Карен Хокинс - Знак любви

– Спасибо, Кэт! – просиял Малькольм. – Вот увидишь, ты не пожалеешь о потраченном времени!

В этом Кэт не была столь уверена. Она знала одно – кольцо Сент-Джона страшило ее так, как ничто и никогда в жизни. Впрочем, это если не считать самого Девона Сент-Джона.

– Вот он! – воскликнула Фиона.

Мюриэн подбежала к окну и чуть не оттолкнула от него сестру, стараясь получше разглядеть Сент-Джона.

– Давно пора! Его не было больше часа, – проговорила Фиона.

– Ага, – рассеянно согласилась с ней Мюриэн, жадно разглядывая гостя замка. На ее лице появилось довольное выражение. – Он великолепен. Из нас выйдет отличная пара: темноволосый муж и белокурая жена.

– Да, он очень представительный, – улыбнулась Фиона.

– Даже более того, – пробормотала Мюриэн, не сводя глаз с Сент-Джона. – Как я выгляжу? – спросила она, машинально прихорашиваясь.

Фиона всегда восхищалась ее умением одеваться. На Мюриэн было надето платье из тяжелого кремового кружева на белом шелковом чехле. По всей кружевной ткани были рассыпаны маленькие бледно-голубые и розовые цветочки со светло-зелеными листочками. В этом платье она была похожа на хрупкую белокурую сказочную фею и выглядела свежей, невинной и трогательно-прекрасной, если не вглядываться в ее холодные расчетливые глаза.

Подойдя к зеркалу, Мюриэн ловким движением поправила непослушный локон, выбившийся из высокой прически, которая выгодно подчеркивала ее грациозную длинную шею и покатые плечи. Давно она не была так хороша, как сегодня!

По какой-то непонятной для них обеих причине Девон Сент-Джон не выказывал той готовности завязать более близкие отношения с Мюриэн, на которую рассчитывали сестры. Он был любезен, осыпал Мюриэн комплиментами по поводу ее красоты и был с нею крайне учтив. Но точно так же он вел себя по отношению к Фионе и часто приглашал ее к беседе втроем, хотя Мюриэн предпочла бы остаться с ним наедине, без сестры. Все это сбивало их с толку. Нравилась ему Мюриэн, или же он проявлял обычную вежливость по отношению к даме?

В коридоре послышались шаги.

– Скорее! – бросилась к камину Мюриэн. Аккуратно подобрав юбки, она села в кресло и взялась за пяльцы с начатой вышивкой.

Шаги раздавались все ближе и ближе… Потом замерли перед дверью в покои Фионы и… стали удаляться.

– Черт побери! – сердито прошептала Мюриэн. – Я думала, твой лакей направит его к нам.

– Погоди, – поднялась с места Фиона, – я сама его сейчас приведу.

Тщательно расправив свое платье из розового муслина, она подошла к двери и осторожно открыла ее. По коридору уходил не Девон, а Малькольм. Услышав звук открывшейся двери, он остановился и обернулся. При виде жены улыбка на его лице тотчас погасла.

У нее болезненно сжалось сердце. Когда-то он сиял от радости всякий раз, когда она входила в комнату. Подавив досаду, она грациозно присела в книксене.

– Милорд, – приветствовала она мужа.

– Миледи, – печально отозвался он, почтительно кивая жене. – Как ваша затея? – Он многозначительно посмотрел на дверь, за которой сидела Мюриэн.

– Думаю, много лучше вашей. Вы бы и сами в этом убедились, если бы явились к завтраку в урочный час. Ни вы, ни наш гость так и не появились в столовой.

Слабая тень улыбки тронула его губы.

– Мы с Девоном позавтракали раньше, чтобы иметь возможность совершить утреннюю верховую прогулку. Потом он отправился навестить Кэт.

– Вы должны были сказать мне об этом, – проговорила Фиона, слегка поморщившись от того, что ей не удалось скрыть раздражение в голосе.

На лице Малькольма появилась знакомая искренняя белозубая улыбка, на которую Фионе всегда хотелось ответить такой же радостной улыбкой.

Малькольм был красив. Он не был высоким, но Фионе это нравилось, потому что высокие мужчины подавляли ее. Он был подвижным и обаятельным, что неотразимо действовало на Фиону.

Она понимала, что ей не хватает их привычных совместных завтраков по утрам, его утренних визитов в ее спальню… К глазам подступили предательские слезы.

Чтобы скрыть свою печаль, она сказала:

– Мы с Мюриэн поджидали Сент-Джона. Я только что видела его из окна.

– Боюсь, вы с самого начала проиграли пари. Похоже, он всерьез заинтересовался Кэт.

– Ну уж нет! – выпалила Фиона. – На самом деле…

Снова послышались шаги, на этот раз не такие быстрые и заметно шаркающие. Старый лакей вел Девона вверх по лестнице. Увидев Фиону, Сент-Джон поклонился ей:

– Мне сказали, вы хотите меня видеть.

Фиона с улыбкой положила руку на его предплечье.

– Да, это правда. Прошу вас, входите. Мы с Мюриэн хотели узнать ваше мнение относительно одной вещи…

С этими словами она повела Сент-Джона в свою гостиную. Через открытую дверь Малькольм видел стоявшую у камина Мюриэн с напускным выражением невинности на лице. Черт побери, она была действительно прекрасна… даже больше чем прекрасна. Он вспомнил Кэт, с которой виделся утром – простенькое платье, чуть спутанные ветром волосы, – и не мог не поморщиться от досады. С этим надо было что-то делать. И как можно скорее.

У Малькольма упало сердце, когда он увидел неподдельное восхищение на лице Девона, разглядывавшего Мюриэн. Проклятие! Есть ли справедливость в этом мире?

В этот момент Девон повернулся к Малькольму и предложил:

– Идем со мной к Фионе!

– О нет, лучше сыграем в бильярд через час-другой.

– Договорились. Надеюсь, ты готов к тому, что снова проиграешь мне, – усмехнулся Девон, скрываясь вслед за Фионой в ее гостиной.

Закрывая дверь за гостем, Фиона бросила взгляд на мужа. Наступило напряженное молчание. Малькольму страстно захотелось напрочь забыть свою гордость и обиды, броситься к ней и заключить в свои объятия. Интересно, как бы она повела себя, если бы он сейчас подошел к ней решительным шагом, перебросил ее через плечо, отнес ее в спальню и закрылся там с ней на неделю?

Это желание чуть не пересилило в нем все остальное. Но сначала ему придется дать ей обещание, в возможности выполнения которого он вовсе не был уверен. Слова любви так и не слетели с его языка. Фиона разочарованно отвернулась, опустив плечи, и закрыла тяжелую дверь.

Малькольм, чертыхаясь, стал подниматься по лестнице, из последних сил надеясь, что Девон окажется крепче большинства мужчин.

На следующее утро Девон перекидывал один конец галстука через другой, чтобы завязать его весьма замысловатым образом. На это у него ушло около четверти часа, зато получился сложный узел, известный среди модников под названием «математический».

Тилтон наблюдал за его занятием на почтительном расстоянии, сохраняя полнейшее молчание. Когда Девон закончил, он бросил удивленный взгляд на своего камердинера.

– Тилтон, для завязывания галстука мне вовсе не нужна тишина. Ты можешь разговаривать.

Едва слышно фыркнув, камердинер сказал:

– Говорят, Красавчик Браммел[2] требовал абсолютной тишины и даже малейший звук мог вызвать у него приступ истерии.

– Браммел был дураком, хорошо одетым, но все же дураком. – Девон последним движением придал галстуку законченный вид. – Вот. Ну, как тебе это нравится?

– Превосходно, сэр. Просто превосходно! – разглядывая галстук, проговорил камердинер и, одобрительно кивнув, протянул Девону только что вычищенный сюртук. – Вчера утром вы сильно испачкались, сэр.

– Я ездил верхом, вот почему моя одежда испачкана.

– Вы и раньше ездили верхом, сэр, но никогда еще я не видел столько грязи на вашей одежде.

– Это потому, что я ездил по лесу, а не в ухоженном парке с подметенными дорожками.

Тилтон скривился:

– Как странно, что у лорда Стратмора нет парка для конных прогулок.

– Я передам ему твое мнение на этот счет.

– Это хорошо, иначе мне придется поделиться своим мнением со старшим лакеем в надежде на то, что он расскажет об этом младшей горничной, которая, по слухам, спит с камердинером его светлости. Мне бы не хотелось, чтобы лорд Стратмор узнал мое мнение таким косвенным образом.