Карен Хокинс - Знак любви

– Ты сама это отлично знаешь.

Ее щеки покраснели.

– Разве ты не чувствуешь? Между нами что-то происходит…

Она понимающе кивнула.

Он провел пальцами по ее щекам и откровенно признался:

– Я хочу тебя. Я хочу заняться с тобой любовью…

– Может… может, для начала съедим что-нибудь?

Она мягко высвободилась из его объятий и подняла упавший шарфик.

Девон смотрел, как она открывала кожаную сумку, в которой была упакована провизия для пикника. Она не дала своего согласия, но и не отказала ему. Пока ему придется довольствоваться этим.

Кэт кормила лошадей яблоками, разговаривая с ними, словно с детьми, Девон раскладывал еду. Грому и Леди нравилось ее внимание, они тихонько ржали в ответ и искали яблоки в ее карманах.

Девон наблюдал за ними краем глаза и, поймав себя на зависти к лошадям, купавшимся в доброте и заботе Кэт, грустно покачал головой. Он вел себя как влюбленный воздыхатель, чего с ним никогда не случалось, даже когда он очень сильно увлекался очередной пассией.

Слава Богу, рядом не было его братьев, не то они задразнили бы его без всякой жалости. Особенно Маркус, который в свои тридцать девять стал настоящим тираном.

Девон жестом пригласил Кэт к накрытому на пледе ленчу.

– Поднимается сильный ветер, скоро пойдет дождь. Нам надо поторопиться с ленчем, – сказал он.

Она улыбнулась, отходя от лошадей:

– Есть, капитан!

Девон заметил, что щеки у нее все еще красные. Интересно, о чем она думала все это время?

– Что-то мне не очень нравится, чтобы меня называли капитаном, – проговорил он.

– Ах вот как. – Ее улыбка почти погасла.

– Но можно называть меня адмиралом, если вам угодно, – он сделал величественный жест, – или же говорите «адмирал, сэр», если это больше соответствует вашему представлению обо мне.

Едва сдерживая смех, она с облегчением в голосе произнесла:

– Надеюсь, вы не преувеличиваете свой ранг, чтобы получить самый большой яблочный пирожок?

– На войне и в любви… к пирожкам все относятся хорошо!

Кэт залилась смехом. Девон протянул руку к ее лицу, чтобы поправить упавшую со лба прядь волос, и Кэт резко отстранилась, вздрогнув от его прикосновения.

– Я всего лишь хотел поправить прядь волос, – нахмурился Девон. – Вы никому не доверяете?

– Я доверяю людям, – с легким вызовом в голосе возразила она. – Малькольму, Дональду, Энни, Саймону, Нилу… и еще многим другим.

– Только не мне!

Она прикусила губу, не зная, что сказать. Ее инстинкты противоречили доводам разума, и она не знала, чему верить. Разум говорил ей, что Девон распутник и хочет лишь получить несколько мгновений наслаждения; что в результате всего этого ее ждет только одно – боль и разочарование.

В то же время инстинкты говорили, что ему можно доверять, он не станет разбивать ей сердце; он был честен с ней и не заслуживал недоверия с ее стороны.

Сама по себе мысль о физической близости с Девоном не страшила ее. Судя по реакции ее собственного тела, несколько часов взаимного наслаждения могли принести им обоим лишь пользу и удовлетворение. От одной только мысли об этом она начинала испытывать томление и нарастающее желание близости.

Признавая большое искушение, олицетворенное в Девоне Сент-Джоне, она все же не могла отделаться от горькой мысли, что он бросит ее, как только добьется удовлетворения своей страсти. Ведь он не предлагал ей ничего больше. Стоит ли ей согласиться на его условия?

По правде говоря, Кэт сама не знала ответа на этот вопрос. Поэтому вместо того, чтобы дальше размышлять об этом, она решила выждать время.

– Может, сначала поедим, а уж потом… обсудим эту проблему? – предложила она.

Его глаза потемнели, и она решила, что он откажется, но тут в его синих глазах снова мелькнула улыбка.

– Значит, отсрочка? Хорошо, но только до конца пикника.

Во время ленча Кэт все время остро чувствовала присутствие Девона. Он же, напротив, казался таким же, как всегда, – говорил, шутил, поддразнивал. Лишь однажды она поймала на себе его пристальный красноречивый взгляд.

Они уже заканчивали трапезу, когда над ними потемнели облака и поднялся сильный ветер. Пока они убирали остатки ленча в седельную сумку, клетчатый плед, подхваченный порывом ветра, полетел в кусты. Кэт со смехом побежала его догонять. Свежий ветер раздувал ее юбки и трепал рыжие волосы. Ей стало легко и весело, она уже не так боялась предстоявшего объяснения с Девоном.

Убрав плед, он взглянул на потемневшее небо.

– Боюсь, мы не успеем вернуться до дождя, – сказал он, и Кэт, тоже взглянув на небо, согласилась с ним.

– Тут есть неподалеку рощица, где можно укрыться от дождя, – сказала она.

Он усмехнулся:

– Насколько я понимаю, предложить переждать дождь в вашем доме было бы слишком.

– Вот именно, слишком. Все, что я могу вам предложить, это старый охотничий домик, у которого всего три стены и, возможно, дырявая крыша.

– Везет же мне, – пробормотал он, отвязывая лошадей. – Все-таки хорошо, что я адмирал. Вдруг домой придется добираться вплавь?

Она позволила ему подсадить себя в седло, что он и сделал с поразительной легкостью. Когда Кэт очутилась в седле, Девон посмотрел на нее пристальным красноречивым взглядом, от которого ей стало не по себе.

– Почему вы так на меня смотрите? Что-то не так с прической?

– Я просто подумал, что сейчас, на ветру, вы выглядите так, словно долго катались с кем-то в сене, – улыбнулся он.

Дни, проведенные в обществе Девона, словно пробудили Кэт от долгого сна в одиночестве. Вопрос заключался в том, сможет ли она снова вернуться в состояние сна после того, как позволит – если, конечно, позволит – их отношениям развиваться дальше до своего логического завершения; и не будет ли она мучительно сожалеть о том, что было и чего уже не вернешь?

– Едем, сейчас начнется ливень, – прервал ее размышления Девон. – Где этот охотничий домик?

Подождав, пока Девон сел в седло, Кэт поехала назад, по тропинке, которая привела их к месту пикника. Вскоре показался скрытый рощицей молодых деревьев старый полуразвалившийся домик.

Как только они добрались до убежища, с неба хлынули потоки дождевой воды. Девон подтолкнул Кэт к дому, а сам пошел привязывать лошадей.

С трудом различая очертания домика за плотными дождевыми струями, Кэт все же добралась до него, вошла и огляделась. Внутри было тесно и сыро, но крыша оказалась крепче, чем она ожидала, – текла всего в двух местах.

Кэт поежилась от холода, обняв себя руками. Ветер, казавшийся приятно свежим до дождя, был теперь промозглым и слишком холодным. Она хотела поискать какие-нибудь дрова для огня, но потом решила не разводить огонь – еще, чего доброго, весь домик спалит.

Вошел промокший до костей Девон, пряча что-то под полой сюртука. Стерев воду с лица, он огляделся и бодро сказал:

– Вполне подходяще.

– Ничего другого все равно нет, – отозвалась Кэт, слабо улыбаясь и едва заметно вздрагивая от холода.

Девон вытащил из-под сюртука плед и протянул его ей.

– Вот, возьмите. Снимите свой мокрый жакет и накиньте плед, он почти сухой и лучше сохранит тепло, чем влажная шерстяная ткань.

У Кэт от холода уже стучали зубы, поэтому она без возражений сняла мокрый жакет и шарфик. Оглядевшись, она повесила их на торчавший из стены гвоздь.

– Жаль, что здесь так мало мебели. Сюда бы хоть пару стульев, – проговорила она и повернулась к Девону, чтобы взять у него плед. Он уставился на ее грудь, и Кэт ахнула, взглянув на себя. Дождь намочил ее полотняную рубашку и нижнюю батистовую сорочку, которые прилипли к телу, явственно обрисовывая пышные женские формы.

Никогда в жизни Девон не видел такой красивой груди. Он догадывался, что у Кэт должна быть высокая и полная грудь, но представшее его глазам зрелище превосходило самые смелые ожидания.

Ему нестерпимо захотелось увидеть ее грудь обнаженной, взять ее в ладони, прижаться к ней губами…