Второго сына требовательного герцога, лорда Чарльза Хэмметта, держали в ежовых рукавицах. Один неверный шаг – и его содержание тут же урезалось. Два таких шага – и его послали бы наблюдать за владениями семьи в Америке. Лорд Чарльз страдал одновременно и от морской болезни, и от страха перед деспотичным отцом, поэтому в двадцать четыре года представлял собой образец респектабельности. Когда-нибудь он женится на девушке, выбранной ему отцом, которая, разумеется, принесет пользу герцогству. Тем временем Чарли занимал деньги у друзей, чтобы заплатить своему портному – мастеру своего дела. Виконт Уэллстоун пришел ему на помощь.
Капитан Дэниел Брисбен был школьным товарищем Стоуни. Теперь он вернулся из армии с постоянной хромотой, без карьеры и без всякой надежды, кроме спасения в бутылке. Стоуни спас и его тоже.
Какая женщина не придет в восторг от внимания сына герцога, вышедшего в отставку героя и привлекательного виконта? Ну и что, что капитан Брисбен не может танцевать и не очень хорошо умеет вести светскую беседу и говорить комплименты? Ну и что, что лорд Чарльз – всего лишь второй сын со слабо очерченным подбородком и еще более слабым чувством стиля? Что с того, что лорд Уэллстоун на мели, да еще и убежденный холостяк к тому же? Вместе они означали, что у девушки всегда будет представительный партнер за ужином, привлекательный и внимательный визитер днем, завидный сопровождающий на любое мероприятие, на которое ее отец не сможет пойти из-за подагры.
У нее есть кавалер.
Она станет успешной в обществе.
И Стоуни тоже ждет успех.
Вскоре он сумеет восстановить Уэллстоун-парк до самоокупающегося, приносящего доход процветания. Вскоре у него будет достаточно средств, чтобы запустить программу по разведению лошадей или небольшую верфь на побережье в Норфолке. Вскоре он сможет выдать Гвен положенную ей вдовью часть, и молиться, чтобы она использовала эти деньги в качестве приданого. После еще одного весеннего Сезона, как рассчитал Стоуни, он попрощается с дебютантками, расстанется с девицами, оставшимися без кавалеров, уйдет из этого бизнеса по сопровождению раз и навсегда. Когда ему исполнится тридцать лет, он покинет Лондон без сожалений. Но сначала…
- Как это понимать: ты скомпрометировал дочь графа Паттена?
С развязанным шейным платком и расстегнутым сюртуком, Стоуни расположился у себя в кабинете, в последний раз проглядывая счетные книги перед тем, как отправиться в постель и предаться приятным мечтам. Затем в дверь вошел этот ночной кошмар. Рука капитана Брисбена слишком сильно дрожала и он не смог налить себе вида из графина на столе у виконта. Стоуни взял графин и наполнил бокал – а затем осушил его сам.
- Проклятие, - проговорил он, - ты должен был танцевать с этой девушкой, черт возьми, а не уничтожать ее репутацию!
Офицер на половинном окладе без приглашения упал в кресло перед столом.
- Она сказала, что заболела. Я отвел ее в пустую комнату, собираясь привести ее мать, хозяйку бала или горничную. Кого угодно. Что я могу знать о женских недугах? Но когда мы зашли в комнату и я повел ее к кушетке, девушка каким-то образом упала на меня. На мою больную ногу.
- Нет, я не знаю, как твоя больная нога смогла порвать на ней платье, черт бы все побрал!
- Что ж, эта нога подвернулась, и мы упали на кушетку. Я попытался схватиться за стол, но, как оказалось, зацепился пуговицей мундира за кружево на вырезе ее платья и раздался ужасный звук, и она закричала, а затем вбежали ее мать и половина гостей, а ее отец, граф Паттен, начал кричать. И…
- И ты помолвлен. Желаю тебе всего хорошего. Может быть, леди и склонна к хвастовству, но ее приличное приданое должно обеспечить тебе достойную медицинскую…
- Нет.
Стоуни покачал головой. Бренди не могло так быстро повлиять на его мозг.
- Нет… что?
Брисбен уставился на носки сапог.
- Нет, я не женюсь на дочери графа.
- Но ты же джентльмен, ради всего святого!
- Который собирается жениться на любимой женщине, клянусь честью.
- Честью? Честь требует, чтобы ты женился на… Как там ее зовут?
- Леди Валентина Паттендейл. Такая у них фамилия.
- Хорошо. Что ж, ты погубил репутацию девушки. Вероятно, она захочет выйти замуж в день святого Валентина, так что у тебя будет почти год, чтобы полюбить ее.
- Ты не понимаешь. Я люблю другую. Я дал ей слово.
Стоуни налил себе еще бокал. В этот раз он вспомнил, что нужно налить еще и гостю.
- И ты никогда не думал, что стоит сообщить мне об этой юной леди?
- Для чего? Я еще не могу позволить себе жениться на ней, так что официально между нами ничего нет. Ее опекун не одобряет меня.
Виконт с облегчением вздохнул.
- Что ж, в этом-то все и дело. Никакого объявления в газетах, ни кольца на ее пальце. Нет, все в порядке, ты можешь жениться на леди Валентине.
- Нет.
- Черт побери, кто-то должен жениться на этой треклятой девице! – Стоуни со стуком опустил бокал на стол.
Капитан отводил глаза от Стоуни. Молчание окутало их словно саван. Наконец Брисбен произнес:
- Граф нанесет тебе визит завтра утром. Или это сделают его секунданты.
- О, Боже. Знаешь, это ты должен встретиться с ним.
- Нет.
- Ей-Богу, парень, ты не можешь все время твердить «нет»! Все, что делает нас джентльменами, требует предоставить графу зятя или удовлетворение. Он имеет право на то или на другое, будь я проклят.
Брисбен поднялся. Он слегка покачивался из-за поврежденной ноги, но стоял прямо, с солдатской выправкой.
- Война научила меня тому, как мало значит джентльменский кодекс поведения. Она научила меня ценить жизнь, включая свою собственную, и тому, как ужасно отнимать ее у другого. Кроме того, я не думаю, что леди на самом деле была больна. Нет, я не стану встречаться с Паттеном на дуэли. Или на ступенях церкви. Я покидаю Лондон сегодня вечером. Я просто зашел предупредить тебя – и принести сожаления.
Сожаления? Этих сожалений у Стоуни уже набралось столько, что хватит на всю жизнь – или на те несколько дней, которые у него остались перед тем, как граф Паттен пустит пулю ему в сердце.
Глава 2
Граф Паттен, по понятным причинам, был близок к апоплексическому удару. Его дочь не только погублена нищим солдатом, но он еще и заплатил этому искалеченному ублюдку, чтобы тот не подпускал к ней охотников за приданым и распутников! В довершение всего, этот нищий, безземельный, нетитулованный бывший офицер отказывается жениться на девчонке!
– Меня не волнует, помолвлен ли этот негодяй или вернулся на передовую. Я получу мужа для дочери – или свой фунт плоти.
Лицо графа становилось краснее с каждым ударом кулака по столу виконта Уэллстоуна. К счастью, графин с бренди давным-давно опустел, так что напиток все равно не прольется на внезапно опустевший ежедневник Стоуни. Граф, как оказалось, провел всю ночь в клубах, громко выражая свое неудовольствие. Отмененные приглашения прибывали в Уэллстоун-хаус все утро. Кто доверит своих родственниц подобному негодяю? Какая женщина захочет, чтобы ее видели с человеком, чьи услуги и улыбки можно получить только за плату?
Граф Паттен ничего не упустил во время своего разноса. И при нарушении конфиденциальности тоже. Вместе с отмененными приглашениями лорду Уэллстоуну швырнули на порог два его букета, и один раз даже ударили по лицу. А затем последовали слезы Гвен. На этом фоне дуэль выглядела предпочтительнее.
Как оказалось, пистолеты на рассвете станут недостаточно суровым наказанием за грехи Стоуни. На этот раз Паттен погрозил кулаком в нескольких дюймах от носа виконта.
– Вы! Ба, да вы ничуть не лучше, чем этот трусливый солдат.
Невзирая на оскорбление для собственной чести, Стоуни вынужден был вступиться за своего друга.
– Если вы имеете в виду капитана Брисбена, то он – один из самых храбрых людей, кого я знаю, и он следует более высокому кодексу чести, чем мы с вами можем понять. Он едва не потерял ногу, да и саму жизнь, сражаясь за нашу страну. Как вы можете называть его трусом?
– Его ведь здесь нет, не так ли?
Стоуни снова сел, подальше от кулака Паттена и от потока слюны, сопровождавшего обличительную речь графа.
– Тьфу, – сплюнул граф. Стоуни потянулся за носовым платком, но вспомнил, что отдал последний Гвен. – Будь я проклят, если вы больше подходите на роль моего зятя, чем этот трус. Платный ухажер, наемный любовник, ей-Богу.