором времени уволить мисс Смит, и если я буду присматривать за их комнатами, она сможет… сэкономить на оплате… горничной.
— Никогда не слышала ничего более отвратительного! — сердито воскликнула Кристин. — Ты права, Мина, тебе этого не вынести. Мы ведь слишком хорошо знаем, как Драконша третировала бедную мисс Смит.
Обе девушки задумались о судьбе самой молодой из учительниц их школы, которой всегда больше всех доставалось от миссис Фонтуэлл и которая дрожала, как трусливый заяц, перед своей начальницей.
Что бы ни делала мисс Смит, как бы она ни старалась — все было плохо. Ее всегда унижали, бранили, винили во всех грехах, так что в конце концов все девочки в школе стали сочувствовать ей. Однако они сами так боялись миссис Фонтуэлл, которую прозвали Драконшей, что ни одна не нашла в себе смелости заступиться за бедняжку.
Кристин прекрасно понимала, что если Мина займет место мисс Смит, то, так же как и та, в скором времени превратится в запуганную жертву. Девушка не сможет за себя постоять, а Драконше нужна была жертва, чтобы было на ком сорвать свой гнев.
— Нет, ты ни в коем случае не должна соглашаться на это, — решительно заявила Кристин. — И тебе обязательно надо сказать об этом Драконше, прежде чем она выгонит бедную мисс Смит.
— Это еще одна причина, по которой я так расстроилась, — тихо сказала Мина, не глядя на подругу. — Не так давно я спросила мисс Смит, почему она… не уйдет отсюда, и она мне сказала, что она сирота и ей совсем некуда идти. И она уверена, что, если попытается искать себе другое место, миссис Фонтуэлл ни за что не даст ей рекомендаций.
— Эта женщина — настоящий тиран! — заявила Кристин. — И хотя бедная Смитти терпит ее, ты ни за что не должна здесь оставаться, иначе окажешься в таком же положении, как и она.
— Но что… я могу сделать? — испуганно спросила Мина.
— Ты поедешь со мной!
Мина изумленно взглянула на подругу, а та продолжала:
— Именно об этом я и собиралась сказать тебе, когда спешила сюда. Я уезжаю.
— Прямо сейчас? Вот так, сразу? — Удивлению девушки не было границ. — Но как же учеба? Ведь семестр только что начался.
— Да, я знаю, — кивнула Кристин, — но не только ты получила сегодня тревожное письмо. Я тоже.
Мина чуть слышно охнула.
— А я оказалась такой эгоисткой, говорила только о своих бедах! Расскажи мне, что тебя так расстроило!
— Я не то чтобы так уж сильно расстроена, — улыбнулась Кристин, — но я пришла просить тебя о помощи. Однако, хотя мои проблемы довольно сложны, с твоими их нельзя даже сравнивать. Поэтому я хочу прежде всего помочь тебе решить твои проблемы.
Мина слабо улыбнулась ей в ответ.
— Ты так добра! Но, разумеется, я не собираюсь обременять тебя моими бедами…
— Ты бы и не обременила. Но постой, я сначала хочу тебе рассказать, почему я собралась уезжать отсюда.
Мина, досадуя на себя, сердито вытерла глаза носовым платком. Кристин разжала объятия, и она, развернувшись на кровати, села лицом к подруге.
У Кристин было такое выражение лица, будто она собиралась сказать нечто очень важное:
— Я получила письмо от мачехи, — сообщила она, — в котором говорится, что мой отец назначен губернатором в Мадрас и что она немедленно уезжает из Англии, чтобы присоединиться к нему в Индии.
— Я так рада за твоего отца! — воскликнула Мина. — Это очень высокий и почетный пост, и ты должна радоваться и гордиться им.
— Я бы радовалась еще больше, если бы он взял меня с собой в Индию, о чем я просила его еще год назад, — довольно резко ответила Кристин. — Но теперь слишком поздно говорить об этом. Я должна сама распорядиться своей судьбой.
Неожиданно она тихо рассмеялась, и Мина изумленно взглянула на подругу.
— Конечно, моя жизнь в Индии тоже была бы не такой уж сладкой, как может показаться с первого взгляда. Тут уж моя мачеха постаралась бы на славу!
Мина знала, как подруга ненавидела свою мачеху, и была убеждена, что с тех пор, как эта женщина вышла замуж за лорда Лидфорда, она делает все возможное, чтобы отвратить отца от родной дочери, которую он тем не менее не переставал любить всем сердцем, несмотря на все наветы своей молодой жены.
— Ты ведь знаешь, что, когда папа впервые поехал в Индию, он путешествовал по всей стране со специальной миссией, порученной ему вице-королем. Тогда он полагал, что жара и тяжелые условия будут слишком трудны для мачехи. Теперь же она поедет туда в качестве жены губернатора. Конечно, разве она может упустить такой шанс, ведь в глазах местных жителей она будет чуть ли не королевой, а моя мачеха обожает поклонение и роскошь!
Она произнесла это с такой злостью и недоброжелательством, проявление которых Мина страшно не любила в своей подруге. Поэтому она непроизвольно взяла ее за руку, словно пытаясь успокоить, и сказала:
— Так ты не закончила… что же все-таки произошло?
Кристин улыбнулась.
— Я знаю, ты не любишь, когда я разражаюсь тирадами против моей мачехи, но подожди, пока не выслушаешь все до конца. Моя мачеха, отправляясь в Индию, не придумала ничего лучше, чем забрать меня из школы.
— Так ты уезжаешь! — с ужасом воскликнула Мина.
Она сразу же подумала о том, что теряет своего единственного близкого друга. Отныне ее жизнь в пансионе станет не только унизительной, но и пустой.
— Она мне сообщила, — продолжала Кристин, — что я должна переехать, разумеется, в сопровождении компаньонки, к маркизу Вентнору.
— Но почему? — удивилась Мина. — Какое он имеет отношение к вашей семье? Разве маркиз ваш родственник?
Кристин ехидно усмехнулась.
— Имеет. Только тайное. Он просто последний любовник моей мачехи.
— Я… не совсем понимаю.
— Меня это нисколько не удивляет. Я и сама бы ничего не поняла, если бы не знала об отношениях между моей мачехой и маркизом и если бы Ханне не удалось разузнать, что они замышляют.
Ханна, как знала Мина, была личной служанкой Кристин. Она всегда находилась рядом с ней с тех пор, как Кристин себя помнила, и до сих пор оставалась скорее доброй нянюшкой, чем прислугой. Она обожала Кристин, в ней одной была сосредоточена вся жизнь Ханны.
— Но зачем понадобилось маркизу, чтобы ты жила в его доме? — продолжала недоумевать Мина.
— Как следует из объяснений моей дорогой мачехи, — язвительно сказала Кристин, — она очень беспокоится обо мне, так как будет слишком далеко отсюда, чтобы присматривать за мной. Поэтому у нее станет гораздо легче на душе, если я все это время буду находиться под опекой человека, который пользуется ее уважением и полным доверием.