Пришла моя очередь морщить лоб.
– Мы все дико переживали за вас, – бормочет он, опустив глаза на коньки. – И я решил такой, блин, надо собраться, а то тренеру Каннингу не хватало еще и за нас волноваться. Ну, что мы все время проигрываем. – Он снова краснеет. – Я подумал, что если мы станем выигрывать, то, может, вы быстрее поправитесь.
Мне с трудом удается удержать челюсть на месте. Парень прибавил в игре, потому что не хотел, чтобы я волновался из-за поражений команды? Я со стыдом ощущаю, что у меня щиплет в глазах. И потому по-мужски откашливаюсь и говорю:
– Что ж, продолжай в том же духе. Ты играешь как чемпион.
Звучит свисток. Жиль у синей линии, раздает указания форвардам. Увидев меня, он улыбается и кивком подзывает к себе.
Я подъезжаю, и дети, с которыми он занимается, замолкают.
Черт. Что сейчас будет? Данлоп обрадовался моему возвращению, но вдруг кто-то воспримет это в штыки?
Я откашливаюсь, потом созываю к себе остальных. Все глядят на меня. С ожиданием. Ждут. Я хлопаю в ладоши.
– Итак, – начинаю неловко, – скоро у вас следующий турнир, так что нам предстоит много работы. Но пока мы не начали… может, хм, у кого-то есть вопросы ко мне?
Долгая тишина.
Наконец Барри тянет руку, и я замираю, гадая, каким будет вопрос.
– А Райан Весли будет ходить к нам на игры?
Я удивленно моргаю. Окей… Такого вопроса я точно не ожидал. Но на лицах ребят нет ни ужаса, ни отвращения. Одно любопытство. С этим я справлюсь. Хотя, вот интересно… если бы я женился на простом парне с улицы, их реакция была бы такой же или другой? Наверное, не стоит забивать себе голову. От них мне дорога любая поддержка.
– Пока обещать не могу, – отвечаю я. – Надо сверить наше и его расписания и поискать подходящие дни. Но я точно знаю, что, если получится, Вес будет счастлив прийти.
Их лица сияют.
– Еще вопросы? – Все молчат, и я хлопаю в ладоши еще раз. – Тогда за работу. – И ребята мгновенно становятся серьезными и сосредоточенными.
Черт, как же классно вернуться сюда.
В половине седьмого тренировка заканчивается. По пути в раздевалку я пишу Весу, чтобы узнать, приехал он или нет. Сегодня мы едем ужинать с его одноклубниками – вот почему я принес с собой дополнительную смену одежды и вместо джинсов и худи, в которых пришел на каток, переодеваюсь в голубую рубашку, брюки и синий пиджак.
Мой наряд привлекает внимание Жиля, который натягивает… клетчатую рубашку, что же еще.
– Собираешься в кантри-клуб? – хмыкает он.
– На ужин с… – Я собирался ответить «с соседом», но, полагаю, мне пора избавляться от этой привычки. Мы с Весом больше не прячемся. – Со своим бойфрендом. – Можно было сказать «со своим женихом», но на работе еще не знают о нашей помолвке. Эта новостная бомба не из разряда тех, которые стоит сбрасывать в первый же день.
Жиль делает печальное лицо.
– Помнишь, мы повели тебя в бар, флиртовали с теми девчонками… Ты, наверное, подумал, что мы идиоты. – Он так смущенно вздыхает, что я, не выдержав, усмехаюсь.
– Слушай, ну вы же не знали, что я живу с парнем.
Он выгибает бровь.
– Да, не знали. Кое-кто нам не сказал.
– Я не мог афишировать этот факт, – признаюсь я. – Вес… его карьера… мы должны были держать наши отношения в тайне.
Жиль кивает.
– Я понимаю. Но все равно ощущаю себя полным ослом.
Черт. Я совсем этого не хотел.
– Извини. Паршивая была ситуация. Но теперь все. Мы перестали скрываться. – Я переступаю с ноги на ногу. – Я знаю, есть люди, которые не могут принять – или понять – мои отношения с…
Он прерывает меня.
– Я к ним не отношусь.
Я осекаюсь.
– Нет?
– Не. Моя сестра встречается с девушкой.
– О.
– Угу. Мои родители в PFLAG (некоммерческая организация, объединяющая членов семьей лесбиянок, геев, бисексуалов, транссексуалов, а также их друзей – прим. пер.) и все такое.
– Здо́рово, – говорю я, хотя не вполне представляю, что это значит. Я, наверное, худший парень с нетрадиционной сексуальной ориентацией на земле. Передайте мне кто-нибудь мануал. – Спасибо, что сказал. Знаешь, я был бы не против как-нибудь еще выбраться с вами в бар. Извини, что так часто отказывался, но это был странный год.
– Отлично. – Он усмехается. – Но при условии, что ты будешь играть в дартс за меня, потому что Фрейзер не настолько хорош, как считает.
Я качаю головой.
– Я очень старался не мазать, чтобы та девчонка хлопала мне, а не хватала за зад.
Он смеется.
– Там, в баре, был твой… Там был Райан Весли, да? Мне же не почудилось спьяну?
Вспомнив тот вечер, я вздрагиваю.
– Да, это был он. Вышло дико неловко.
– Мда. Ну, в следующий раз мы просто позовем его с нами.
– Хорошая идея.
У меня в руке жужжит телефон.
Я на парковке, пишет Вес.
Сейчас буду, пишу я в ответ.
Появляется еще одно сообщение. Там говорится:
Мой член сейчас такой твердый.
Я давлюсь смешком, и Жиль понимающе хмыкает.
– Приятного ужина, – говорит он, после чего уходит из раздевалки.
Насколько? – печатаю я.
Меня арестуют, если я сфоткаю его прямо в машине?
Мой смех выплескивается наружу.
Наверняка, отвечаю. Тебе нельзя сегодня в тюрьму. У нас планы на ужин.
Я обуваюсь, запихиваю в шкафчик одежду и выхожу на парковку, где меня ждет внедорожник Веса. На земле слякоть, и, чтобы не испачкать ботинки, мне приходится аккуратно обходить первые лужи, но я рад, что снег наконец-то начинает сходить. Впрочем, тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Вчера Блейк предупредил меня, что в марте здесь тоже бывают метели. А иногда даже в апреле и в мае. Блейк называет это «прощальным зимним фак-ю».
Когда я сажусь на пассажирское место, Вес здоровается со мной сексуальной улыбкой. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, потом бросаю взгляд на его пах.
– Лжец! – возмущаюсь. – Ну и где мой стояк?
Он прихватывает себя и проводит языком по губам.
– Сейчас будет. Дай мне секунду.
Я фыркаю.
– Ладно, так куда мы поедем?
Он отъезжает от тротуара, а я тем временем наслаждаюсь видом его сильных рук на руле. Интересно, он знает, что его руки – мой фетиш?
– В какое-то супер-место из гида Мишлен. Фосберг утверждает, там круто. Кстати, они не дадут нам платить, поэтому ты обязан заказать самое дорогое блюдо в меню. Эти болваны всегда так поступают.
– Буду знать.
Команда устраивает нам ужин в честь дня рождения Веса. Обычно дни рождения в команде отмечают в дороге, но на сей раз они отказались от своего законного выходного в кругу семьи ради того, чтобы пойти смог и я.
Когда Вес притормаживает у ресторана, человек в униформе забирает у него ключи от машины и обращается к нему «сэр».
И действительно, когда мы заходим внутрь, я понимаю, что оказался в одном из самых шикарных заведений Торонто. Хостес проводит нас через моднейший бар, а затем мы спускаемся в винный погреб, стены которого отделаны камнем и заставлены треугольными полками для хранения бутылок вина. Центр погреба занимает отдельный кабинет со стеклянными стенами, где накрыт стол на две дюжины человек, которых я, по сути, не знаю. И большинство из них уже там.
– Хэ-э-эй! – восклицают при нашем появлении несколько человек. Мне приходит в голову, что тот, кто придумал пойти в это место, – гений (богатый). Ужин хоккейной команды – достаточно шумное мероприятие, так почему бы не провести его в самом красивом звуконепроницаемом подвале Торонто?
Я иду впереди и потому захожу в помещение первым, но потом притормаживаю, чтобы меня догнал Вес. Он уже за спиной, ладонь лежит у меня на лопатке.
– Добрый вечер, дамы, – обращается он ко всем. – Где нам расположиться?
– Вот здесь! – орет Блейк, показывая на два кресла по центру стола. – И да начнется игра!
Мы садимся, и к нам подходит официант в костюме красивее всех моих вместе взятых. Я подумываю ради прикола заказать что-нибудь сладкое, но потом понимаю: мне же придется действительно это пить, и потому беру эль.
– Я буду «манхэттен». Без фруктов.