Все эти дни он предавался мрачным размышлениям. Поведение Фебы казалось ему предосудительным. Вместо того, чтобы восторгаться его гнедыми, она молчала всю дорогу, а под конец вела себя как гувернантка! Ему следовало бы осадить её, поставить на место, но он слишком был занят, пытаясь справиться с лошадьми.
Тем днем, отужинав с друзьями, он решил проявить холодное презрение и избегал дома на Гроу-сквер, мучаясь от невыносимой скуки дома. Напрасно его со смехом звали его с собой, эти два дня он был непреклонен. Наконец жажда развлечений победила, и он решил присоединиться к приятелям с тем, чтобы жестко раз и навсегда дать понять Фебе, что он не собирается терпеть такое поведение.
Признаться, эти дни он часто вспоминал ее огромные голубые глаза, тонкую линию шеи, нежные полукружия грудей, вздымающиеся над корсажем и скромно прикрытые кружевами. Он жаждал обладать ею, хотя прекрасно понимал, что брак с девушкой из игорного дома невозможен. Но что мешало ему сделать ее своей любовницей? Его средств вполне хватит, чтобы снять ей небольшую квартирку где-нибудь неподалеку от его апартаментов. Он мог бы даже вывозить ее в театры или же на балы-маскарады, где правила приличия не так строги. Она наверняка будет ему признательна за столь явные перемены в своей судьбе. С этими мыслями он и направился в особняк на Гроу-сквер.
Увидев Фебу, одиноко сидящую за столом, Адриан, забыв о своих правильных решениях, кинулся к ней. Она была столь трогательна в своем отчаянии, что ему вдруг захотелось защитить её. Девушка отняла руки от лица, и ее голубые глаза засветились неподдельной радостью:
— Адриан, вы здесь? О, я вас так ждала!
Он улыбнулся, снисходительно решив позабыть о ее поведении два дня назад. Ведь она искренне раскаивалась. Юноша был почти уверен, что даже ее нынешнее слегка возбужденное состояние было вызвано лишь тем, что он сначала так спешно скрылся из ее жизни, а теперь вновь вернулся. Сейчас, когда он держал ее руки в своих, девушка так радостно улыбалась, что он почти уверился успеху своего предложения. Надо было только обставить его с каким-то антуражем, женщины ведь любят красивые жесты.
— Феба, дорогая… — он задумался, затем его глаза засветились, и он решительно продолжил, — Давай сыграем в карты!
— Что? — она недоуменно наморщила лоб. Он повторил свое предложение и, не дожидаясь ответа, потащил ее за собой в общий зал. Там он занял один из небольших столиков в углу, предназначенный для карточной игры, лично вскрыл колоду, сделал знак лакею, разносившему шампанское, подойти и начал раздавать карты. Вздохнув, Феба взяла их. Первую партию она проиграла, вторую — выиграла. В двух следующих победа вновь досталась Адриану, что привело его в совершенно благостное расположение духа. Он много пил, громко смеялся, привлекая к себе всеобщее внимание. Курт несколько раз вопросительно поглядывал на хозяйку, готовый вмешаться в любой момент, но та лишь качала головой, продолжая играть. Она хотела закончить после шестой партии, но Адриан начал протестовать, и девушка, не желая вновь навлекать ссору, осталась за столом. Ставки росли, Феба видела, что ее противник опьянел и начинает проигрывать. Постепенно вокруг них образовалась толпа зрителей. Несколько человек принялись подбадривать Адриана. Он выиграл еще две партии и вновь выпил шампанского.
Незаметно для всех девушка прикоснулась к амулету в виде листика клевера, который приносил удачу, активируя его. Она никогда не использовала его ранее, но сейчас ей показалось это правильным. Карты с шуршанием летели на стол. Колоду заменили на новую. Наконец, на очередной ставке, Адриан похлопал себя по карманам и обнаружил, что проиграл все деньги. Он недоуменно посмотрел на золотые монеты, рассыпанные по столу.
— Адриан, может быть, уже хватит? — неуверенно предложила Феба, но юноша замотал головой, силясь вспомнить, зачем же он пришел. Затягивая время, он сделал глоток шампанского и вдруг вспомнил.
— Нет, — заплетающимся языком произнес он, — Еще одна… ставка! Нет, не перебивай! Значит так… у меня денег уже нет… но это… это не важно, если … если я выиграю, то ты… ты станешь моей любовницей!
Он торжествующим взглядом обвел притихшую толпу и зачем-то добавил:
— Да, именно так! Моей любовницей!
Кто-то в толпе, образовавшейся вокруг них, рассмеялся. Курт заметил, как от гнева побелело лицо Фебы, она буквально стиснула руками карты.
— Хорошо, — тихо сказала она, — В таком случае я делаю свою ставку, Адриан: если ты проиграешь, ты на мне женишься.
Он кивнул и перетасовал колоду. Для девушки их шелест был будто раскаты грома. В задних рядах кто-то кашлянул, на него шикнули. Какой-то невысокий мужчина в сиреневом камзоле попытался пробраться ближе к столику, чтобы видеть все, но ему это не удалось.
Карты падали на зеленое сукно одна за другой. Фебе казалось, что время тянется бесконечно долго. Она сбросила две карты и взяла одну из колоды. Адриан нахмурился и добрал еще одну. Колода постепенно таяла, напряжение росло. Наконец Феба первая открыла свои карты, одну за другой выложив их на зеленое сукно. Адриан торжествующе хмыкнул, затем внимательно всмотрелся в свои. Цифры плясали перед глазами, и ему пришлось прищуриться, пытаясь рассмотреть, что изображено на бумаге, затем его глаза расширились, он разом протрезвел и в ужасе бросил карты на стол.
— Вы выиграли, — одними губами произнес он.
В мертвой тишине Курт подошел к столику и по-деловому начал собирать монеты и долговые расписки. Феба, все еще злясь на юношу, устроившего это вульгарное представление, спокойно встала:
— Я, надеюсь, Адриан, вы не станете задерживать выплату этого долга! Даю вам неделю.
Она повернулась и направилась к выходу. Курт, прихрамывая, пошел за ней. Это послужило сигналом, зрители начали расходиться, лишь Адриан какое-то время все еще сидел за столом, ошеломленно смотря на карты, словно все еще не веря в случившееся. Затем он встал и, покачиваясь, направился к выходу. Его никто не окликнул.
Ночь охладила разгоряченное лицо, не принесла покой в душу. Юноша долго бродил по улицам, пытаясь обдумать ситуацию. Получалось плохо. Голова кружилась от выпитого, руки дрожали от осознания неотвратимой беды.
Теперь все отвернутся от него, он станет изгоем в любом случае, женится он или нет, его перестанут принимать в приличном обществе. Мать это все сведет в могилу, а уж что скажет его дядя… При одной мысли о той буре, которую обрушит на его голову лорд-чародей, Адриан обхватил голову руками и застонал. Зачем только он вообще затеял эту игру! Теперь для него не было выхода, кроме как жениться на Фебе. Он, наследник Саффолдов, — и девчонка из игорного лома!
Наверное, ему следует пустить себе пулю в лоб и избавить свою семью от позора. Он вскинулся и решительно зашагал домой, но пока он переходил улицу, он вдруг вспомнил, что у него нет пистолетов. Повешение было не эстетично, затем ему пришла мысль броситься с моста в реку, но Адриан был прекрасным пловцом и сомневался, что утонет.
Так ничего и не придумав, полный сочувствия к самому себе, с рассветом он направился домой в надежде, что он проснется и обнаружит, что ему все приснилось.
Зайдя к себе в квартиру, юноша направился в спальню, громко окликая своего лакея, но тот не отозвался. Слегка удивленный этим, Адриан вошел в комнату и замер, вцепившись в медную дверную ручку.
Его дядя, граф Саффолд, сидел в кресле, поставленном у камина, и задумчиво смотрел на тлеющие угли. Казалось, его не беспокоит ни беспорядок, царивший вокруг, ни то, что камин почти погас. Услышав шаги, граф поднял голову и буквально прожег племянника взглядом.
— Можешь войти, — в голосе лорда-чародея слышалось ледяное презрение, — Надеюсь, что прогулка на рассвете протрезвила тебя настолько, чтобы ты смог мне связно изложить события сегодняшней ночи, произошедшие в одном известном всем доме на Гроу-сквер.
Адриан нервно сглотнул.
— Вы уже знаете? — прошептал он. Глаза графа зло блеснули.
— Об этом знает уже весь Лондиниум! — он щелчком пальцев расправил слегка сбившиеся манжеты и встал, — Но я хотел бы из первых уст услышать о том, что все-таки случилось с тобой этой ночью.
Бледнея и заикаясь под пристальным взглядом, Адриан пересказал события прошедшей ночи. По мере его рассказа граф Саффолд мрачнел все больше. Под конец племяннику стало казаться, что тот едва сдерживается. Впрочем, он был недалек от истины. Грегори действительно жаждал придушить этого осла. Так глупо попасться на ровном месте!