Сара Хариан - Грешники, которыми мы стали

– Не закрыта.

Я всматриваюсь в холл. Сухой воздух пахнет кедром и пылью.

Светлые полосы видны на полу от единственного окна, чуть левее от меня. Шесть дверей выстроены в линию, две из них открыты. В другом конце лестница, ведущая вниз, откуда доносятся голоса.

– Я вернусь.

– Пожалуйста,– Джас прижимает сумку к груди, – не оставляй меня здесь одну.

То, как она умоляет меня, не имеет никакого смысла.

Мгновение назад, казалось, что она испугалась меня. Возможно, Джас боится всего. И она, как предполагается, является нравственно запятнанным преступником. Да ты издеваешься?

Я не хочу, чтобы за мной ходили по пятам, но мне ее жаль, чтобы сказать нет.

– Пошли.

Она спешит ко мне, прижимая рюкзак близко к себе. Оказавшись в зале, я забрасываю свой рюкзак на плечи и регулирую ремни до тех пор, пока они плотно не вжимаются в спину. Джас и я идем к лестнице.

Эрити стоит в центре гостиной, пристально смотря на камин с каменной подкладкой, огромные кожаные диваны, нависающую люстру, сделанную полностью из оленьих рогов. У нее тоже рюкзак.

На кухне Стелла открывает и закрывает каждый шкафчик.

– Здесь есть еда! И ликер. Много и очень много спиртного.

Тихий писк выходит из Джасинды.

– Черт возьми.

Валери крадется к нам. Она смотрит через мое плечо.

Мы проснулись в горнолыжном комплексе с едой и кучей выпивки. Похоже на секретный, злой план правительства – вознаградить нас за плохое поведение.

Салем выходит из комнаты. Это шестеро из нас. Еще четверо спят.

– Здесь есть кто– нибудь, – спрашиваю я. – Кто– то кроме нас?

– Не то, что я могу сказать, – говорит Салем. – Никакой охраны?

– Не– а. – Он заводится лихорадочным блеском. – Похоже, они оставили нас одних.

Холодок бежит по моей спине. Застряла здесь с парнем, который изнасиловал тринадцать девушек, я бы не назвала это отпуском.

– Он тебя не тронет, – бормочет Валери, но это не заставляет меня почувствовать себя лучше. –Ты знаешь, что я делаю с мудаками, которые не могут держать руки при себе.

Я знаю. Не только от ее преступления, но и от подлостей в нашем тюремном крыле.

– Разве мы когда– нибудь разговаривали?– спрашиваю я. – В тюрьме?

– Я не разговариваю. Я выбиваю дерьмо из людей. – Она пожимает плечами. – И у тебя... у тебя вышибли достаточно дерьма. Выбивание из тебя дерьма не удовлетворило бы меня.

– Ох, спасибо,– отвечаю я сухо.

Кривая улыбка появляется на ее губах .

– Может быть, мы должны поговорить. Ты знаешь... тюремные BFF или еще что– то.

– Тебе вскоре надоело бы. Я слишком ванильна для тебя.

– Где ваниль? – шепчет Джас. Она вылупилась на нас.

Рот Валери дергается так, будто она сдерживается от смеха. Когда она протягивает руку и гладит плечо Джас, Джас вздрагивает. Не ответив ей, Валери оборачивается ко мне.

– Слишком ванильна, как друг или как трахать приятеля?

Я прикрываю глаз.

– Оба.

Она резко вздыхает.

– Да, ты права. Я, вероятно, очень быстро бы заскучала. – Она делает шаг вперед, опершись на балкон. – Ты была хорошей заключенной, позволяя всем тем девочкам выбить сопли из тебя без борьбы. Но здесь... мы имеем некую свободу. Я слежу за тобой, Ибарра.

Я поднимаю бровь. – Ты боишься меня?

Она врывается смехом и спускается вниз по лестнице.

– Я не понимаю,– произносит Джас, когда Валери уже вне слышимости. – Она флиртовала с тобой?

– Я так не думаю. Кажется, мы заключили союз.

Она замолкает на некоторое время, потом спрашивает:

– Могу ли я быть в союзе?

Я внутренне улыбнулась и киваю. – Конечно.

В тюрьме союзы созданы для того, чтобы заключенные могли наблюдать друг за другом и за потенциальными атакующими. Но я не знаю, что союз означает здесь.

Я изучаю Салема и пространство между нами, отсутствие решеток или цепей, или стекла.

Отсутствие любой формы защиты.

Возможно, здесь нам нужны люди, наблюдающие за нашими спинами.

***

Кроме огромной крыши, выходящей на лес, больше ничего нет, чтобы изучить из каменного домика. Воздух снаружи чистый и прохладный, с запахом хвои и почвы.

Нас выбросили в центре «ничего».

Остальные проснулись. Кейси ходит с гримасой на лице, будто хочет выбить жизнь из кого– то. Я начинаю задаваться вопросом: всегда ли он похож на злую собаку?

Стелла входит в кухню. Она открывает свой рюкзак и копается в шкафах, собирая различные консервы и бросая их в сумку.

– Это плохая идея, – говорит Кейси из гостиной.

– Что такое? – спрашиваю я.

– Я ухожу,– говорит Стелла. Она откидывает свои светлые волосы назад и застегивает рюкзак, вешая на плечо.

– Уходишь? Куда?

– Они вывели нас из строя, выбросили здесь и дали нам снаряжение. Так что я ухожу. В никуда.

– Ты хочешь блуждать по дикой местности? – Валери ехидно хихикает. Она прислоняется к мраморному кухонному умывальнику. – Замечательный план, засранка.

Стелла так сильно сжимает пальцами лямки рюкзака, что ее костяшки белеют.

– Они дали нам провизию, и ни за что на свете я не буду пресмыкаться  с вами.

– Ты понятие не имеешь, что там, – говорит Кейси.

Стелла смеется.

– Ты действительно думаешь, будто здесь безопаснее? С кучей убийц и насильником?

– Я буду хорошим все время, милая, – говорит Салем, копаясь в шкафчиках на другой стороне кухни. Этот кретинский  комментарий, который оповещает о его присутствии, может быть не таким.

– Намек понят, – говорит Кейси. – Но если бы они дали нам указания, то снаружи должны быть наши тесты.

– Ох, перестань притворяться, будто тебя волнует то, что происходит со мной. Ты такой же плохой, как и Салем. И все вы.

Кейси напрягается.

–Ты не знаешь меня.

– И меня ты тоже не знаешь, – говорит Стелла. – Я не боюсь этих тестов, так как не должна быть здесь.

Валери издевается:

– О да, я уверена, что ты не виновата в сожжении заживо своего парня и его семьи.

Стелла морщится.

– Да пошла ты, – шипит она прежде, чем пересечь гостиную и открыть входную дверь.

– Скатертью дорога, – говорит Кейси, когда она уходит.

Напряжение после ухода Стеллы становится неловким и нестабильным. Ее уход приносит осознание того, что мы не только не знаем, где находимся, но еще не можем доверять никому, кто застрял здесь. Нам дали провиант, значит, очевидно, что Передовой Центр не хочет, чтобы мы выходили наружу. Либо это, либо остаться в доме, полном психопатов.

В то время как Валери и Джас сидят на полу, Салем и Гордон спокойно разговаривают друг с другом на кухне. Кейси пошел наверх, а я осталась в гостиной с Таннером, Эрити и Блейзом.

Я не слышала, чтобы Блейз хоть раз говорил. Темный и высокий он лежит на диване, ноги болтаются по сторонам. Он прижимает книгу в кожаном переплете к груди, которую, видимо, взял с полки в гостиной. Она выглядит как Библия.

Таннер сидит в кресле рядом со мной. Его пристальный взгляд устремлен на Блейза.

Вскоре тишина в гостиной становится настолько плотной, невыносимой, жаркой и зудящей, что я должна сказать что– нибудь.

– Ты думаешь, Стелла говорила правду? – мой голос был таким тихим, что я даже засомневалась, услышал ли меня Таннер, но он отрывает свой взгляд от Блейза.

– Ее судебный процесс говорит об обратном.– Он поправляет очки указательным пальцем.

Я уставилась на него непонимающим взглядом.

–Скажи, что ты знаешь о ее судебном процессе?

Я осматриваюсь вокруг: безжизненный Блейз, Эрити, уткнувшись в книгу, не обращает внимания на нас, потом Гордон и Салем, которые погружены в изучение кухонных ящиков.

– Я вроде была в тюрьме.

– Все мы вроде в тюрьме. Я вполне уверен, что был в тюрьме дольше, чем ты.

Я откидываюсь на спинку стула.

– Значит, ты изучил нас?

– Всех вас, но не так тщательно, как изучил Передовой Центр. – Он прищуривает глаза.

– Что?– говорю я оборонительно. – Нет, я не исследовала Передовой Центр после того, как провозгласили мой приговор. При этом я не старалась изучить любого из вас. – Я обнимаю свое туловище, как будто слова, вылетающие из моего рта, будут более утешительны. – Это бессмысленно, если вы умрете в любом случае.