Екатерина Каблукова - Выигрыш

Адриан слегка робел перед лордом-чародеем, но, с другой стороны, он стал совершеннолетним, в путешествии обрел значительный опыт, так с чего бы графу Саффолду вновь вмешиваться в его жизнь. К тому же, в этом юноша был в этом абсолютно уверен, Феба была совершенно другой, выгодно отличаясь ото всех этих кокетливых хористок и танцовщиц. Он благосклонно посмотрел на девушку. Та как раз закончила сдавать карты и бросила на мистера Бёрджеса слегка виноватый, но все же кокетливый взгляд.

— Еще пять минут, и Курт сменит меня, — прошептала она так, чтобы было слышно лишь им двоим. Адриан кивнул и принялся лениво следить за игрой.

После встречи с таинственной девушкой в парке, оставившей в душе непонятную смесь чувств, лорд-чародей направился к дому. Недавно установленные на башне королевского аббатства часы пробили два часа пополудни. Грегори недовольно нахмурился и ускорил шаг: встреча с незнакомкой отняла много времени, и теперь он опаздывал. Несколько знакомых на улице порывались окликнуть его, но, заметив суровое выражение на лице, решили не беспокоить. Он буквально вбежал по ступеням крыльца, передал перчатки и шляпу едва успевшему подскочить лакею и поднялся по лестнице.

— Нет, Министр, — строго сказал он псу, пытавшемуся незаметной тенью просочиться за хозяином в его комнаты, — к сожалению, я вынужден обойтись без тебя, иди на место!

Пес сиротливо вздохнул и, оглядываясь — вдруг хозяин передумает, — направился к дивану, стоявшему специально для него в коридоре.

Лорд-чародей прошел в гардеробную, где верный Джексон уже приготовил один из парадных придворных костюмов, состоявший из белых чулок, коротких штанов-кюлотов, застегивающихся под коленями на пуговицы, усыпанные бриллиантами, жилета из атласа цвета слоновой кости и камзола, по крою напоминавшего военный мундир, богато украшенного серебряной вышивкой. Расправив пышное жабо и манжеты на рукавах рубашки, Грегори небрежно перекинул через плечо серебряную портупею, к которой полагалась дворцовая шпага, заботливо поданная Джексоном.

— Милорд изволит припудрить волосы? — слуга спрашивал это каждый раз и каждый раз получал отрицательный ответ. Граф Саффолд терпеть не мог пудру. Поначалу его злила такая настойчивость, и он огрызался, теперь же, по прошествии многих лет, Грегори получал какое-то удовольствие от вопроса, ставшего ритуалом при сборах в королевский дворец.

— Его Величеству это не понравится, — Джексон неодобрительно посмотрел на отливавшую медью шевелюру хозяина, всегда выглядевшую так, словно он только что побывал на улице, где сильный ветер.

— В таком случае он может найти себе другого чародея, — рука графа замерла над ларцом с украшениями. Слегка подумав, он выбрал родовой перстень с крупным негранёным изумрудом, затем из меньшего ларца достал странное кольцо: черный, неровный, будто вспененный метал с вкраплениями зеленых топазов — достаточно мощный артефакт, защищавший владельца от ядов и магических влияний.

— Пожалуй, этого будет достаточно, — хоть Саффолд и говорил сам с собой, камердинер кивнул. Ему всегда нравилось в хозяине этакая лаконичная небрежность. В отличие от большинства молодых хлыщей, мнивших себя завзятыми модниками, Его Светлость никогда не позволил бы себе быть увешанным украшениями, словно вечнозеленое дерево накануне праздника Рождения Нового года.

— Ну что же, Джексон, вот я и готов отправиться в змеиное гнездо, — Грегори холодно взглянул на свое отражение в огромном зеркале и едва заметно нахмурился.

— Одну минуту, милорд, — слуга, совершенно правильно истолковав его взгляд, наклонился и протер платком бриллиантовые пряжки на туфлях хозяина, после чего подал трость, украшенную лентами. Грегори коротко кивнул и направился к лестнице. Министр проводил его грустным взглядом, подождал, пока хозяин исчезнет из виду, лапой открыл дверь в гардеробную и направился туда в надежде, что, выгоняя из святая святых, Джексон будет подкупать его печеньем.

В карете мысли Грегори невольно вновь вернулись к таинственной незнакомке. Он никогда не видел ее раньше, следовательно, она не принадлежала к высшему обществу, но в ней не было той вульгарности, так присущей дочерям нуворишей-негоциантов. Её платье и обувь были достаточно дорогими, а речь — правильной, хотя, если прислушиваться, можно было различить слегка раскатистое «р», присущее уроженцам северных графств. Воспоминания о бескрайних вересковых пустошах навевали и ее темные волосы, алебастрово-белая кожа и огромные голубые глаза, в которых он заметил усталость и грусть. Девушка не показалась ему трусихой или кокеткой, но тем не менее предпочла скрыться, как только узнала, кто он. Его знание человеческой природы подсказывало, что она действительно испугалась, и этот страх не был связан с теми слухами, которые окружали его.

Слухи… они стали частью его жизни с тех самых пор, когда его дар проявился. Поначалу его злил этот шепот за спиной, охранные знаки, сложенные украдкой, люди, слишком поспешно уступающие ему дорогу. Потом он привык и сейчас даже получал некое удовольствие, наблюдая, как нынешний премьер-министр при виде его украдкой крутит пальцами неприличный жест, призванный отвести злую магию. На прошлый праздник Рождения года Грегори даже послал министру в подарок небольшой амулет от злых чар, с усмешкой представляя, как вытянется и без того лошадиное лицо этого брюзги.

Карета остановилась. Лакей проворно распахнул дверцу. Лорд-чародей вышел и, придав лицу соответствующее выражение почтительной скуки, вошел в королевский дворец. Разумеется, он мог построить портал, но ему не хотелось тратить силы понапрасну.

Небрежно опираясь на трость, он зашагал по зеркальной галерее, изящно раскланиваясь с немногочисленными пока еще придворными. Лакеи подчеркнуто почтительно распахнули двери в приемную. Мельком взглянув на них, Грегори усмехнулся и вошел в комнату, в которой за огромным столом сидел невысокий человек, одетый в военный мундир. Волосы сидящего были тщательно напудрены, но на лице не было белил, а из украшений на руке был лишь перстень, подаренный лично Его Величеством и являвшийся достаточно мощным защитным артефактом. Грегори знал это совершенно точно, поскольку сам зачаровывал камень. Услышав скрип дверных петель, человек поднял голову и посмотрел на входящего своими проницательными карими глазами. На его тонких губах промелькнула улыбка:

— Грег, наконец-то, я уж тебя заждался!

— Мой дорогой Майлз! — граф подошел и протянул руку, обменявшись с другом крепким рукопожатием, — Ты не находишь, что некоторые слуги Его величества полны суеверий и предубеждений?

— Надеюсь, этот камень не в мой огород? — Майлз О’Ха́ра, уже который год бессменный секретарь Его Величества, неодобрительно посмотрел на лорда-чародея, который, небрежно отодвинув бумаги, присел на край стола.

— Ну что ты! — Грегори поболтал ногой, любуясь, как переливаются бриллианты на пряжке туфли, — Я говорю о лакее за дверью: только что этот тупица сложил неприличный жест, полагая, что он защитит его от моего дурного глаза!

— Прикажешь его высечь? — Майлз уныло посмотрел в сторону галереи.

— Высечь? Фи, мой друг, как это пошло! — лорд-чародей щелчком взбил свои кружевные манжеты, — К тому же после этого бедняга точно будет уверен, что все это — происки моей дурной магии. А мне не нужны слухи. Лучше убери его с глаз Его величества: не ровен час, он начнет крутить дули при иностранных послах.

— Как скажешь, все равно он решит, что это твоя магия, — усмехнулся О’Хара, вновь сел на стул и потянулся за одной из папок, — Кстати, о послах. Посольство из Гишпании прибывает через три дня.

— Зачем? — Грегори щелкнул пальцами, усиливая стандартную магическую защиту от прослушивания. Вступив на должность, он месяц буквально прожил во дворце, доводя систему, созданную еще его предшественником, до совершенства.

— Официально — обсудить возможность помолвки наследника с одной из дочерей гишпанского короля.

— А настоящая причина?

— Не поверишь, но она и есть: Гишпания слишком обеспокоена ослаблением королевской власти в Паризьенне, Луи́с слаб, а его Кати́-Генрие́тта думает лишь об украшениях и своей игрушечной ферме. Все опасаются революции, которая Бог весть чем закончится!

— Да, это было бы весьма неприятно, — согласился Грегори, — Мне стоит обсудить это с Его Величеством?